— Он говорил: "Не борись с волной — танцуй с ней". И это изменило не только мой серфинг, но и всю мою жизнь.

Акико вспомнила, как Джин помог ей с открытием кафе, когда все говорили, что это безумная затея.

— Он просто пришел однажды утром с ящиком инструментов и сказал: "Давай сделаем этот мир немного вкуснее". И целую неделю работал, помогая обустраивать помещение, не взяв ни йены.

Хироши тоже рассказал свою историю — о том, как Джин фактически спас его, дав не только крышу над головой, но и новый смысл жизни.

— Когда я приехал сюда, я был потерянным человеком, — говорил Хироши, глядя на пламя костра. — Джин не спросил, откуда я и что за неудачи привели меня сюда. Он просто сказал: "Добро пожаловать домой". И показал, что значит жить по-настоящему.

Когда все истории были рассказаны, наступила тишина. Затем Мичи достала одну из гитар Джина.

— Кто-нибудь умеет играть? — спросила она, и её голос слегка дрогнул.

Взгляды всех обратились к Хироши. Он вспомнил обещание, данное Джину, и, хотя сердце колотилось от страха, кивнул и взял гитару.

Хироши не был музыкантом, но за последние месяцы Джин научил его нескольким простым аккордам и мелодиям. Он начал играть неуверенно, спотыкаясь на переходах, но постепенно нашел ритм. Это была песня, которую Джин часто играл у костра — простая мелодия о море, звездах и доме, который всегда ждет.

Постепенно другие подхватили песню — кто-то тихо подпевал, кто-то отбивал ритм на импровизированных барабанах из пустых коробок. Музыка, неровная и несовершенная, но исполненная искренних чувств, поднималась над пляжем, сливаясь с шумом волн.

В эту ночь многие плакали, но это были не только слезы горя. В них была и благодарность за то, что Джин был в их жизни, и понимание того, как хрупка и прекрасна жизнь.

Когда костер начал угасать, и большинство людей разошлись, Мичи подозвала Хироши, Кейту и Мидори к себе.

— Джин хотел, чтобы вы были первыми, кто узнает, — тихо сказала она. — Я закрываю гостевой дом.

— Что? — Кейта выглядел потрясенным. — Но почему? Это ведь ваша жизнь, ваше дело...

— Было, — мягко поправила Мичи. — Это было нашей жизнью с Джином. Но теперь... теперь я хочу быть ближе к нашим детям и внукам. — Она улыбнулась, заметив удивленные взгляды. — Да, у нас есть дети. Сын и дочь. Они давно выросли и живут своей жизнью в Токио и Киото. У них свои семьи, свои заботы. Мы с Джином решили не обременять их нашими проблемами, особенно когда узнали о его болезни.

— Но почему вы никогда не говорили о них? — спросил Хироши.

— Джин считал, что каждая часть жизни должна быть самодостаточной, — объяснила Мичи. — Он говорил: "Здесь мы серферы и хозяева гостевого дома. Это наша роль в этом месте, в этом сообществе. А в Токио и Киото мы родители и бабушка с дедушкой. Разные роли, разные жизни, и все они прекрасны".

Она посмотрела на океан, темную массу под звездным небом.

— Но теперь пришло время стать более ответственной, как сказал бы ваш отец, Хироши. Наши внуки растут. Я хочу быть частью их жизни, пока еще есть время.

Хироши вспомнил слова отца о приоритетах, ответственности, семье. Все это вдруг предстало в новом свете. Может быть, отец был не так уж неправ? Может, его забота, пусть и выраженная в упреках, исходила из собственного опыта, из понимания быстротечности жизни?

— Что будет с домом? — спросил Кейта.

— Продам, — просто ответила Мичи. — Уже есть покупатель — молодая пара из Токио, мечтающая о своем маленьком бизнесе у океана. Они хорошие люди. Джин их одобрил бы.

— Когда ты уезжаешь? — тихо спросила Мидори.

— В конце месяца. Нужно уладить все формальности, собрать вещи... — Мичи посмотрела на каждого из них с теплой улыбкой. — Но я не прощаюсь навсегда. Буду приезжать. Этот пляж, этот океан — часть меня, как и Джина.

