На стенах было так много всего, что я не был уверен, на что обратить внимание в первую очередь. На розовых обоях в цветочек в прихожей висело не менее пятидесяти фотографий в рамках. Большинство из них были пейзажами, а между ними — несколько лиц. Прежде чем я успел наклониться для более тщательного осмотра, Гарри жестом пригласила меня следовать за ней по узкому коридору.

— Прачечная в этой стороне, — сказала она.

Мы прошли через гостиную. Помещение было бы вполне комфортного размера, но с четырьмя диванами, каждый из которых был обит тканью разного горчичного оттенка, я почувствовал себя так, словно только что попал в кукольный домик. Мебель прекрасно сочеталась с зелеными обоями в полоску, но за книжными полками, тумбой с телевизором и пианино почти ничего не было видно.

Безделушки. Картины. Безделушки. Гарри была коллекционером.

— Это не то, чего я ожидал, — сказал я, когда мы проходили через кухню. Опять же, она была бы просторной, если бы не обеденный стол на шесть стульев в центре.

— А чего вы ожидали? — спросила она.

— Меньше… всякой всячины.

— Если вы прожили столько же, сколько я, и у вас нет всячины, которой можно было бы похвастаться, значит, вы жили неправильно.

Я усмехнулся.

— Может быть, вы и правы.

Дом мамы и папы был открытым и просторным. Я всегда думал, что это мамин стиль минимализма. Но, возможно, у нее просто не было достаточно фотографий или сувениров для показа.

Гарри прошла через еще одну дверь в прачечную, которая, на удивление, была пуста, там стояли только стиральная машина, сушилка и металлическая решетка для сушки белья.

— Ваша мама научила вас этим пользоваться?

— Моя мама ни разу не стирала с тех пор, как вышла замуж за моего отца. Но если вам интересно, умею ли я стирать одежду, то да. Я не испорчу вашу бытовую технику и не затоплю ваш дом.

Стирка была едва ли не единственной домашней работой, которую я выполнял за последние годы. В Нэшвилле я нанял еженедельную уборщицу и садовника для ухода за своим имуществом. Вещи из химчистки отправлялись под вымышленным именем. Но когда дело доходило до стирки моих футболок, нижнего белья, носков и джинсов, я всегда боялся перепоручить это дело. Меньше всего мне хотелось узнать, что мои грязные боксеры продаются в Интернете.

В этом мире есть странные люди.

— Я оставлю вас, — сказала Гарри, похлопывая по сушилке. — Сегодня я помогаю Марси с уборкой комнат.

— Хорошо. — Я кивнул и открыл крышку стиральной машины, засовывая белье в мешалку.

Гарри вышла из прачечной.

— Не запирай дверь.

— Хорошо.

Входная дверь закрылась, когда я засыпал в стиральную машину ложку стирального порошка. Я включил ее, затем вернулся на кухню. Когда я вошел в гостиную, меня поразило обилие вещей. И поскольку Гарри не говорила мне не подглядывать, я подглядывал.

Книги на полках варьировались от научно-популярной литературы до увлекательных детективов и исторических любовных романов с обнаженными по пояс мужчинами на обложках. Одна полка была отведена для потрепанных экземпляров Библии. Пианино стояло вертикально, а его крышка была прикрыта кружевной салфеткой. На фотографиях в рамках были члены семьи. Я узнал Марси по фото, на котором она, должно быть, была старшеклассницей. Рядом с ней были фотографии детей и внуков.

Я взял в руки фотографию мальчика в зеленой футбольной форме. В руке у него болтался шлем. Наплечники были ему велики, а белые штаны болтались на талии. Но улыбка у мальчика была от уха до уха.

Так и должно было быть. Дети должны улыбаться, когда играют в футбол.

Улыбался ли я когда-нибудь так в юношеском спорте? Может быть, до того, как проявился мой талант. До того, как веселье сменилось давлением.

Если бы у меня и была такая фотография, как эта, она хранилась бы в ящике для хранения у мамы с папой. Они не вешали фотографии в рамках на стены, потому что папа предпочитал произведения искусства из местной галереи.

Галерея, в которой я был один раз, и только один раз, потому что, как только я увидел куратора — женщину с гладкими рыжими волосами и глазами, как у моего отца, — я сразу поняла, почему папе нравится эта галерея.

