— Еда. Она хлопает в ладоши. — Вы с малышом, должно быть, умираете с голоду. Садитесь. — Она указывает на стол в дальнем конце кухни, квадратный, из кедра, с четырьмя стульями. Он явно предназначен для прислуги, но всё равно выглядит лучше, чем любая мебель в моей квартире.

Была, мысленно поправляю я себя, чувствуя лёгкую боль в груди. Я не питаю иллюзий, что мы туда вернёмся. Дамиан не собирается платить за мою квартиру, в которую, по его мнению, мне лучше не возвращаться, а у меня нет средств, чтобы платить за неё самой. Я до сих пор не знаю, как относиться к его предложению начать всё сначала под новыми именами. Если опасность действительно так велика... но мысль о том, чтобы стать кем-то другим, начать всё с чистого листа, вызывает у меня совсем другой страх.

— Не думай об этом сейчас, — напоминаю я себе, усаживая Адама за стол. Мне и так есть о чём беспокоиться, чтобы ещё и о будущем думать. Адам в восторге от всего, что его окружает, и это на мгновение отвлекает меня, пока он с широко раскрытыми глазами осматривает кухню.

— Мы в замке, мама? — Спрашивает он, протягивая руку за блестящей вилкой, и я быстро перехватываю его руку.

— Что-то в этом роде, — говорю я с лёгким смешком, оглядываясь через плечо на миссис Хорват. — Современном замке. Только очень богатые люди живут в таком месте, как это.

— Теперь мы богаты? — Адам хватает ложку и тут же ударяет ею о край стола. Я перехватываю его, прежде чем он успевает поднять ещё больший шум, но миссис Хорват лишь улыбается и ставит на стол две тарелки.

— Обед для тебя и малыша, — говорит она. — Если ему не понравится, дай мне знать. Я могу приготовить что-нибудь другое. — Она улыбается ему, а затем мне с нежностью в глазах. — Я была так взволнована, узнав, что миссис Абрамова ждёт ребёнка, и вот у нас в доме уже есть ещё один ребёнок! Я на седьмом небе от счастья. — Она наклоняется и сжимает моё плечо, и я невольно подпрыгиваю. Она быстро отдёргивает руку, выражение её лица становится извиняющимся.

— Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, — говорит она и торопливо выходит из кухни, забирая с собой тарелки.

Обед, как оказалось, не такой уж и непривычный, по крайней мере для меня. По сути, это гирос - лепёшка в стиле питы с тонко нарезанным мясом, луком, листьями салата, помидорами, раскрошенным сыром фета и белым соусом. На тарелке Адама лежат небольшие кусочки мяса и треугольники питы с небольшим количеством соуса для макания и кусочками помидора. Он явно никогда раньше не ел ничего подобного, и я смотрю на тарелку, гадая, съест ли он это или мне придётся попросить у миссис Хорват немного картошки фри и признаться, что я никогда особо не готовила. Я и раньше ела гирос, но точно никогда его не готовила.

Однако, к моему удивлению, Адам оказался более искушённым, чем я ожидала. Он с энтузиазмом набрасывается на еду, поглощая её прежде, чем я успеваю съесть половину своей. Он встаёт и ковыляет к окну, держась за край подоконника, чтобы выглянуть в сад, пока я торопливо пытаюсь доесть свою еду, прежде чем он сможет продолжить.

— Хочу пойти посмотреть на сад, — говорит он, наклоняясь и прижимаясь носом к стеклу. — Хочу посмотреть на цветы.

Ну, Дамиан сказал, что мы можем свободно разгуливать по саду. По его словам, пока мы не покидаем поместье, мы можем ходить, куда захотим. Я уверена, что это относится и к саду, который, пожалуй, является самым безобидным местом, которое мы могли бы исследовать.

— Дай маме доесть, — прошу я, надеясь, что он останется на месте подольше. Гирос очень вкусный, лучшее, что я ела за последнее время, и мне очень хочется доесть его. Сначала, когда миссис Хорват поставила передо мной тарелку, я подумала, что не смогу есть, так как от волнения у меня скрутило живот. Но стоило мне откусить кусочек, как я вспомнила, как сильно проголодалась. — Тогда мы сможем пойти посмотреть на цветы.

