— С возвращением, Дамиан. — Я слышу голос миссис Хорват и вижу, как она проходит мимо лестницы с приятным выражением лица. — Твоя жена с сыном в неформальной гостиной, если хочешь её увидеть. Думаю, у них с Валентиной был насыщенный день.

Моя жена. Меня поражает, с какой простотой она это говорит, как будто в этом нет ничего странного или необычного. Между тем я до сих пор не могу поверить, что совершил такой опрометчивый поступок, и женился на этой женщине. Я помню изумлённый голос Константина, когда я рассказал ему о случившемся. Ты решил, что лучшим решением будет брак?

Это временно. Временно. Помни об этом.

Я не знаю, почему так трудно это вспомнить. Почему моё тело и разум продолжают реагировать так, будто я поклялся этой женщине в вечной любви и намерен сдержать эту клятву.

— У них всё прошло хорошо? — Спрашиваю я, и миссис Хорват пожимает плечами.

— Конечно, я не могу сказать наверняка, но мне кажется, что Валентина отлично о них позаботилась и сделала всё, чтобы Сиена получила максимум удовольствия от дня. Пока её не было, об Адаме хорошо заботились. И, если позволишь, — лукавая улыбка кривит губы миссис Хорват. — Твоя жена выглядит очень мило.

В её тоне есть что-то такое, что заставляет меня взглянуть на неё пристальнее, но выражение её лица остаётся нейтральным. Миссис Хорват работает в семье Абрамовых с тех пор, как я был ребёнком, она знает, как хранить секреты и когда лучше не лезть не в своё дело.

Когда я подхожу ближе к гостиной, я слышу голоса: Сиена читает что-то, похожее на детскую книжку, её голос оживлённый и игривый. Этот звук вызывает у меня что-то странное в груди, заставляет меня думать о вещах, о которых я не имею права думать. Это звучит интимно и по-домашнему, я и представить себе не мог, что это имеет какое-то отношение ко мне.

Я напоминаю себе, что это всё ещё не так, но, дойдя до двери, останавливаюсь как вкопанный, увидев, картину передо мной.

Сиена свернулась калачиком на диване вместе с сыном, а на их коленях лежит книжка с картинками. На ней длинное платье в цветочек с тонкими бретельками, которые раздвигаются на ноге, обнажая её до середины бедра. При виде этой загорелой кожи у меня пересыхает во рту. Вырез платья едва прикрывает её изящную грудь, и она выглядит расслабленной и красивой, словно ей на всё наплевать. Её волосы выглядят иначе: они короче, доходят до ключиц и уложены свободными волнами, которые обрамляют лицо и делают её зелёные глаза ещё больше. Её кожа сияет, она загорелая и ухоженная.

Она выглядит... чёрт, она выглядит потрясающе. Как будто она принадлежит этому дому, этой жизни. Как будто она рождена для того, чтобы носить дорогую одежду, чтобы её баловали и защищали. Что-то сжимается у меня в груди, и я уже почти разворачиваюсь и ухожу, готовый отдалиться от того, что она во мне пробуждает, но она поднимает голову раньше, чем я успеваю это сделать.

Адам поднимает голову в тот же момент.

— Мама, твой друг здесь, — говорит он с простодушием, присущим его возрасту, и я вижу, как на лице Сиены мелькает нервозность.

— Сядь, посмотри на картинки, — тихо говорит она, усаживая его. — Я вернусь через минуту. Когда я вернусь, расскажешь, что тебе больше всего понравилось.

Я делаю паузу, вспомнив о бумажном пакете в своей руке. Я вижу, как Сиена с любопытством смотрит на него, и прочищаю горло, внезапно почувствовав себя неловко. И почему я решил, что это хорошая идея? Я избегаю детей. Я не тот человек, с которым им стоит находиться рядом, и я не знаю, что с ними делать. Я втайне боялся появления на свет ребёнка Валентины и Константина, хотя и был рад за них. Но я стою здесь, и мне кажется ещё более нелепым уйти, не отдав Адаму то, что я для него принёс.

Снова прочистив горло, я протягиваю пакет.

— Я купил это для Адама, — медленно говорю я, и с каждым словом моя уверенность тает. — Я не знаю, что могло бы понравиться мальчику его возраста, но...

— Для меня? — Адам вскакивает на ноги, на его лице читается восторг, он откладывает книгу, а его мать следует его примеру.

