В её тоне есть что-то такое, что заставляет меня снова посмотреть на неё, и от того, что я вижу в её глазах, у меня закипает кровь и сжимается челюсть. Она не выглядит напуганной, как в ту ночь, когда я привёл её домой, или в то утро, когда я застал её за переодеванием. В её взгляде есть решимость, которой раньше не было.
В её глазах есть и что-то ещё. Что-то похожее на любопытство, может быть? Та предательская часть меня, которая отказывается признавать, насколько я знаю, что это неправильно, хочет верить, что я вижу в ней желание, но если это и так, то это напускное желание. Нет никакой вероятности, что эта женщина хочет меня по какой-то другой причине, кроме той, что она считает это необходимым для своей безопасности.
— Сиена... — начинаю я предостерегать её, но она делает шаг ближе, и я чувствую запах дорогих духов, ванили и цветов, смешанный с ароматом её шампуня и кожи. Должно быть, она купила его сегодня. Боже, я представляю, как вдыхаю этот аромат, скользя губами по её телу…
Я мгновенно становлюсь до боли твёрдым, мне хочется наклониться и уткнуться лицом ей в шею, чтобы узнать, какой звук она издаст, если я проведу языком по её горлу. Я с трудом дышу, чтобы она не увидела, какая страсть бушует во мне, угрожая заставить меня сделать то, о чём я потом пожалею.
— Я знаю, ты сказал, что это временно, — бормочет она едва слышным шёпотом, глядя на меня исподлобья. Её густые ресницы обрамляют её великолепные зелёные глаза. Я представляю, как она смотрит на меня снизу вверх, стоя на коленях, как её пухлые губы обхватывают мой ноющий...
Блядь! Я делаю шаг назад, медленно втягивая воздух сквозь зубы. Она слишком молода. Все карты у тебя на руках. Ты - единственный, кто её защищает. Это неправильно… ты ей на самом деле не нужен. Я продолжаю повторять это, как мантру, пока Сиена снова приближается ко мне.
— Ты так много для меня сегодня сделал, — продолжает она всё тем же тихим, почти хриплым голосом. — С той ночи… — Она замолкает, прикусывая губу, и я думаю, понимает ли она, насколько сексуален этот жест. Как же мне хочется прикусить её нижнюю губу и узнать, какой звук она издаёт, когда я её прикусываю.
— Покупки, спа, всё это… — Она протягивает руку и касается моей рубашки, её пальцы скользят по голой коже в том месте, где я расстегнул две верхние пуговицы. Как только она прикасается ко мне, я тут же хватаю её за запястье и отдёргиваю руку. От этого лёгкого прикосновения по моему телу пробегает дрожь, прямо до члена, и я чувствую, как он пульсирует, а из головки вытекает предэякулят, и всё из-за того, что она прикоснулась ко мне своими чёртовыми пальцами.
У меня кружится голова. Мне хочется затащить её в ближайшую комнату, перекинуть через ближайший предмет мебели и показать ей, чего я на самом деле хочу. Как я трахаю женщин, которые умоляют меня о сексе. Но она делает это не потому, что хочет. Она предлагает себя мне, потому что считает, что у неё есть передо мной долг. Потому что она думает, что это то, чего я жду в ответ за свою защиту.
Меня охватывает отвращение, не к ней, а к себе за то, что я всё равно так сильно её хочу, но это никак не влияет на силу моей эрекции. Я вижу, как расширяются её глаза, когда я хватаю её за запястье, слышу, как испуганно она вздыхает, и сжимаю руку ровно настолько, чтобы увидеть страх в её глазах.
Ей нужно помнить, кто я такой. Может, я и спас её, но это не меняет того, кто я есть на самом деле, а я - тот, кому не следует приближаться к такой женщине, как она, и на сотню ярдов.
— Ты не представляешь, во что ввязываешься, Сиена, — бормочу я и вижу, как она сглатывает. У неё учащается пульс, и я представляю, как моя рука касается её шеи, как я чувствую этот пульс под её кожей, словно пойманную птицу, пока я кормлю её своим членом, чувствую, как она давится им, когда глотает мою сперму.
Я так возбуждён, что мне чертовски больно. Я знаю, что если бы я сейчас обхватил себя рукой, то она была бы скользкой от предэякулята, а мой член влажным от возбуждения. Я хочу её и ненавижу себя за это. Это лишь подтверждает все мои грёбаные мысли о том, каким человеком я стал.
Её пульс снова учащается, когда она приближается ко мне. Она напугана, но всё равно делает это, потому что считает, что должна.
