Он толкнул меня локтем, как будто я раньше не замечал Нелли. Как будто он гордился бы, если бы его сын нашел себе классную подружку. Как будто, если бы ей было двадцать четыре, а не четырнадцать, он бы сам стал за ней ухаживать.

Что, черт возьми, с ним на самом деле было не так?

В некотором смысле, я переоценил его взгляды на женщин. Пока у него было множество связей, я их почти полностью избегал. Я предпочитал встречаться в колледже и в первые годы своей карьеры в лиге. И я всегда заботился о том, чтобы женщины знали, что к чему. Я дважды натягивал презервативы. После того, как меня задрафтовали, если женщина не могла показать мне свое удостоверение личности, подтверждающее, что ей больше двадцати одного года, я избегал этого.

Затем наступила та ночь в Шарлотте.

Единственной женщиной, которая с тех пор будоражила мою кровь, была Нелли.

С другой стороны, она вызывала это годами. Даже когда я не был готов признать, что она особенная.

Что, возможно, я влюбился в нее.

Что, возможно, я был влюблен в нее.

Было ли это причиной, по которой я пошел на крайние меры, чтобы удержать ее подальше? Увольнение Дариуса определенно было серьезным испытанием.

После неприятного замечания отца мы ушли в дом. Он подошел к окну, чтобы снова посмотреть на Нелли, и я потерял рассудок. Я нес полную чушь о том, что Нелли преследовала меня и крала вещи из моей спальни.

Папа вышел из себя и вышел на улицу. Затем я услышал из открытого окна, как он спорил с Дариусом.

Дариус немедленно встал на защиту Нелли. Без сомнения. Он автоматически встал на защиту своей дочери. Каково это было, когда твоим отцом был такой мужчина?

Причина, по которой отец зашел так далеко, заключалась в том, что Дариус не отступил. Он не склонился перед великим Колтером Старком и не поцеловал его в зад.

Я зауважал Дариуса за это до чертиков.

Потому что, если бы мы с Нелли поменялись местами, мой отец ни за что не взялся бы меня защищать, не устроив сначала продолжительного допроса.

Нет, я не сожалел о своей лжи.

Но и не простил себе ее.

Что случилось с бизнесом Дариуса? Нашел ли он новых клиентов? Или новую работу? У меня не хватило смелости спросить Пирса. И уж точно я не осмелился спросить Нелли.

Я перелистнул на следующую страницу, начав еще одну запись, прежде чем приготовить себе ужин.

— Это мое.

Я перевел взгляд с дневника на голос, доносившийся из-за «Виннебаго». В эти жаркие июльские дни мне приходилось оставлять окна и дверь открытыми, чтобы в фургоне не было слишком жарко и душно. Мне следовало закрыть эту чертову дверь.

Нелли стояла у подножия лестницы, не отрывая взгляда от тетрадки, лежащей на столе.

— Я могу объяснить.

— Иди к черту. — Она бросилась вверх по лестнице, когда я соскользнул со своего места. Она потянулась за тетрадкой, но я схватил ее прежде, чем ее пальцы успели коснуться кожаной обложки. — Это мой дневник. Откуда он у тебя?

— Я его взял.

— Значит, ты можешь добавить «вор» в свое резюме? — Она снова потянулась за ним, но я вырвал его. — Верни его. Сейчас же.

— Нет.

— Это личное. Отдай его.

Я покачал головой, отворачиваясь, чтобы она не забрала дневник.

— Что случилось с твоим отцом? После того дня, когда мой отец поругался с ним и…

— Уволил?

— Да. — Я кивнул. — Что случилось с его бизнесом?

— У него не было бизнеса. Он бросил это дело. Он решил, что не стоит иметь дело с такими придурками, как Старки. — Она усмехнулась. — Поэтому он продал все свое оборудование и пошел работать к конкуренту. В конце концов, ему пришлось уволиться несколько лет назад. Ему было слишком тяжело стоять на коленях, выполняя работу, предназначенную для молодых людей.

— Он на пенсии?

— Ему пятьдесят три, Кэл, — усмехнулась она. — Для выхода на пенсию в таком возрасте нужны деньги. Нет, он не на пенсии. Он работает в типографии в Аризоне, управляет одним из их печатных станков.

Я изучал ее лицо и румянец на щеках.

