— Почему? — Выдыхает она, и я не могу понять, шутит она или нет, но сейчас мне всё равно. Сегодня я перешёл черту и потом буду корить себя за это, но будь я проклят, если позволю жене довести меня до оргазма и не сделаю того же для неё.

И я, кажется, не могу контролировать слова, которые слетают с моих губ, так же как не могу контролировать, насколько сильно она меня заводит.

— Потому что... — я провожу пальцами по её внешним складочкам, по изгибу её идеальной, нежной щёлки, и чувствую, как снова возбуждаюсь, ощущая, какая она влажная. Она чертовски мокрая после того, что мы только что сделали, и мне приходится приложить все усилия, чтобы не раздвинуть ей ноги и не войти в неё. — Если ты войдёшь в мою комнату, котёнок, я хочу, чтобы ничто не мешало мне сделать это.

Я раздвигаю её складочки кончиком указательного пальца и слышу, как она резко вдыхает, когда я прижимаюсь пальцем к её входу и медленно ввожу его внутрь. Я сразу же радуюсь, что начал с одного пальца, она невероятно тугая. Я не знаю, как мне вообще удастся войти в неё своим членом. Она мгновенно сжимается вокруг моего пальца, словно горячий влажный бархат, и мой член дёргается от этого ощущения, а всё тело напрягается при мысли о том, как приятно было бы чувствовать её вокруг себя.

Я никогда не трахал женщину без презерватива, но сейчас я могу думать только о том, как сильно мне хочется войти в неё без защиты, почувствовать, как она обхватывает меня, горячая, влажная и сжимающаяся, пока я трахаю её без презерватива, пока наполняю её своей спермой, пока она не начинает вытекать из неё.

— Дамиан... — она выдыхает моё имя дрожащим голосом, и я погружаю палец глубже, поглаживая тугие складочки её киски, а большим пальцем прижимаюсь к её клитору и провожу по набухшей плоти.

Сиена вскрикивает, хватается одной рукой за мою руку, а другой за плечо, и её бёдра тут же подаются навстречу моим прикосновениям. Я повторяю движение, и её голова откидывается к окну, а рот приоткрывается, издавая тихие, резкие стоны, когда я ввожу в неё палец и начинаю ритмично двигать им, потирая клитор подушечкой большого пальца.

Она была влажной, когда я начал, но теперь она просто истекает влагой. Её ногти впиваются в мышцы моей руки и плеча, моя рука напрягается, пока я ласкаю её, и её возбуждение стекает по моей руке. Она тяжело дышит, её грудь быстро вздымается и опускается, пока я исследую её пальцами, проникая в неё одним из них. Она такая чертовски тугая. Осознание того, насколько она неопытна, должно было бы заставить меня остановиться, но вместо этого я хочу её ещё сильнее.

У меня такое чувство, что я первый мужчина, который заставил её испытать такое. Первый, кто заставил её раствориться в этом влажном, прерывистом, жадном месиве. От этой мысли я становлюсь невероятно твёрдым, и только подсознательное осознание того, что у меня осталось очень мало границ, которые я ещё не переступил, удерживает меня от того, чтобы ввести в неё свой член.

Это, а также тот факт, что я понятия не имею, смогу ли я вообще это сделать. Она душит меня за один палец.

— Тебе это нравится? — Спрашиваю я, увеличивая давление и скорость на её клитор, зная, что это предрешённый ответ, но желая услышать его от неё. Она ахает и быстро кивает.

— Это... о боже, Дамиан, я не знала...

Эти несколько слов, произнесённых с придыханием, подтверждают то, о чём я только что подумал, или, по крайней мере, часть этого.

— Кончи для меня, милая девочка, — шепчу я, поглаживая её изнутри и надавливая на клитор. — Кончи мне на руку, милая.

Она открывает рот, её киска сжимается вокруг моих пальцев, и я чувствую, как напрягаются её мышцы.

— Отпусти себя, Сиена, — приказываю я, и в моём голосе появляется раздражение. — Кончи для меня… Кончи для меня сейчас.

Подтвердилось ещё одно подозрение, которое возникло у меня, когда я увидел её реакцию на мою руку на её шее ранее. Эта команда лишает её сил, доводя до крайности, когда её спина выгибается, а ногти так глубоко впиваются в мою плоть, что может потечь кровь, моё имя срывается с её губ, когда она сильно кончает мне на руку.

