Дверь в комнату Адама закрыта, и когда Дамиан толкает её, я вижу, как мой сын садится в кровати и трёт глаза. Он выглядит растерянным, но пока не напуганным, звуки его ещё не разбудили.

— Мама? — Говорит он, увидев меня, и у меня разрывается сердце от того, каким маленьким и уязвимым он выглядит. За последнюю неделю комната была полностью переделана для него, у него теперь кровать подходящего для малыша размера, но в этот момент он всё ещё кажется мне невероятно маленьким.

Мне приходится сдерживаться, чтобы не напугать его. Чтобы он не увидел, как мне сейчас страшно.

— Эй, детка. — Я подхожу к кровати, стараясь говорить ровным голосом. — Нам нужно отправиться в небольшое приключение, хорошо? С Дамианом.

Дамиан стоит у окна и смотрит на улицу.

— Три машины, — мрачно говорит он. — По меньшей мере дюжина человек. Они окружают дом. Константин уже должен быть там с охраной.

— Как они здесь оказались? — Шепчу я, заключая Адама в объятия. — Как они могли...

— Я не знаю, — в его голосе слышится холодная злость, которую страшно слышать. — Но мы это выясним. Мы с Константином разберёмся во всем этом. — Есть что-то странно успокаивающее в том, как он это говорит, как будто это предрешённый вывод, что с этим разберутся, что мы все это переживём. Как будто нет никаких сомнений в том, что он и Константин останутся в живых и разберутся, как это произошло, а значит, и мы тоже.

Снизу доносится звук, от которого у меня кровь стынет в жилах, - безошибочно узнаваемый грохот разбиваемого окна. Адам всхлипывает у меня на руках, и я прижимаю его к себе крепче, пытаясь защитить от звуков насилия, которые становятся всё ближе.

— Нам нужно уходить, — говорит Дамиан низким и настойчивым голосом. — На втором этаже есть аварийный выход. Валентина уже должна быть там.

Он снова подходит к двери, выглядывает в коридор, а затем жестом приглашает нас идти за ним. Моё сердце бьётся так сильно, что я почти ничего не слышу, но я заставляю себя сохранять спокойствие ради Адама. Он оглядывается по сторонам широко раскрытыми, растерянными глазами, и я вижу, что он начинает бояться.

— Всё в порядке, малыш, — шепчу я ему на ухо. — Мы просто поиграем, хорошо? Будем вести себя очень тихо.

Дамиан ведёт нас по коридору, двигаясь медленно и размеренно, что одновременно пугает и успокаивает. Как и в ту ночь на складе, видно, что он точно знает, что делает, и каждое его движение просчитано и выверено. Когда мы подходим к лестнице, он поднимает руку, прислушивается, кивает и начинает спускаться.

Звуки драки становятся громче, я слышу крики мужчин, грохот опрокидываемой мебели, новые выстрелы. Ноги подкашиваются, но я заставляю себя идти дальше, следовать за Дамианом, который ведёт нас через дом.

Мы не идём к главной лестнице. Вместо этого он ведёт нас по коридору, в котором я никогда раньше не была, в помещение, похожее на подсобку. Но когда он открывает дверь, за ней оказывается ещё одна дверь, на этот раз из толстой стали. Он вводит код на клавиатуре, и дверь распахивается, открывая узкую лестницу, ведущую вниз.

— Иди, — говорит он, и я без колебаний иду. Я слышу, как приближаются звуки, и могу думать только о том, как бы увести Адама в безопасное место. Адам прижимается лицом к моему плечу, его маленькое тело дрожит, и я знаю, что он в ужасе. Меня охватывает приступ гнева, такого сильного чувства я не испытывала никогда.

В моей жизни случались ужасные вещи. Плохие, ранящие, неправильные вещи. Отец Адама. Мужчины в стриптиз-клубе. Шон, той ночью на складе. Но я никогда не испытывала такой ненависти, как сейчас, такой, какую я испытываю к людям, ответственным за это нападение, из-за которых мой сын сейчас в ужасе. Из-за которых какая-то его часть навсегда запомнит эту ночь, травму, которая останется в его памяти навсегда.