— Мне жаль.

— Нет, это не так.

— Ладно, ты права. Я не жалею. Я бы сделал это снова.

— Потому что ты лжец.

— Нет, потому что мой отец — больной ублюдок. Он уставился на тебя, и мне не понравился блеск в его глазах. Я солгал, чтобы защитить тебя. Я солгал, потому что ты…

Моя.

Она всегда была моей.

— Я что? — Она уперла руки в бока, ожидая, пока я закончу предложение. Когда я не закончил, она снова попыталась выхватить дневник, но я не собирался его отдавать.

— Почему ты переспала со мной? В Шарлотте?

Нелли проигнорировала мой вопрос, снова потянувшись за дневником.

— Верни его.

— Расскажи мне.

— Отдай мне дневник. — Она подошла ближе и потянулась за ним, когда я переложил его из одной руки в другую. Кончики ее пальцев скользнули по корешку, и я высоко поднял его, прижимая к потолку фургона. — Ты, придурок! Прекрати это.

— Нет. — Я держал его высоко, вне пределов ее досягаемости, даже когда она попыталась схватить его. — Зачем ты пришла в мой номер в Шарлотте?

— Этот дневник — не твое гребаное дело. — Она снова прыгнула на меня, и когда у нее ничего не вышло, она ударила меня в живот. — Черт возьми, Кэл.

— Ответь на вопрос, и я верну его. — Возможно. — Почему ты трахнулась со мной в Шарлотте?

— Как ты мог украсть его у меня? Это никогда не предназначалось тебе. — Она посмотрела на меня снизу вверх, и боль на ее лице почти заставила меня отступить. Но мне нужно было знать правду о Шарлотте.

— Нелл. — Я опустил руку. — Пожалуйста.

Она услышала отчаяние в моем голосе и не потянулась за дневником. Ее грудь тяжело вздымалась.

— Потому что ты обманул меня. Потому что ты обманул мою семью. И я чертовски устала от того, что ты всегда выигрывал. Я хотела победить. Я хотела показать тебе, что я больше не та неуверенная в себе девушка. И я решила, что если и есть время для мести, то это та ночь.

Моя команда — то есть я — только что проиграла чемпионат АФК. Пирс прилетел в Шарлотт, чтобы посмотреть игру. Нелли тоже присоединилась к нам, поскольку когда-то жила там и хотела побывать ради ностальгии. Они использовали билеты, которые я купил для Пирса, и когда она появилась на моих местах, на ней была майка другой команды.

После поражения тренеры и мои товарищи по команде улетели домой в Теннесси. Но я попросил об исключении из правил, чтобы остаться и провести время с Пирсом. Мы жили в одном отеле. Нелли тоже там была. Я не был хорошей компанией, поэтому после того, как мы с Пирсом поужинали в моем номере и выпили по паре напитков из мини-бара, он оставил меня в покое.

Я был погружен в раздумья, когда раздался стук в дверь.

Нелли стояла в коридоре, все еще одетая в ту чертову футболку.

— Так ты пришла в мой номер позлорадствовать? — Когда она посмотрела себе под ноги, я взял ее за подбородок, понимая ее лицо, пока наши взгляды не встретились.

— Да, — сказала она. — Я знала, что ты на грани срыва. И я хотел быть такой же подлой, как и ты.

Я открыл дверь и впустил ее в номер, ожидая, что она посыплет солью мои зияющие раны. Чтобы насладиться моими неудачами. Чтобы напомнить мне, что мы проиграли игру из-за того, что я сделал перехват в первой четверти, и команда не набрала темп, необходимый для того, чтобы оправиться от моего промаха.

— Но… ты не была злой.

Она с трудом сглотнула.

— Потому что ты выглядел грустным. Ты выглядел убитым горем. Ты был похож на мальчика, который однажды поцеловал меня. На того, кто так сильно давил на себя. На того, кто взял на себя ответственность за потерю, которую следовало разделить с командой, а не нести в одиночку.

Мое сердце сжалось.

Боже, она была хорошей женщиной. Такой чертовски хорошей. Слишком хорошей для меня.

Я поцеловал ее той ночью. Когда она сказала мне, что сожалеет о проигрыше, я был так удивлен, что просто… поцеловал ее. Потом она позволила мне сорвать с нее ту футболку.