— Дамиан, тебе не стоило... — начинает Сиена, но Адам уже радостно выхватывает у меня из рук пакет и достаёт большую плюшевую акулу, которую я купил в магазине игрушек, мимо которого проходил сегодня днём, выходя с деловой встречи в центре города.

— Акула! — Восторженно восклицает он, сжимая её в обеих руках и поворачиваясь к Сиене. — Мама, акула!

— Это акула, — подтверждает Сиена, и в уголках её губ появляется лёгкая улыбка. Когда она смотрит на меня, в её глазах появляется нежность, от которой моё сердце вдруг начинает биться чаще, и я чувствую что-то очень похожее на страх.

— Скажи Дамиану спасибо, — говорит Сиена, и Адам смотрит на меня с широкой улыбкой на лице.

— Спасибо, Дамиан! — Визжит он и спешит обратно к дивану, снова беря в руки книгу, на которой теперь лежит акула. Сиена смотрит на неё с улыбкой на губах, а затем снова переводит взгляд на меня.

Я с трудом сглатываю. О чём я только думал? Привязываться к этой женщине и её ребёнку, баловать её и приносить малышу подарки – это не входило в мои планы. Но я ничего не могу с собой поделать. Мне нужно сбавить обороты, особенно когда дело касается её. Это закончится, и нет смысла притворяться, что это не так, особенно если это может навредить им обоим.

— Посиди здесь и почитай минутку, пока я разговариваю с Дамианом, — говорит Сиена, и Адам кивает, не сводя глаз со своей акулы и книги.

Он хороший парень. Я ничего не знаю о детях, но Адам, кажется, очень хорошо себя ведёт. Он сидит на диване, как и просила Сиена, с книжкой с картинками на коленях. Сиена встаёт и подходит ко мне. Её щёки слегка покраснели, подчёркивая веснушки, и, пока она разглаживает юбку, струящуюся по ногам, я не могу отвести взгляд от изгиба её бёдер под шёлком. Она выглядит потрясающе, и я чувствую, как впиваюсь пальцами в ладони, чтобы не прикоснуться к ней, когда она останавливается в нескольких сантиметрах от меня.

— Как прошёл твой день? — Тихо спрашивает она, и я с трудом подавляю ощущение, что мне странно слышать этот вопрос от кого-то. Для меня это совершенно непривычно. Раньше никто не спрашивал меня, как прошёл мой день, когда я возвращался домой.

— Хорошо, — отвечаю я более резко, чем хотелось бы. — Продуктивно, — добавляю я. Я вижу, как меняется выражение её лица от моего тона, и снова осознаю, что именно поэтому у меня нет отношений, почему я обычно никогда не пытаюсь впустить в свою жизнь такую женщину. Я не создан для этого. Домашние обязанности никогда не были частью моей жизни, и я отрезал от себя ту часть, которая хотела бы этого. Я не знаю, как быть мужем такой женщины.

— Хорошо. — Она прикусывает губу и неловко переминается с ноги на ногу. — Это было очень мило с твоей стороны… подарок для Адама. Он просто помешан на морских обитателях.

Я выдавливаю из себя улыбку, но в груди по-прежнему тяжело.

— Ничего особенного. Просто то, что я увидел по дороге домой. Я вижу, Валентина хорошо о тебе позаботилась. Константин сказал, что она настояла на том, чтобы поехать с тобой.

Сиена нервно кивает.

— Она очень милая. Я сказала ей, что она не обязана это делать, но она ответила, что устала сидеть взаперти.

Я усмехаюсь и вижу, как Сиена вздрагивает от этого звука. Мне это кажется странным. Неужели она меня боится? Неужели смех может быть таким неожиданным?

— В этом есть смысл. Время от времени она начинает сходить с ума от безделия.

— Спасибо тебе за всё. Сиена прикусывает нижнюю губу. — Спа, причёска, шопинг… всё это было очень дорого. Я…

— Я же говорил, что деньги для меня не проблема. — Я прерываю её, и вижу, как она опускает веки и проводит языком по нижней губе. Мой член мгновенно твердеет. Её губы выглядят пухлыми и мягкими, и мне хочется взять её за подбородок, притянуть к себе и поглотить её губы.

— И всё же, — шепчет она, глядя на меня сквозь ресницы. — Я хочу как следует тебя отблагодарить.