Я надеюсь, что они умрут. Я помню, как увидела окровавленных людей на полу склада, мёртвых и умирающих, и подумала, что я ужасный человек, раз радуюсь их смерти после того, что они хотели со мной сделать. Это чувство почему-то глубже. Я надеюсь, что Константин, Дамиан и их люди убьют всех Руссо. Я надеюсь, что к утру они все будут мертвы, как и хотели со мной поступить. Меня пугает жестокость этого чувства, но я не пытаюсь его подавить. Я не говорю себе, что это неправильно - чувствовать это.

Я не уверена, что это так.

Лестница ведёт в небольшую, но хорошо обставленную комнату, которая выглядит так, будто в ней живут уже давно. Здесь есть удобные кресла, небольшая кухня и что-то вроде ванной комнаты в углу. В одном из кресел сидит Валентина с совершенно разъярённым видом.

— Наконец-то, — говорит она, когда видит нас, но выражение её лица смягчается, когда она видит Адама в моих объятиях. — С тобой всё в порядке?

Я киваю, хотя и не уверена, что это правда. У меня дрожат руки, и я всё ещё слышу звуки насилия, доносящиеся сверху, приглушенные, но безошибочно узнаваемые.

— Константин? — Спрашивает Дамиан, и Валентина сжимает челюсть.

— Разбирается с этим. Вместе с остальной охраной. — Она встаёт, и я вижу, как от неё исходит раздражение. — Я должна сидеть здесь, как беспомощная принцесса, потому что я беременна. Как будто я не попадала в ситуации и похуже.

В её раздражении есть что-то почти успокаивающее. От этого происходящее кажется не таким пугающим, как будто это просто досадная неприятность, а не ситуация, от которой зависит жизнь или смерть.

— Ты защищаешь ребёнка, — говорит Дамиан, и в его голосе звучит нежность, которую я никогда раньше не слышала. — Константину нужно знать, что ты в безопасности, чтобы он мог сосредоточиться.

Валентина с отвращением вздыхает, но не спорит. Вместо этого она поворачивается ко мне, и выражение её лица смягчается.

— Присядь. Ты выглядишь так, будто вот-вот упадёшь.

Я понимаю, что она права. У меня дрожат ноги, а Адам становится всё тяжелее на руках. Я опускаюсь на один из стульев, и Адам тут же прижимается ко мне, засовывая большой палец в рот.

— Мама боится? — Спрашивает он тихим голосом, и у меня сжимается сердце от злости на тех, кто снаружи.

— Нет, малыш, — лгу я, поглаживая его по волосам. — Мама не боится. Мы просто отправляемся в приключение, помнишь? Это секретная часть дома, которую мы исследуем. Как подземелье. Помнишь те фильмы про Индиану Джонса, которые тебе нравятся? Мы сейчас как он.

Кажется, на данный момент это удовлетворяет Адама, и он садится, с любопытством оглядываясь по сторонам. Звуки, доносящиеся сверху, сюда не проникают, и, как это бывает с малышами, которые быстро забывают о случившемся, его страх быстро улетучивается.

А мой, кажется, душит меня.

Валентина смотрит на Дамиана, который стоит у двери и прислушивается к чему-то, чего я не слышу.

— Насколько там всё плохо?

— Достаточно плохо, — мрачно говорит он. — Но Константин справился с этим. Долго это не продлится. — Что-то в его голосе заставляет меня поверить ему. Он звучит абсолютно уверенно, как будто в исходе нет сомнений.

— Как они прошли мимо охраны? — Спрашивает Валентина, и в её голосе слышится раздражение, которое заставляет меня думать, что у неё есть какая-то идея. Её голос звучит почти так же, как у Дамиана наверху.

— Это мы и собираемся выяснить, — говорит Дамиан всё тем же холодным и опасным тоном, словно лезвие ножа. — Я думаю, кто-то их впустил. Кто-то, кто об этом пожалеет.

От его слов у меня по спине бегут мурашки, но в то же время я чувствую себя в большей безопасности. Я начинаю понимать, что не стоит бояться склонности Дамиана к насилию, когда ты на его стороне. Он защищает нас. Как бы страшно это ни было, я уверена, что с ним всё будет в порядке. Что никто не сможет добраться до нас, пока он стоит рядом.

Адам затих в моих объятиях, и когда я опускаю взгляд, то вижу, что он заснул. Адреналин и страх, должно быть, истощили его. Я почти завидую, как бы мне хотелось просто закрыть глаза и забыть обо всем этом.

Валентина бросает на меня взгляд с лёгкой улыбкой на губах.