Из этого мы сделали вывод, что экономика Цветка, внезапно, более-менее плановая, а не рыночная… Или очень специфически рыночная, полностью зарегулированная. И что за каждым Мастером вдобавок стоит какая-то корпорация или монополия, предоставляющая определенные товары и услуги.

— Тогда должен быть черный рынок, — сообразил я. — Где же он?

— Поищем, — кивнул Аркадий. — Не худо бы присмотреться, что там на нем и почем.

У Симора мы спрашивать не стали: понятно, что не скажет! Начали сами тщательнее поглядывать по сторонам. Но не нашли. Если черный рынок и существовал, он либо находился за оградой сектора частных вилл, либо в личных владениях Мастера Равновесия, куда ход обычным пешеходам тоже был заказан, либо еще каким-то образом прятался с наших глаз. Например, в толще Цветка.

…Или не было никакого черного рынка. Это подозрение возникло у нас после того, как Ифигения Платова неожиданно нашла ключ к необычной честности торговцев и всеобщей вере в эту честность.

Началось все опять же с Симора.

Спустя недели три после нашего прибытия экспедиционный нейромаг постучалась к нам с Ксантиппой в спальню, была впущена и попросила:

— Извините за ранний визит, просто я знаю, что после обеда Кирилл собирался прогуляться в город и хотела попросить пораньше…

— В город собиралась я, если у вас важное дело, могу и без Кирилла сходить, — улыбнулась ей Саня. — Хотите кофе?

— Спасибо! — обрадовалась Платова. — Не откажусь.

Наша комната усилиями моей супруги уже преобразилась: Ксантиппа купила для нас постельное белье и занавески, а также доставила с Мегаплатформы кофейную турку. А зерна мы нашли уже здесь, причем, на удивление, они стоили даже не очень дорого! Варили же мы кофе магией огня. И пили его оба так, как предпочитала Лёвка: черным, со специями (Ксантиппа захватила еще с Терры), по маленькой чашечке за раз. Нам это очень помогало.

Не один я скучал по семье! Когда Ксантиппа перебралась в «гостевой замок» на следующий день после своего дежурства, она ночью долго не могла уснуть — точно так же, как я накануне. Ее эмоции при этом образовали такой спутанный клубок, что я толком не мог из него ничего вычленить, а значит, не мог и начать ее успокаивать! Одно было очевидно: она ужасно скучает. Что ж, я тоже скучал!

Потом Саня села в постели, обхватив колени руками, и воскликнула:

— Блин, Кирилл! Первый раз я с тобой наедине, без девчонок и без малышни!

— Как же первый? — удивился я. — Помнишь, мы с тобой ездили на испытания…

— Ну да, но там было другое, — отмахнулась она. — А сейчас они все далеко, никому даже не позвонить! А что если… Я не справлюсь?

— В смысле? — не понял я.

— Мы всегда о тебе заботимся все вместе! Или хотя бы вдвоем-втроем! Ты же ужасно непрактичный, все время в великие думы погружен, поесть забываешь… — Саня почувствовала мое возмущение и тут же подтвердила: — Забываешь-забываешь, не надо мне! И поспать забываешь! Я уже не говорю о том, когда задумываешься и сидишь в норе, как сыч, читаешь всякое! И… Мы друг о друге заботимся тоже, потому что я вот тоже иногда забываю… О всяком. Голову помыть, например, — Ксантиппа вздохнула. — Когда увлекусь. А теперь некому напомнить, и мы только вдвоем против всего мира! Если так чувствуют себя люди в традиционных семьях — нафиг-нафиг, заберите этот бинарный брак куда подальше!

Я расхохотался.

— А Рина боялась, что вы с Ланой привыкните делить меня только друг с другом и начнете ревновать!

— Пф-ф! — Ксантиппа сдула с лица рыжую кудрявую прядь. — Все-таки для такой красавицы и умницы Агриппина ужасно не уверена в себе, я прямо даже не знаю, что с этим делать…

— Что-нибудь придумаем, когда вернемся, — пообещал я. — Покажем ей все вместе, как мы ее любим.

— Она сейчас на четвертом месяце, — вздохнула Ксантиппа. — Уже животик начал расти… А Мила и Таня уже садятся, наверное. А Ваня с Данилой, наверное, к первому классу готовятся…

— А Федя с Кешей и Лёшей опять что-нибудь подожгли, — в тон ей добавил я. — А Серёжа… Даже не знаю, наверное, Ксюша его сейчас чистописанием мучает? Или дробями? Что там по программе… И заставляет Рину с ним истрелийским заниматься?