После ухода Джина весь их небольшой мир, казалось, потерял свою ось, вокруг которой вращалась жизнь прибрежного сообщества. Но время не останавливалось, и теперь все готовились к еще одному прощанию — с Мичи, которая решила закрыть гостевой дом и переехать ближе к детям и внукам.

Следующие две недели превратились в коллективное усилие помочь Мичи собраться и подготовить дом для новых владельцев. Каждый делал то, что мог. Кейта взял на себя организационные вопросы, составил график и распределил задачи между всеми. Его энергия, хоть и не такая искрящаяся, как раньше, помогала удерживать всех в движении.

— Нужно покрасить южную стену, заменить несколько досок на веранде и проверить крышу, — перечислял он, глядя в блокнот. — Такео, ты же разбираешься в кровле?

Такео, который с утра помогал Акико с инвентаризацией кухонной утвари Мичи, кивнул:

— Да, я займусь этим. Хироши может помочь — Джин ведь научил его основам, когда они чинили крышу его бунгало.

Упоминание Джина вызвало короткую, но заметную паузу. Так происходило часто — кто-то невзначай произносил его имя, и разговор на мгновение замирал, словно все ждали, что Джин вот-вот войдет в комнату с гитарой и своей неизменной улыбкой.

— Отлично, — наконец сказал Кейта, продолжая смотреть в свои записи. — Харука и Юки взялись организовать продажу тех вещей, которые Мичи не берет с собой. Акира поможет с документами и перечислениями...

— А как насчет личных вещей Джина? — тихо спросила Акико. — Все эти фотоальбомы, коллекции...

Мичи, которая до этого молча перебирала книги на полке, обернулась:

— Я возьму с собой самое важное. Остальное... Джин хотел, чтобы его вещи нашли новую жизнь с друзьями. Каждый может выбрать что-то на память.

Хироши заметил, как у неё дрогнул голос, но она быстро справилась с эмоциями. За последние дни он много времени проводил с Мичи, помогая разбирать архив Джина. Среди бесчисленных коробок с фотографиями, заметками, сувенирами из путешествий открывалась удивительная история жизни — яркой, полной приключений и любви.

— Эту доску он всегда особенно ценил, — сказала как-то Мичи, показывая Хироши потрепанный серфборд с выцветшим рисунком волны. — На ней он поймал свою первую серьезную волну на Северном берегу Оаху. Тогда ему было двадцать два, и весь мир лежал перед ним.

Хироши осторожно провел рукой по доске, представляя молодого Джина, полного энергии и мечтаний. Куда унесли его те мечты? Привели ли они его туда, где он действительно хотел быть?

— Что ты будешь делать со всем этим? — спросил он, обводя взглядом десятки коробок и реликвий целой жизни.

— Большую часть отдам друзьям на память, — ответила Мичи с легкой улыбкой. — Джин хотел бы, чтобы его вещи нашли новую жизнь с теми, кто их оценит.

Эти слова врезались в память Хироши. Он смотрел на эти предметы — свидетельства яркой, но по сути простой жизни — и в очередной раз думал: "Вот и все, что остается после нас? Доски, фотографии, воспоминания?"

Слова отца о настоящей ответственности, о построении чего-то стоящего снова зазвучали в его голове. Ведь у Джина были дети, которые выросли далеко от него. Внуки, которые, возможно, никогда не узнают дедушку-серфера по-настоящему. Что он им оставил? Несколько фотографий на пляже? Истории, рассказанные их матерью?***

Такео и Хироши действительно занялись крышей гостевого дома, работая в редкие часы без дождя. Стоя на стремянке и передавая инструменты, Хироши не мог не вспоминать, как несколько месяцев назад стоял здесь, с Джином, слушая его наставления и истории.

— Держи молоток крепче, вот так, — говорил тогда Джин, показывая правильный захват. — И помни, хорошо починенная крыша должна пережить самого мастера.

Теперь эти слова звучали пророчески. Джин ушел, а крыша, которую они вместе чинили, все еще стояла.

— О чем задумался? — голос Такео вернул Хироши в настоящее.

— О Джине, — честно ответил он. — Вспоминал, как мы здесь работали.

Такео кивнул, понимающе глядя на Хироши: