— Вот и она! — с примесью облегчения, испуга и напряжения воскликнул старик.

Все взгляды устремились на то место, куда он глядел. На вершине холма никого не было, но спустя пару минут с боковой улицы вышла фигура, которая была легко узнаваема из-за уверенной, быстрой походки и густых светлых волос, неприбранных в причёску.

— Ингрид? — восторженно прошептала Мирослава.

На этот раз рядом стоящие мужчины и женщины обернулись к ней, смерили любопытными взглядами, но говорить ничего не стали. Мирослава улыбнулась молодой женщине, которая несмело ответила ей тем же.

Тем временем Ингрид уже почти дошла повозки, и Мирослава смогла оценить состояние подруги. Та всеми силами старалась выглядеть уверенно, но страх и волнение всё равно проскальзывали в излишне дёрганных движениях и неравномерно вздымающейся груди.

Когда вещунья остановилась и вскинула подбородок, глядя прямо в глаза изучающему её старику, Мирослава ощутила, как её саму начинает потряхивать от беспокойства. Остальные присутствующие ничего не говорили, ожидая вердикта колдуна.

Тот, прежде чем заговорить, усмехнулся.

— Приветствуйте колдунью и нового члена общины. — Его слова прозвучали как раскаты грома в возникшей вязкой тишине. — Я передам ей свои записи, и она сможет занять моё место.

— Я не колдунья, а вещунья, — решительно отозвалась Ингрид, всё так же не опуская подбородок и не расслабляя окаменевшие плечи.

Старик в ответ нахмурился.

— Как это понимать?

— Я не хочу взаимодействовать с тёмной стороной вашей профессии, но с другой буду работать как подобает, а тёмной обучу того, кого сочту достойным ваших знаний и оставлю вашим людям. — Она уважительно поклонилась, а когда выпрямилась, то выглядела более спокойной. — Несмотря на это, я с благодарностью возьму на себя ваши обязанности и членство в общине, если вы позволите.

— Позволяю, — махнул рукой старик. — Наступает новое время, поэтому тебе принимать решение, а не мне.

Ингрид ещё раз поклонилась, на этот раз до самого пола.

— Выпрямись, девочка, — строго приказал старик. — И помни, что теперь тебе должны так кланяться, а не ты.

Вещунья серьёзно кивнула.

— Спасибо, — неслышно для других, но вполне различимо для прислушивающейся и подбирающейся поближе Мирославы, негромко сказала она с дрожью в голосе.

Старик тепло ей улыбнулся и протянул сухую руку, которой он тут же сжал вытянутую в ответ более крепкую и сильную ладонь Ингрид.

— Колдун! — послышалось требовательное и взвинченное восклицание из толпы.

Сквозь неё пробирался запыхавшийся мужчина с порванным Эрно воротником. Как только остальные признали одного из членов общины, то тут же расступились. Он поправил воротник и произнёс:

— Колдун, община требует твоего присутствия.

Лицо старика сделалось скучающим.

— Я больше не колдун.

— Община требует, — с нажимом повторил он.

— Ладно! — тот закатил глаза и тяжело опустился на деревянную перекладину. — Мне всё равно нужно отдохнуть. А пока новый член общины займётся другим делом.

Вещунья непонимающе встретилась взглядом со стариком, который требовательно глядел на неё в ответ. Мирослава как раз добралась до них, и именно она и полюбопытствовала:

— Каким делом?

— Он вам скажет, — кивком головы указал старик на спешащего к ним Эрно.

Тот выглядел раздосадованным. Когда он подошёл ближе, то взглянул сначала на Ингрид, кивнул ей, словно признавая новый статус, а потом на Мирославу и мрачно сообщил:

— Нашего колдуна нашли мёртвым.

Дом колдуна Мирослава никогда не представляла, но если у неё и были какие-то внутренние ожидания, то они оправдались. Это был небольшой крепкий дом, расположенный в конце соседней улицы, на которой стоял участок. Тут не было ни хозяйственных построек, ни животных, и от этого дом выглядел пустым и даже заброшенным. Дерево, из которого он сделан, было тёмным, и Мирославе стало интересно это было сделано нарочно, чтобы дом соответствовал колдуну или случайность.