Ксантиппа усмехнулась.

— А была бы там я, меня заставляла бы математикой!.. — она тут же погрустнела и с тоской добавила: — Ох, как их всех не хватает!

— Мне тоже.

С этими словами я направил к самой Сане максимум тепла и заботы. Она ответила тем же. Мы занялись любовью — медленно и очень-очень нежно — после чего заснуть нам все-таки удалось. Но все же тоска давала о себе знать. Нам пришлось придумать ритуалы, вроде того же совместного просмотра фоток, особенно детских. Ну и кофе тоже. Так-то Саня обычно пьет его с молоком, но, во-первых, местное молоко не внушало нам доверия (коров мы не видели), во-вторых, нам обоим хотелось быть ближе к Лёвке.

Платова Санино искусство варки кофе оценила.

— Настоящий оросский аромат! — удивилась она. — Да вы мастер!

— У меня была хорошая учительница, — улыбнулась Ксантиппа.

— Не то чтобы я вас тороплю, но все-таки интересно, о чем вы хотели меня попросить? — напомнил я.

— Я хочу попробовать взять ментальный слепок с нашего официального шпиона, Симора, — сказала Платова. — Но для этого нужно попросить разрешения. Увы, моего знания языка хватает только на самые простые обиходные фразы! Кроме того, я, признаться, испытываю некоторую робость в его обществе. Он, безусловно, производит впечатление очень уравновешенного типажа, однако с представителями чужой культуры никогда не знаешь! — Платова вздохнула. — Опять же, есть ряд странностей в его поведении, которые меня настораживают. Не согласитесь ли вы переводить мне и ассистировать? Ну и… Охранять заодно, — она чуть смущенно улыбнулась. — Насколько я знаю, вы занимались медицинскими исследованиями.

— Охотно, — кивнул я. — Меня и самого это интересует. И сегодня с утра я совершенно свободен. А с Симора вы решили начать, как с самого удобного подопытного?

— И это тоже, — кивнула Платова. — Но, как я уже сказала, есть ряд странностей в его поведении, которые хотелось бы разъяснить. Например, он никогда не улыбается.

— Не улыбается? — удивился я. — Разве?

— Да, это не так бросается в глаза, потому что у него очень живая мимика. Но он действительно никогда не смеется и не улыбается, даже одними глазами! Не шутит и не реагирует на шутки. Даже намеком. Очень интересно, это такое отличное самообладание или… — она недоговорила.

— Действительно, интересно, — согласился я.

— А вторая странность, — вдруг сказала Ксантиппа, — он со всеми очень вежлив, но с Кириллом и со мной как-то особенно! Еще вежливее, чем с другими!

— И с вами? — удивилась Ифигения Александровна. — Насчет Кирилла я замечала, а вот насчет вас…

— Да-да, просто мы с ним реже пересекаемся, — кивнула Ксантиппа. — Интересно, чем это мы ему внушили такое уважение?

Действительно, чем? Вроде, ни я, ни Саня ничего особенного у него на глазах не вытворяли…

Мы с Платовой перехватили Симора как раз тогда, когда часовой впустил его на территорию замка.

— Радуйтесь, — поприветствовал я его в местном стиле, — Симор, у нас к вам есть небольшая просьба. Точнее, не у нас, а только у госпожи Платовой.

Он поклонился очень изысканным жестом, отставив ногу и слегка раскачивая полы плаща. Из наших повторить что-то похожее получалось только у Вальтрена, который пока единственный обзавелся одеждой в местном стиле. То есть заказали одежду у местных портных несколько человек, но никому, кроме нашего протостратига, пошить костюм не успели: здесь портные работают неспешно. Вальтрен, однако, как-то уговорил своих ускориться. Мы же с Ксантиппой решили этим не заморачиваться, как только выяснили, что наша повседневная одежда здесь считается приемлемой, благо, оба не шмоточники. Вот Рина и Лана точно заказали бы себе новые платья! Может быть, и Лёвка тоже. А Ксюшу, спорю на что угодно, привлекли бы кожаные прикиды некоторых «гостей станции» в средневеково-варварском стиле, почти наверняка она бы раздобыла себе что-то похожее!