Адам, кажется, доволен таким раскладом, вид из окна его вполне устраивает, пока я доедаю остатки. За едой я не могу не думать о том, что сейчас делает Дамиан. Как такой человек, как он, проводит свои дни? Я не могу понять, чем он занимается. Наверное, чем-то, связанным с оружием, насилием, кровью и смертью. По моей спине пробегает дрожь, и я резко встаю, убирая со стола обе тарелки.

Чем-то, из-за чего он женится на незнакомке, чтобы защитить её от других опасных мужчин. Что, как я понимаю, говорит о том, что мой муж опаснее их. Эти другие мужчины, которые, по словам Дамиана, убили бы меня ещё до рассвета, должны его бояться. Почему-то я осознала это только сейчас.

Дамиан - один из самых опасных людей в Майами. И теперь он мой муж.

К счастью, миссис Хорват резко возвращается на кухню, и я не успеваю сорваться. Она тут же забирает тарелки у меня из рук, прежде чем я успеваю дойти до раковины, и подталкивает меня к двери.

— Иди, — говорит она, останавливая мои протесты. — Ты не моешь посуду, дорогая. Ты замужем за телохранителем пахана. И я вижу, что твой мальчик хочет исследовать окрестности. Иди, выведи его на улицу. Ты здесь не для того, чтобы помогать.

Я поражена тем, что она это сказала. Ты здесь не для того, чтобы помогать. Но она права. До этого я была хуже, чем прислуга. Я работала стриптизёршей в стриптиз-клубе среднего уровня. На самом деле я пыталась найти работу по дому вскоре после рождения Адама. Мне постоянно отказывали, в основном потому, что я не могла работать по графику из-за ребёнка и отсутствия дохода, чтобы платить няне. Мне нужно было что-то, что приносило бы быстрый доход, что-то, за что мне быстро заплатили бы и что позволило бы мне дать денег кому-то, кто присмотрел бы за моим ребёнком, пока я зарабатываю ещё больше.

Я продержалась неделю в качестве официантки, пока однажды вечером у меня по случайности не промок топ, и меня тут же уволили. Наверное, было незаконно увольнять меня за это, но что, чёрт возьми, я могла с этим поделать? Нанять адвоката?

У меня не было лишних денег. У меня вообще не было денег. Поэтому я пошла в другое место, где каждый вечер выдавали чаевые и где, если бы снова возникла подобная ситуация, мне, скорее всего, заплатили бы больше.

И вот я здесь. Выше по карьерной лестнице, хотя мне это совсем не нравится. Я прогоняю эту мысль из головы, беру Адама за руку и веду его к задней двери и тропинке, ведущей в обширный сад позади особняка.

На улице свежий воздух, наполненный ароматом цветов и морского бриза, но день всё ещё жаркий. Ранняя осень в Майами лишь немногим прохладнее лета, и я уже чувствую, как на затылке выступают капельки пота. Но как же приятно находиться на улице. И, должна признать, приятно не думать о том, сколько часов мне осталось до того, как нужно будет готовиться к работе.

Если я думала, что вид на ландшафтный дизайн перед поместьем, который я увидела прошлой ночью в темноте, был впечатляющим, то это ничто по сравнению с тем, что я вижу сейчас. Сады пышные и красивые, в них много зелени, цветущих растений и тропических цветов, и всё это потрясающе великолепно. Мы бродим по нему, спускаясь по дорожкам, пока не выходим на боковую тропинку, ведущую к огромному бассейну с массивной террасой, шезлонгами, которые выглядят такими же мягкими, как кровать, на которой я спала прошлой ночью, и каменным камином в дальнем конце, вокруг которого стоят другие шезлонги, а также, как мне кажется, гидромассажная ванна.

Адам тут же тянет меня за руку и прыгает от нетерпения.

— Мама, можно мы поплаваем? Пожалуйста?

— Может быть, позже, — обещаю я ему. В старой квартире был бассейн, но за ним не следили, и он редко был в пригодном для использования состоянии. Я не взяла купальники ни для себя, ни для него, а Адаму понадобились бы ласты. Мне больно видеть разочарование на его лице, его маленькая нижняя губа уже выпячена, но я увожу его от бассейна, пообещав, что мы попробуем вернуться позже. Я всегда старалась не баловать его, но сейчас мне хочется дать ему всё, что может сделать его счастливым после всех этих потрясений.