— Если ты действительно хочешь знать, — сказала она, — тебе следует научиться быть жёстче. Доброта хороша, но она не спасёт тебя, если перед тобой окажется враг.

— Я понимаю вашу точку зрения, — ответила Лэй Цзу. — Но я верю, что доброта и мудрость могут быть не менее сильным оружием, чем страх.

Цзы посмотрела на неё с лёгким удивлением.

— Посмотрим, хватит ли тебе мудрости, чтобы справиться с этим.

К вечеру Хуан-Ди узнал о разговоре между Лэй Цзу и его матерью. Он пришёл в покои императрицы, чтобы обсудить произошедшее.

— Ты действительно попросила у моей матери совета? — спросил он, удивлённый.

— Да, — с улыбкой ответила Лэй Цзу. — Я хочу, чтобы она видела меня не как угрозу, а как союзника.

Император задумчиво посмотрел на неё.

— Ты не перестаёшь меня удивлять, Лэй Цзу. Моя мать — непростой человек. Если кто и сможет завоевать её уважение, то только ты.

Она тихо вздохнула и посмотрела в его глаза.

— Я делаю это не только ради себя. Я хочу, чтобы наша семья была сильной и единой. Только тогда мы сможем править с уверенностью и спокойствием.

Хуан-Ди обнял её, чувствуя её решимость.

— Ты заслуживаешь быть не просто императрицей, но легендой, которая останется в веках.

Лэй Цзу улыбнулась, чувствуя в его словах поддержку и веру в её силы. Она знала, что путь впереди будет трудным, но она готова была пройти его с честью.

День начался неспокойно. Утренние ритуалы прошли в привычной торжественной обстановке, но в воздухе висело напряжение. Лэй Цзу чувствовала, что что-то не так. Это предчувствие не оставляло её даже в те моменты, когда она уединялась в своём кабинете, занимаясь делами гарема.

Сяо Юй, верная помощница, вошла с известием.

— Ваше величество, во дворец прибыли гонцы из северной провинции. Они привезли тревожные вести.

Лэй Цзу отложила кисть и подняла взгляд.

— Что случилось?

— В деревнях вспыхнули бунты. Люди жалуются на слишком высокие налоги и плохое управление местных чиновников.

Императрица нахмурилась. Это была серьёзная проблема, особенно если недовольство распространялось на ключевые провинции. Она знала, что подобные волнения могут стать угрозой стабильности всей империи.

— Я должна обсудить это с императором, — твёрдо сказала она.

В покоях Хуан-Ди царила деловая атмосфера. Император, окружённый советниками, слушал доклады о состоянии дел в разных частях страны. Когда Лэй Цзу вошла, все замолчали, уступив ей место рядом с Хуан-Ди.

— Лэй Цзу, — сказал император, протягивая ей руку. — Твои мысли всегда для меня ценны. Скажи, что ты думаешь о ситуации в северной провинции?

Она поклонилась и спокойно начала:

— Бунты — это не только протест против налогов. Это крик о помощи. Если мы не примем меры, недовольство перерастёт в восстание.

Советники зашептались, но Хуан-Ди поднял руку, призывая к тишине.

— Что ты предлагаешь?

— Отправить доверенного чиновника для расследования ситуации на месте. Нужно не только снизить налоги, но и показать людям, что империя заботится о них, — ответила она.

Один из советников не удержался от комментария:

— Ваше величество, это слишком мягкий подход. Бунтовщиков нужно наказать, чтобы другим было неповадно.

Лэй Цзу повернулась к нему, её голос остался спокойным, но твёрдым:

— Наказывать людей, не поняв причин их недовольства, — это путь к ещё большему хаосу. Империя должна быть не только сильной, но и справедливой.

Хуан-Ди кивнул.

— Ты права. Я отправлю своего представителя, чтобы урегулировать ситуацию.

После совещания Лэй Цзу почувствовала облегчение. Она понимала, что её решения не всем по душе, особенно тем, кто привык действовать силой. Но она верила, что доброта и мудрость — это не слабость, а величайшая сила.

Позже в тот же день она вновь столкнулась с госпожой Цзы. Мать императора внимательно посмотрела на неё, как будто стараясь понять её мысли.

— Ты выступила на совете? — спросила она.

— Да, великая госпожа, — ответила Лэй Цзу.

— И снова твоя доброта взяла верх. Ты уверена, что это правильный путь?

Лэй Цзу выдержала её взгляд.

— Да. Я верю, что только доброта способна объединить народ. Страх даёт временное спокойствие, но только справедливость приносит долгий мир.

Госпожа Цзы молчала несколько мгновений, затем кивнула.

— Возможно, в твоих словах есть истина. Но не забудь, что мир — это также умение принимать трудные решения.

Лэй Цзу кивнула.

— Я помню это, великая госпожа.

Тем временем в гареме среди наложниц снова начали шептаться. Наложница Юньцзи, которая совсем недавно прекратила свои интриги, обратилась к Лэй Цзу.

— Ваше величество, я слышала, что в северной провинции неспокойно. Могу ли я чем-то помочь?

Эти слова удивили императрицу.

— Ты хочешь помочь? — спросила она с искренним интересом.

— Да, — ответила Юньцзи. — Я видела, как вы справились с гаремом, и теперь верю, что ваши решения правильны.

Лэй Цзу улыбнулась.

— Спасибо, Юньцзи. Даже одно доброе слово может изменить многое.

Вечером, когда Лэй Цзу осталась наедине с Хуан-Ди, он внимательно посмотрел на неё.

— Сегодня я снова увидел, как ты справляешься с трудностями. Ты моя сила, Лэй Цзу.

Она улыбнулась, чувствуя тепло его слов.

— Я просто стараюсь быть достойной тебя и нашей империи.

Хуан-Ди обнял её, и в этот момент Лэй Цзу поняла, что их союз становится всё сильнее. Вместе они могли преодолеть любые испытания.

На следующее утро Лэй Цзу проснулась рано. В её покоях стояла тихая, но напряжённая атмосфера. Свет рассвета проникал сквозь шелковые занавеси, а Сяо Юй уже готовила утренние одежды.

— Ваше величество, сегодня вас ждут важные дела, — с лёгкой улыбкой сказала служанка, помогая императрице встать.

Лэй Цзу провела рукой по расшитой ткани своего платья, погруженная в мысли. Её решение предложить доброту вместо жестокости в ответ на восстание северной провинции нашло поддержку у императора, но она понимала, что этого недостаточно. Чтобы укрепить свою позицию, ей нужно было доказать, что её методы работают.

Когда она вышла в сад, её встретил Хуан-Ди. Его суровый, но спокойный взгляд смягчился при виде своей императрицы.

— Я хотел бы поговорить с тобой, Лэй Цзу, — начал он, предложив ей прогуляться вдоль каменных дорожек сада.

Она кивнула, позволяя ему взять её за руку.

— Я был впечатлён твоим выступлением на совете, — сказал он. — Но не все мои советники согласны с твоим подходом.

— Это не удивительно, — ответила Лэй Цзу. — Люди, привыкшие к власти через силу, боятся изменений.

Хуан-Ди остановился и посмотрел на неё.

— А ты не боишься?

Она улыбнулась, её голос звучал твёрдо:

— Конечно, боюсь. Но страх — это не причина отказаться от того, во что я верю.

Император задумчиво кивнул.

— Я знаю, что ты правишь своим гаремом с мудростью, которую редко встречают в женщинах. И я начинаю понимать, что твои методы могут быть полезны и для управления империей.

Позже в тот день Лэй Цзу отправилась в гарем. Её ожидала встреча с наложницами, многие из которых уже давно перестали видеть в ней врага. Тем не менее, несколько женщин всё ещё относились к ней с недоверием, особенно те, кто привык жить интригами и борьбой за внимание императора.

Среди них была Линь Хуа, одна из наложниц, известная своей хитростью и склонностью к манипуляциям. Когда Лэй Цзу вошла в общую залу, Линь Хуа посмотрела на неё с прищуром.

— Ваше величество, — произнесла она, склонив голову, — что привело вас к нам сегодня?

— Я хотела поговорить со всеми вами, — спокойно ответила Лэй Цзу, проходя в центр залы. — Мы все — часть одной семьи. Я знаю, что между вами были разногласия и недопонимания, но сейчас я прошу вас вспомнить, что мы служим не только себе, но и всей империи.