Ингрид объяснила, что колдуну незачем было заводить скотину или огород, ведь местные обеспечивали его всем необходимым — просто так, когда были излишки или за услугу. Вещунья неумолимым образом изменилась после сделанного стариком объявления. Теперь её взгляд смотрел прямо на тех, кто глазел недовольно на неё. Она рассказала Мирославе по дороге, что у неё тоже было видение, поэтому она и явилась вовремя к участку. Она чувствовала, что там решится её судьба. Когда Ингрид говорила об этом, то её голос не утратил привычной живости, но он продолжал подрагивать, словно ей всё ещё не до конца верилось в происходящее.

Когда они вошли в дом, то вещунья тут же изменилась в лице — она втянула носом воздух, и черты её лица ожесточились. Мирослава с усилием переступила порог тёмного дома, который был таким не только снаружи, но и внутри. Многочисленные небольшие окна были плотно занавешены, и тусклый свет исходил только от свечей, от которых остались лишь огарки. В углу привычно располагалась печь с умывальником, вдоль стен тянулась скамья, а посреди большой комнаты стоял стол и табуретки, который был заполнен уже менее привычными вещами: крепкими длинными нитями, фигурками из дерева и металла, перевёрнутыми блюдцами с водой и молоком, лентами — теми самыми, судя по всему, о которых Мирославе успели рассказать и которые вешали на можжевельник на кладбище, сушенными травы, свисающими также пучками с потолка прям как у Ингрид, разносившие аромат, вызывающий у Мирославы желание чихнуть. Стол был заляпан застарелыми пятнами жира — местный колдун не чтил чистоту. На полу возле стола валялись клубки с нитками, ковер был запачкан так, как будто его давно не стирали и не выносили проветрить. По бревенчатым стенам растянулась паутина.

— Кто-то отсюда что-то неаккуратно и быстро выносил, — проницательно и негромко заметил Эрно, который старался ступать бесшумно.

Мирославе тоже не хотелось нарушать эту зловещую тишину, но одновременно продолжать в ней находится было невыносимо. Она постаралась одёрнуть себя и успокоиться. Они двинулись в соседнюю и последнюю комнату, огороженную привычным образом.

За платяным шкафом стояла железная кровать в левом углу, а в правом на полках иконы, которые Мирослава не ожидала увидеть у колдуна. Она привычно перекрестилась и только потом решилась подойти поближе. Они были совсем новыми. Но даже их наличие меркло в сравнении с тем, что ровно под ним и находилось тело. Это был седой невысокий мужчина — невзрачный и совершенно обычный, выглядевший поразительно мирно и даже в какой-то степени уместно, учитывая то, что над ним возвышались иконы. Он был одет в то же одеяние, что и местные мужчины и поэтому совсем не вызывал интереса, в отличие от следов, которые красными полосами выделялись на его шее. Лежал он с закрытыми глазами — то ли убийца был столь любезен, то ли тот, кто его обнаружил.

— Кто нашёл тело? — не выдержала Мирослава тишины.

— Сосед, который зашёл к колдуну, чтобы принести тушёных овощей на ужин, — ответил Эрно.

— Он не вызывает подозрений?

— Ни разу не примелькался в деле, — покачал он головой.

— Вы заметили, что иконы совсем новые? — вдруг спросила Ингрид, продолжая мужественно разглядывать убитого. — Я никогда не видела его в церкви и не подозревала до сегодняшнего дня, что он верующий.

— Замучила совесть? — с сомнением протянула Мирослава.

— Похоже на то.

Эрно в размышления не встревал, а рассматривал тонкий ковёр. Мирослава присела на корточки, внимательнее присмотрелась и на фоне общей неприбранности всё же сумела различить совсем свежие ошмётки грязи — тот, кто приходил к колдуну, любил ходить по лесу, не жалея при этом своей обуви.

— Убийца был здесь совсем недавно? — догадалась она.

Эрно обернулся к ней через плечо и цинично произнёс:

— Ты же у нас специалист по трупам! Не заметила, что рана совсем свежая?

Мирослава закатила глаза. Из неё специалист был такой же, как из Вяземского артист балета.