— Эта картина, например, о моменте полноты жизни, о радости общности. Художница рисовала её, вдохновляясь реальными людьми — нашим маленьким сообществом здесь, у океана.

— Это так... аутентично, — заметила женщина. — Не похоже на те вылизанные галерейные работы, которые мы обычно видим в Токио. Здесь есть настоящее чувство.

Её спутник кивнул.

— Я хотел бы узнать цену, — сказал он, оглядываясь в поисках куратора.

К тому времени, как Мидори закончила интервью с журналисткой, атмосфера в галерее полностью изменилась. Незнакомцы смешались с друзьями, все оживлённо обсуждали картины, наслаждались закусками Такео и саке Такеши-сана. Куратор едва успевала оформлять документы на продажи — к двум картинам, которые выбрал господин Ватанабэ, добавилось "Лето души", купленное парой, и "Весна души", которую приобрела сама журналистка, признавшись, что "не может уйти без этого кусочка надежды".

Когда Хироши наконец смог отвести Мидори в сторону и сообщить ей новости, она сначала не поверила.

— Четыре картины? За один вечер? — переспросила она, широко раскрыв глаза. — Но... но я думала, что хорошо, если хоть одну продам за весь период выставки!

— Твоё искусство трогает людей, Мидори, — просто сказал Хироши. — Оно настоящее, честное. Люди это чувствуют.

Не успела она ответить, как к ним подошёл господин Ватанабэ, представившийся коллекционером и меценатом.

— Мисс Мидори, ваши работы выдают редкий талант — способность передавать эмоции через пейзаж так, чтобы зритель не просто видел, но чувствовал. Особенно меня тронула "Осень души". Эта фигура с гитарой... она вызывает странное ощущение знакомости, хотя я уверен, что никогда не встречал этого человека.

Мидори мягко улыбнулась.

— Это был особенный человек. Кто-то, кто умел видеть красоту в простых вещах и помогал другим её видеть.

— Тогда мне ещё больше хочется иметь эту картину, — кивнул Ватанабэ. — Чтобы сохранить память о таком человеке. — Он помолчал, затем добавил: — Я бы хотел обсудить возможность организации вашей персональной выставки в моей галерее в Токио в следующем сезоне. Если вы заинтересованы, конечно.

Мидори ошеломлённо посмотрела на Хироши, который ободряюще кивнул.

— Я... я была бы очень заинтересована, — наконец сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Спасибо вам за такую возможность.

После ухода Ватанабэ Мидори буквально рухнула на ближайший стул.

— Я не могу поверить, что это происходит, — прошептала она. — Это как сон.

Кейта, заметив её состояние, подошёл с бокалом саке.

— За нашу талантливую Мидори! — провозгласил он, поднимая собственный бокал. — И за то, чтобы её "Сезоны души" согревали сердца людей по всей Японии!

Все подняли бокалы, и Мидори, окружённая друзьями, с успешной выставкой и перспективами, о которых она и не мечтала, выглядела одновременно счастливой и немного потерянной, словно не до конца верила в реальность происходящего.

Ближе к концу вечера, когда большинство посетителей уже разошлись, а остались только самые близкие друзья, Мидори наконец смогла расслабиться. Они сидели небольшим кругом среди её картин, допивая остатки саке и делясь впечатлениями.

— Кто бы мог подумать, что наша тихая Мидори станет сенсацией в мире искусства, — поддразнивала Акико, но её глаза светились искренней гордостью за подругу.

— Я всегда знал, что так и будет, — сказал Такеши-сан с важным видом. — У этой девочки особый взгляд на мир. Она видит то, что другие пропускают.

— А помните, как она стеснялась показывать свои работы, когда только приехала? — вспомнила Харука. — Джин буквально заставил её принести альбом с набросками на один из вечеров у костра.

При упоминании имени Джина все на мгновение затихли, но это была не тяжёлая тишина горя, а спокойная пауза уважения и памяти.

