Не хотелось бы. Я, определенно, не мученик по натуре, да и не маньяк, способный абсолютно на все ради поставленной цели. Прежде чем принимать такое решение, я десять раз проверю, что другого пути точно нет! Нет, сто раз. Это как минимум.

А еще нужно будет отомстить. Теперь в моем черном списке были не только те, кто организовал нападение на АЭС, но и те, кто устроил покушение на бессердечного мага. Если Орден решит их не преследовать из каких-то высших политических соображений, я сделаю это сам. Еще не знаю, как, но точно сделаю.

Подонки не должны жить.

Как ни странно, за тяжелыми мыслями дорога пронеслась незаметно, хотя, казалось бы, должна тянуться. Я снова чуть было не пропустил Каликию, из транса меня вывела только мигающая новогодними украшениями надпись над зданием вокзала. Все, хватит рефлексии. Буду делать то, что могу, шаг за шагом. Пока эта дорожка завела меня на удивление далеко — посмотрим, куда выведет дальше.

…Марина жила всего в паре кварталов от вокзала — очень удачно, потому что я не хотел, чтобы Сумароковы-старшие случайно увидели меня на подлете. Я просто оставил Всадника Ветра на крыше станционного здания, спустился по пожарной лестнице и отправился к ним пешком. Прогулка по утренней заснеженной Каликии — было около одиннадцати утра — длилась совсем недолго. В другом настроении я даже полюбовался бы старинными улочками, но теперь только порадовался, что быстро дошел.

Двухэтажный многоквартирный дом, судя по лепнине на фронтоне и форме крыши, был, похоже, построен в позапрошлом веке. Недавно его переделали во что-то вроде таун-хауса: теперь здесь жило всего три семьи, по числу подъездов. По крайней мере, на каждом подъезде висели именные таблички.

Я нашел табличку «Сумароковы, В. Г., Т. Н. и М. В.» Надо же, родители Марины вынесли и ее инициалы! Обычно на таких табличках указываются только хозяева, но не их дети.

Я позвонил, достал из кармана плаща самолетик, упакованный в красную оберточную бумагу (у девчонок взял) и стал ждать.

Мне открыла миловидная женщина лет сорока, настолько похожая на Марину, что я даже моргнул от неожиданности.

— Здравствуйте! — сказал я, пытаясь звучать естественно. — А Марина дома? Я бы хотел ее поздравить с Новым годом!

Женщина чуть склонила голову, окинула меня долгим взглядом.

— Здравствуйте, — сказала она с легкой заминкой. — Нет, Марина пошла в парк выгулять собаку. Я уже сказала вашему другу.

— Какому моему другу? — не понял я.

— Тому, который только что приходил, — женщина нахмурилась. — Или вы не вместе?

На какую-то дикую секунду я подумал, что она имеет в виду Аркадия — как ни странно, он стал ближе всех для меня к понятию «друг» (если не брать моих девочек, но они отдельная категория). Однако тут же сообразил, что бессердечный маг ну никак не мог нанести сюда визит, а даже если бы и мог, госпожа Сумарокова ни за что не зачислила бы его в одну категорию с явным школьником.

— Он только что ушел, вы его легко догоните, — продолжала женщина. — Парк по ту сторону от вокзала, его отлично видно сверху. Там всего три аллеи, не заплутаете.

Потом она улыбнулась мне какой-то очень грустной улыбкой.

И тут у меня словно щелкнуло.

Сумарокова-старшая с самого начала обращалась ко мне на «вы»! Разве естественно обращаться на «вы» к школьнику, приятелю своей дочки? Нет. А вот к мальчику-волшебнику — естественно! Таково требование орденского этикета, родившееся, как я понимаю, отчасти из уважения к защитникам, отчасти из понимания, что любой ребенок-волшебник может быть весьма солидного возраста. Фраза о том, что парк видно сверху, в ту же степь.