Приступ зависти охватил меня, когда я вернул фото ребенка на крышку пианино.

Счастливчик.

Как только я переступил порог «Виннебаго», в нос мне ударил аромат Нелли. Я приоткрыл окна, чтобы проветрить помещение, пропитанное запахом апельсинов и орхидей, натянул на волосы бейсболку и надел солнцезащитные очки.

Рискованно было идти в центр города в субботу утром, но, если я останусь здесь, то думать буду только о сексе. Как Нелли стонала мое имя прошлой ночью, пока я сосал ее клитор. Как ее киска пульсировало вокруг моего члена, когда я погрузил себя в ее тело. Какой красивой она выглядела в лунном свете, с растрепанными волосами и в мятой одежде.

— Выкинь ее из головы. — Я прикрыл рот рукой, а затем направился по гравийной дорожке, которая тянулась вдоль мотеля. Я был в пяти футах от тротуара, ведущего к Первой улице, когда до меня донесся мужской голос.

— Может быть, мы могли бы вернуться в сентябре. Пока не стало слишком холодно.

— Я бы с удовольствием, — сказала женщина. — Я могу поискать билеты на самолет. Или мы могли бы позволить Нелли купить их, как она предлагала.

— Этого не произойдет.

Нелли? О, черт. Мои ноги замерли на бетоне, но бежать было уже поздно. Я посмотрел налево как раз в тот момент, когда родители Нелли завернули за угол мотеля.

Дариус Ривера заметил меня, и его лицо окаменело.

Я с трудом сглотнул, мои ботинки походили на цементные блоки. Мне потребовалось усилие, чтобы подойти к нему с протянутой рукой.

— Мистер Ривера.

Глаза Кайли сузились.

Дариус долго смотрел на меня, и я был уверен, что он проигнорирует меня, но затем он накрыл мою ладонь своей. Тот факт, что он пожал мне руку, доказывал, что он был хорошим человеком. Лучшим человеком.

— Кэл Старк.

— Рад вас видеть, сэр. — Я кивнул Кайли. — Миссис Ривера.

Она сверкнула глазами, и будь я проклят, если это не сделало ее похожей на Нелли. Я бы подразнил ее по этому поводу, если бы не думал, что она оторвет мне яйца.

— Я просто направлялся в город, — сказал я. — Не буду вам мешать.

— Мы тоже направляемся в ту сторону, — сказал Дариус.

Я ожидал, что они будут держаться на некотором расстоянии от меня. Но когда я пошел по тротуару, они пошли рядом со мной.

Каждая секунда была пыткой. Пройдя квартал, я понял, что не дышу. На висках у меня выступили капельки пота.

— Ну, это неловко, — пробормотала Кайли.

Я сухо усмехнулся.

— В значительной степени.

Но даже после того, как я это признал, мы ни о чем не говорили. Ни единого слова. Не то чтобы нам было что сказать. Так мы и шли, шаг за шагом, пока суета центра города не заставила меня отстать от них.

Мой взгляд скользнул поверх их голов к Нелли, стоявшей у «Уайт Оук».

Она не отрывала глаз от телефона. Она улыбнулась экрану, ее пальцы порхали в воздухе, затем она сунула его в карман своих шорт. Она просто убивала меня в этих шортах. Обнаженная, гладкая кожа вплоть до босоножек. Ее свободная футболка спадала с одного плеча.

Плечо, которое я целовал прошлой ночью.

Она повернулась в нашу сторону и первой заметила своих родителей. От ее улыбки захватывало дух. Улыбка исчезла, когда она посмотрела поверх головы отца на мое лицо. Ее глаза расширились, когда она бросилась к нам, как будто спешила им на помощь.

— Привет. Что за…

— Мы наткнулись на Кэла у мотеля, — сказала ее мама, беря Дариуса под руку. — Мы собираемся занять столик для завтрака.

Прежде чем они успели уйти, я остановил их.

— Мистер… Ривера.

Дариус обернулся.

— Да?

Я снял темные очки, чтобы он мог видеть мои глаза.

— Как бы то ни было, мне жаль.

Брови Кайли поползли вверх. Нелли приоткрыла рот.