Она так чертовски прекрасна, когда кончает. Её волосы спутались, ночная рубашка, пропитанная спермой, задралась на бёдрах, и я чувствую, как она смачивает мою руку своим возбуждением, ёрзая и прижимаясь ко мне, задыхаясь и постанывая, пока её накрывает оргазм.

Она покорная до мозга костей. И я никогда ещё не был так уверен, что не смогу прикоснуться к ней или позволить ей прикоснуться ко мне после сегодняшнего вечера. То, что я хотел бы с ней сделать, погубило бы её. А сочетание её молодости, моей власти над ней и её природной покорности – это динамика, которой я не могу поддаться и из-за которой я чувствую себя не иначе как монстром.

Она наслаждается происходящим, а затем откидывается на окно, не вынимая моих пальцев из себя, и смотрит на меня затуманенным взглядом.

— Дамиан...

Я отступаю, убирая от неё руку. Я чувствую в воздухе густой аромат её возбуждения, и мой член в ответ пульсирует. Сиена опускает взгляд и видит, что я снова возбуждён, и когда она начинает двигаться, я решительно качаю головой.

— Нет, Сиена.

Может быть, она слишком измотана удовольствием, чтобы ослушаться, а может быть, она считает, что сделала для меня сегодня достаточно, но она подчиняется. Эта мысль пронзает меня, как нож, и за ней следует жгучее чувство вины. Я облажался, и теперь мне нужно придумать, как с этим жить. Когда я довёл её до оргазма, мне стало немного легче от осознания своего проступка, но этого недостаточно. И я не могу допустить, чтобы это повторилось.

Но мне нужно знать кое-что.

— Сиена... — я смотрю, как она садится, стараясь не думать о том, что её ночная рубашка пропиталась моей спермой, что она вся в ней, что её кожа под ней влажная от моей спермы, что я оставил на ней свой след. Как же мне хочется раздеть её догола и повторить всё сначала, покрыть спермой каждый сантиметр её загорелой веснушчатой кожи. — Тебя кто-то доводил до оргазма?

Она прикусывает губу, её глаза всё ещё опущены, и я прищуриваюсь.

— Ответь мне, котёнок.

Сиена с трудом сглатывает.

— Да, — шепчет она. Я доводила себя до… несколько раз. Это сложно. Но никогда с… — Она прикусывает нижнюю губу, явно гадая, что я об этом подумаю.

Никто никогда не доводил её до оргазма. Я первый мужчина, который довёл её до оргазма. Эта мысль пьянит, возбуждает и накаляет, но я не прикоснусь к себе. Я не собираюсь кончать сегодня вечером. Это меньшее, что я могу сделать, меньшее, чем я могу искупить свою вину за то, что я сделал.

Я сказал, что не собираюсь пользоваться её слабостью, а сам довёл её до первого в её жизни оргазма с мужчиной.

— Я и не знала, что это может быть так приятно, — шепчет она, и я сдерживаю стон.

— Дамиан? — Она шепчет моё имя и слезает с подоконника, но я отступаю от неё, опускаюсь на пол, хватаю полотенце и быстро оборачиваю его вокруг бёдер.

— Иди обратно в постель, — коротко говорю я. — На сегодня ты уже достаточно сделала.

Я вижу боль в её глазах, её испуганный взгляд, когда она осознаёт возможный смысл моих слов, но она опускает голову и кивает, прежде чем развернуться и уйти. Я смотрю ей вслед, понимая, что должен сказать что-то ещё, но понятия не имею, что именно.

Я не создан для такой женщины, как она. Я не знаю, как быть нежным и ласковым. Я не знаю, какие слова подобрать, как утешить или как любить.

Я знаю, как убивать, и знаю, как трахаться, но ни то, ни другое ей не нужно.

Что, чёрт возьми, я натворил?

Я отбрасываю полотенце в сторону, опускаюсь на кровать и откидываю голову на подушки. Я закрываю глаза, чувствуя, как на меня наваливается усталость, и засыпаю, представляя лицо Сиены, её рот, приоткрывшийся от удовольствия, когда она впервые кончила для меня.

Когда я просыпаюсь, уже позже обычного, после восьми утра. Я твёрд, как скала, и стону сквозь зубы. Клянусь, я всё ещё чувствую в воздухе запах её возбуждения.