— Юноша, тебе не кажется, что это невежливо — заходить на чужую территорию без разрешения? — едко поинтересовалась она, неожиданно закрывая собой Мирославу.

Та слабо улыбнулась. Кажется, её пытались защитить.

— Всё в порядке, он друг, — хриплым голосом успокоила она Александру, которая оглянулась на неё и недовольно цокнула языком.

— Какой же у тебя дурной вкус, — бросила она и отошла в сторону.

Мирослава почувствовала необъяснимую радость от того, что эта женщина не убийца. Вспомнив об этом, она стала подниматься, поправляя сползающую простынь и глядя, на всё ещё пытающегося осознать происходящее Ииро, сказала:

— Линнель в беде! Пётр оказался убийцей, и, кажется, он решил сделать Линнеля следующей жертвой. Ингрид увидела их на какой-то поляне. Мстислав и Эрно уже в лесу.

Как только прозвучала первая фраза, Ииро переменился и стал похож на свою лисью сущность. Взгляд стал цепким и блестящим, положение тела готовящимся к прыжку, губы поджались, и весь он целиком и полностью стал состоять из внимания и беспокойства, которое стало почти осязаемым к концу речи Мирославы.

— Тогда нам нужно торопиться, — выдохнул он, затем оглянулся, будто в поисках подтверждения, но потом твёрдо повторил. — Обращайся, я за тобой.

Он стал стягивать с себя одежду нещадящим образом — затрещала кожаная ткань его накидки, чуть ли не был вырван рукав рубашка. Мирослава подметила, с какой силой он прикусил внутреннюю часть щеки и сделала к нему решительный шаг, не обращая внимание на сползший кончик простынь, открывший голое плечо. Ииро всё равно даже не смотрел на неё.

— Ииро, взгляни на меня, — ласково, но твёрдо велела она, и тот, не иначе по привычке слушаться Мстислава, тут же поднял на неё блестящие глаза. — С Линнелем всё будет в порядке, отринь этот страх, он не поможет ему, зато вполне способен причинить вред тебе.

К ней вернулось привычное хладнокровие, которое возникало во время стресса.

— Мстислав никого из вас не даст в обиду. Ты это знаешь. И Линнель тоже знает.

Ииро прерывисто вздохнул и коротко выдохнул кивая. Наблюдавшая всё это время со стороны Александра внезапно поддержала её:

— Соберись. Там нужен защитник, а не рохля какая-нибудь.

— Александра! — неодобрительно воскликнула Мирослава.

Ииро вспыхнул, покрывшись бледно-красными пятнами, которые на фоне его огненно-рыжей шевелюры казались ярче. Он стрельнул гневным взглядом в сторону самодовольной женщины, но промолчал.

— Так-то лучше, — поощрительно улыбнулась она ему. — Раздевайся, юноша, на улице, а мы с Мирославой обратимся в доме. Пойдём, — сказала Александра ей.

Сделавшая уже шаг, Мирослава от шока запнулась и звенящим голосом переспросила:

— Мы?

— Мы, конечно, мы! Кто же ещё? — с досадой закатила глаза Александра и торопливо стала обходить дом.

Мирослава следовала за ней, наступая на пятки и даже толком не придерживая простынь.

— Вы тоже оборотень?

— Конечно, — откликнулась она так, словно не знать этого — преступная глупость. — По-твоему, почему я люблю вечерние прогулки и Вяземский так вцепился в меня?

— Он знает? — ещё больше удивилась Мирослава.

Александра через плечо кинула на неё взгляд, в котором смешалось снисхождение и веселье.

— Разумеется, нет, но он был бы плохим оборотнем и вожаком, если бы не чувствовал во мне угрозу.

— Неужели, вы тоже?.. — снова не поверила Мирослава, решив, что та обращается в медведя.

— Сейчас увидишь, — с неожиданным предвкушением и нетерпением пообещала она, открывая дверь. — Заходи.

Мирослава сразу оказалась в большой и чистой комнате, где справа стояла печь с ворохом тяжёлых одеял, а посреди небольшой стол и табуретки, на которых аккуратно лежали кружевные салфетки. Мирослава огляделась и заметила, что почти на каждой поверхности были вышитые вручную салфетки. У Александры на удивление оказалось много безделушек и украшений.

— У вас очень мило и уютно, — искренне произнесла она, стараясь не выглядеть слишком шокированной этим фактом.

Она встала на длинный, раскинутый от двери до окон, красочный ковёр, поджала пальцы ног, которые основательно подмёрзли на улице, и вежливо отвернулась, чтобы не глазеть на раздевающуюся женщину.

Та, судя по звукам, уже стянула с себя платье и переспросила:

— Что? — потом сообразила и с непривычным смущением, которое было приправлено гордостью, призналась. — Вышивка — это моё хобби. Я рада, что понравилось. Давненько у меня не было гостей, которые могли бы оценить подобное. Да и вообще гостей…

Последние слова прозвучали глухо — то ли потому, что она стягивала сорочку, то ли из-за своего смысла. Мирослава решила, что такой человек, как Александра не хотела бы, чтобы на её проявления слабости обращали внимания, поэтому ничего не ответила.

— Я обращусь первой, чтобы ты привыкла и предупредила своё животное, — сказала она и, недолго думая, судя по хрусту костей, начала обращаться.

— Предупредила? — не поняла Мирослава, подождала ещё пару секунд и обернулась, чтобы инстинктивно отпрянуть.