— У меня не очень большой опыт, — тихо шепчет она, и я слышу лёгкую дрожь в её голосе. — Но ты мог бы меня научить. Я могла бы узнать, что тебе нравится, как доставить тебе удовольствие. Я хочу доставить тебе удовольствие, Дамиан. Я правда хочу, ты так много сделал для меня, для нас…
Боже. Я думал, что уже достиг предела того, насколько сильно женщина может меня завести, но, клянусь, от каждого её слова к моему члену приливает свежая кровь. Она не очень опытна. Это должно ещё больше напоминать мне о том, почему я не должен этого хотеть. Я не должен прикасаться к такой невинной женщине, но от мысли о том, что я буду учить Сиену тому, что мне нравится, и она будет ублажать меня так, как я хочу, мой член начинает пульсировать, и я боюсь, что кончу прямо в штаны, даже не прикоснувшись к себе. Её широко распахнутые глаза смотрят на меня, а с полных губ слетают слова, от которых мой член пронзает чистая похоть, хотя совесть кричит мне, чтобы я прекратил это.
Она так близко, что я чувствую исходящий от неё жар и вижу, как её грудь вздымается и опускается в такт учащённому дыханию. Её губы слегка приоткрыты, и я представляю, как они обхватывают мой член, как она стоит передо мной на коленях…
Она наклоняется, покачиваясь, и её тело почти касается моего. Я не успеваю себя остановить, и моя рука вздрагивает. Я хватаю её за загривок, не слишком сильно, чтобы не причинить боль, но достаточно крепко, чтобы удержать на месте, пока держу её за запястье и затылок, как котёнка, которого пытаюсь удержать от того, чтобы он меня не поцарапал.
Дикая кошка. Моя маленькая дикарка.
Только она не моя. Не совсем. И никогда не будет моей.
Она втягивает в себя воздух, её глаза расширяются от страха, и мне приходится приложить все усилия, чтобы не схватить её за шею, не поставить на колени прямо здесь, на мраморном полу, и не засунуть свой член между её прелестными губками. Вместо этого я делаю рваный вдох и смотрю ей прямо в глаза.
— Прекрати, — говорю я твёрдо, и мой голос звучит грубее, чем я рассчитывал. — Этот брак не будет таким.
Я вижу, как на её лице мелькают замешательство и страх, смешанные с едва заметным отблеском чего-то похожего на жар в её глазах, когда я хватаю её за шею. Возможно, она даже не осознавала этого, но моё прикосновение что-то с ней сделало. Это ещё одна причина, по которой я не должен к ней прикасаться. Я не могу нести ответственность за то, что развращаю эту девушку. За то, что из-за моих желаний её желания меняются.
— Прости, — выдыхает она неожиданно тихим голосом. — Я думала...
— Ты неправильно подумала. — Я быстро отпускаю её, отступаю на шаг и увеличиваю дистанцию между нами, прежде чем смогу сделать что-нибудь, о чем потом пожалею... или пожалею не так сильно, как следовало бы. — Ты мне ничего не должна, Сиена.
Она моргает, на мгновение застыв в тишине.
— Я просто пыталась...
— Что? Трахаться со мной из чувства долга? Это не то, чего я хочу, Сиена. — Мои слова звучат резко и грубо, и я вижу, как она отшатывается, а в её глазах мелькает что-то похожее на обиду. Я не понимаю, в чём дело. Почему ей, чёрт возьми, должно быть больно от того, что я не хочу принуждать её к сексу, потому что она думает, что должна мне?
— Я просто подумала, что ты, может быть, захочешь...
— Это не имеет значения. — Я провожу рукой по волосам, чувствуя внезапное отчаянное желание уйти от этого, от неё, от того, как моё тело всё ещё требует принять то, что она предлагает, и заглушить эту яростную похоть, пульсирующую во мне. — Я уже говорил тебе, Сиена. Я женился на тебе, чтобы привезти тебя сюда, под защиту Константина. Вот и всё.
То, как она смотрит на меня, говорит о том, что она мне не верит, она ничего из этого не понимает и не знает, почему я заставляю себя держаться от неё подальше. И зачем ей это? До этого она была стриптизершей. Я спас её от банды торговцев людьми. Её представления о мужчинах далеки от идеала и основаны на сексе, который она продаёт за что-то другое: за деньги, за защиту, за комфорт. Она тоже мать-одиночка, кем бы ни был тот мужчина, от которого она родила Адама, он тоже не стоил того, чтобы о нём говорить.