— Он бы так гордился тобой сегодня, — тихо сказал Кейта, глядя на Мидори. — Видел бы, как твои картины трогают людей, как они узнают в них что-то своё...

— Я чувствовала его присутствие весь вечер, — призналась Мидори. — Особенно когда все вы ворвались сюда шумной толпой. Это было так... по-джиновски. Он всегда умел создавать атмосферу праздника из простых моментов.

— За Джина, — сказал Хироши, поднимая бокал. — Который научил нас видеть красоту в простых вещах и ценить каждый момент.

— За Джина, — эхом отозвались все.

Когда куратор галереи мягко намекнула, что пора закрываться, друзья начали собираться, помогая привести зал в порядок после импровизированного фуршета.

Хироши заметил, что Мидори стоит одна перед "Циклом", последней картиной серии, которая не была продана.

— О чём думаешь? — спросил он, подходя к ней.

— О том, как всё взаимосвязано, — ответила она, не отрывая взгляда от картины. — Эта выставка, наш Центр океанской культуры, "Умиюки", все мы... Как из маленьких, отдельных элементов складывается что-то большее, целое. Как зима сменяется весной, весна — летом, и так по кругу.

Хироши обнял её за плечи, и они некоторое время стояли молча, созерцая картину, которая словно рассказывала историю их собственных жизней.

— Знаешь, — наконец сказала Мидори, поворачиваясь к нему, — сегодняшний вечер прошёл намного лучше, чем я могла ожидать. Не из-за продаж или предложения выставки в Токио, хотя это, конечно, замечательно. Но потому что вы все были здесь, со мной. Потому что эти картины нашли отклик в сердцах людей, которых я люблю.

Её глаза сияли искренней радостью, и Хироши понял, что это и есть настоящий успех — не деньги, не признание, а возможность делиться своим видением мира и находить понимание.

— Идём домой? — предложил он, протягивая ей руку.

Мидори кивнула, в последний раз оглядывая зал, который на ближайшие две недели станет домом для её "Сезонов души".

— Идём. День был долгим.

Уже у выхода их ждали друзья, готовые продолжить праздник.

С приходом весны в приморском городке всё изменилось. Прохладные ветры уступили место тёплым морским бризам, принося с собой новые ароматы и свежие возможности. Хироши часто просыпался ещё до рассвета, выходил на недавно отстроенную веранду своего бунгало и наблюдал, как первые лучи солнца окрашивают океан в розовые и золотистые тона. В такие моменты его переполняло чувство глубокой благодарности за тот путь, который привёл его сюда.

После долгих обсуждений, презентаций и встреч с местными властями проект Центра океанской культуры наконец получил официальное одобрение. Строительство началось в конце марта, когда последние зимние штормы утихли, а земля достаточно просохла для работы тяжёлой техники.

Место для Центра выбрали идеальное — небольшой участок земли недалеко от основного пляжа, частично защищённый природными скалистыми формациями от сильных ветров, но с прекрасным видом на океан. Архитектурный план, разработанный с участием Рей и нескольких местных строителей, предусматривал здание, органично вписывающееся в ландшафт — низкое, с широкими окнами и обилием натуральных материалов.

Строительство стало делом всего сообщества. Профессиональные строители выполняли основную работу, но многие детали и отделку делали сами будущие участники проекта. Кейта и его команда серферов отвечали за оборудование специального помещения для хранения и ремонта досок, Акико руководила обустройством кафе-зоны, Акира и Нао проектировали техническое оснащение коворкинга, а Харука и Юки создавали дизайн выставочного пространства.

Токео, шеф-повар кафе Акико, взял на себя планирование кулинарной студии, где посетители могли бы учиться готовить традиционные прибрежные блюда. Его идея создать при Центре огород с местными травами и овощами вызвала всеобщий энтузиазм. "Люди должны понимать путь еды от земли и моря до стола," — говорил он, обычно немногословный, но оживлявшийся, когда речь заходила о его ремесле. Токео давно мечтал передавать свои знания, собранные за десятилетия работы с дарами океана, и теперь эта возможность наконец появилась.