Среднего размера рысь, стоящая перед ней, зарычала, но затем опустилась на живот, сложила уши с чёрной кисточкой и замурчала, демонстрируя свою безобидность.

— Вот это ничего себе! Может, вам выйти? Я бы за вами лучше сверху наблюдала в таком обличье, — честно призналась Мирослава, но рысь рыкнула на неё и ей пришлось неохотно спустить с себя простынь.

— Только не ешьте меня, — серьёзно попросила она рысь, во взгляде которой так и читалось высокомерное: «Больно надо есть тебя, глупая!».

Постаравшись успокоиться, Мирослава сосредоточилась и, несмотря на общую усталость и ноющие мышцы, вновь позвала лебедь. Та охотно откликнулась, чувствуя себя, в отличие от Мирославы, воодушевлённой и полной сил.

Как только оборот закончила, и лебедь увидела рысь, наблюдающую за ней светящимися в полутьме глазами, то не смогла удержаться от громкого вопля полного ужаса. Мирослава сама чувствовала опасение, поэтому толком не могла её успокоить. Рысь понятливо поднялась, зубами взяла свою одежду, и, надавив с силой на дверь, широко её распахнула и грациозно выскользнула из дома.

Мирослава торопливо вышла следом и, оценив мечущегося неподалёку Ииро со своей накидкой в зубах, быстро вспорхнула в небо, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от хищников. Они были примерно одинакового размера и однозначно одинаково недружелюбно настроены. Выплюнув вещи, они зарычали друг на друга, выгнув спину, но, услышав возмущение Мирославы, с трудом отвернулись друг от друга, вновь вцепились в свои вещи и, наконец, сорвались с места.

Ииро бежал изо всех сил, поднимая клубы пыли, которые раздражали Александру. И начинала рычать или пытаться прыгнуть на него. Мирославе приходилась пару раз одёргивать их, чтобы прекратили свои перебранки. Она летела низко, чтобы рысь с лисом не потеряли её из виду, и поэтому увидела фигуру в конце улицы, на которой находился дом Александра. Она узнала Ингрид, ходящую из стороны в сторону и явно нервничающую.

Когда она смогла разглядеть в темноте скалящуюся рысь, то испугалась ещё сильнее, но всё же сказала:

— Я принесла платье Мирославы. Кто-то из вас может его взять?

Лис с рысью переглянулись. Почти сразу рысь глухо рыкнула, измазав свои вещи слюной окончательно, сделала несколько шагов и открыла челюсть, куда с небольшой опаской, Ингрид вложила платье, которое стало тут же волочиться по земле, так же как и платье самой Александры.

— И ещё кое-что, Мирослава, — быстро продолжила вещунья, прыжком отступив от рыси. — Ты надела тотем на Мстислава?

Ииро яростно зашипел, но Ингрид, не терпящим возражения тоном, отрезала:

— Это важно!

Мирослава не понимала, почему это важно именно сейчас, но утвердительно кивнула. На лице вещунья возникло облегчение. Следом она выпалила на одном дыхании:

— Хорошо. Это важно, потому что имеет сакральный смысл — надевать тотем может только близкий человек или священник. Если Мстислав позволил тебе это сделать, то значит он начал понимать, кто ты. — Мирослава сделал круг над головой вещуньи, вынуждая её умолкнуть, и возмущённо забила крыльями. — Нет, ты должна выслушать! Это очень важно! Когда Мстислав вернулся из города и взял на себя обязанности главы — он не стал им официально! Его отец числился всё ещё главой. Вскоре из столицы прислали будущего градоначальника. В наших краях отродясь не было руководящей власти, нам удавалось сохранить свою независимость, ибо никто сильно не интересовался «лесными жителями». Ещё дед Мстислава позаботился о том, чтобы сюда не совались чужаки. С тогдашним императором было заключено соглашение: мы поставляем за умеренную плату ткани, шерсть, продукты… Всё, что необходимо, но оставляем за собой право не входить в число подчинённых земель. То же самое соглашение заключил Виктор, отец Мстислава, но он ушёл слишком рано. Мстислав был молод, соглашение ещё действовало, хоть и от имени отца, и он не стал сообщать о смерти родителей — среди своих он всё равно был главой. Решил дождаться более солидного возраста, чтобы его приняли всерьёз. Но ко мне вскоре пришло видение — в нём Мстислав не должен был официально признавать свою власть над нашими землями, пока не встретит хозяйку, иначе быть ещё большей беде, чем та, которая настигнет его, если он не умерит свой характер… Это и случилось сейчас! — Ингрид прервалась, чтобы перевести дыхание, но почти сразу продолжила. — Тогда же из города прознали о смерти Виктора и прислали нынешнего градоначальника, который решил всё здесь переделать. И Мстиславу, скрипя зубами, пришлось уступить. Он вообще довольно вспыльчивый человек, поэтому ты ещё наверняка намучаешься с ним. Я уже заканчиваю, хватит вам рычать! Ииро, ты и сам знаешь, как это важно! То, что творит Пётр нарушает баланс двух миров. Раньше я не видела его, потому что колдун скрывал от меня и себя, и его. Чтобы остановить Петра без последствий для нашего мира и мира мёртвых — Мстислав должен признать себя официальным главой, а стать он им может только после того, как обуздает характер и обретёт свою хозяйку.