Я был прав. Родители Марины прекрасно обо всем догадались! Правда, как она меня опознала без глефы? Может быть, по слишком легкой одежде?.. Я сообразил, что не проверил прогноз погоды. Может быть, сегодня настолько холодно, что ребенок в одном плаще и свитере правда выглядит странно? Глубоко погруженный в свои мысли, я даже не обратил внимания, как был одет народ на вокзале!

Я набрал воздуху в легкие, чтобы что-то сказать, но Маринина мама уже опередила меня:

— Я так рада, что у Марины есть надежные друзья, — сказала она с улыбкой. — Когда поздравите ее, приходите на праздничный ужин, ладно?

— Если получится, — машинально сказал я, уже думая о другом.

Маринина мама кивнула, еще раз улыбнулась мне и прикрыла дверь.

Кто-то зашел к Марине. Кто-то, в ком ее мать тоже явно опознала мальчика-волшебника, раз посчитала моим другом. Но кто может ее разыскивать, если она скрывает ото всех свой адрес и сам факт, что все еще ночует под родительской крышей?

Может, Аркадий или Командор все-таки прислали другого агента? Нет, они бы меня предупредили… Да и другой агент только напугает Марину!

Откуда у меня такое дурное предчувствие, что аж холод в груди? Какая опасность может грозить Марине от еще одного ребенка-волшебника? Максимум — неприятный разговор!

Ну что ж, некогда наводить маскировку. Я спрятал в карман деревянный самолетик и призвал Всадника Ветра. Через секунду я уже летел над домами, больше не заботясь о том, увидят ли меня Маринины родители из окна.

Парк я нашел легко: действительно, три аллеи, разделенные ровными рядами берез и кленов, посередине центральной — засыпанный снегом фонтан. Вот только ни Марины, ни собаки, ни другого ребенка-волшебника я в парке не увидел. Пусто.

Ну как, не совсем пусто. По центральной прогуливалась под ручку пожилая пара, да какая-то девушка подкармливала голубей у засыпанного снегом фонтана. Кстати, все трое — в теплых куртках или пальто, в шарфах и шапках, в варежках и войлочных сапогах вроде валенок. Видно, действительно очень холодно. А вот на боковых аллеях совсем никого не было.

Неужели я разминулся с Мариной и вторым ее… Приятелем? Преследователем? Сюда ведет только одна улица, вдоль которой я и летел, и я внимательно смотрел вниз, так что девочку с собакой не пропустил бы.

Кстати говоря… Парк, собака. Что-то как-то не очень у меня хорошие ассоциации с этим набором токенов!

Надо бы позвонить ей на сотовый, благо, Аркадий дал мне номер… Но у меня опять нет телефона — только новый коммуникатор Службы! Эх, ведь знал же, что может понадобиться, надо было хоть у девчонок попросить…

Может быть, сейчас зайти в любой магазин техники? Потеряю минут двадцать, пока мне будут оформлять связь-карту — нет, больше, наверное, с учетом предновогоднего наплыва — зато буду в доступе.

Не знаю, зачем я приземлился возле фонтана, напугав девочку с голубями, и запустил свою эхолокацию — все три аллеи, разделенные рядами голых зимних деревьев, отлично просматривались насквозь. Может быть, просто привычка сработала: последнее время эта абилка здорово помогала мне, когда я что-то искал.

К моему удивлению, помогла она и сейчас.

Хотя глазами я отлично видел, что и левая, и правая аллея пустовали, эхолокация неожиданно показала мне, что на левой находились еще два человека. Мальчик и девочка, судя по фигурам. Девочка в пальто, шапочке и сапожках, с какой-то круглой штукой в руке — возможно, катушкой собачьего поводка… Мальчик — в распахнутом полушубке, тяжелых ботинках, без головного убора и… С огромной косой выше своего роста в руке. Той косой, которой косят, а не той, которую заплетают.

Неужели Свистопляс? Он что, тоже знает Марину? Хм, она ведь как минимум раз ночевала в Ладье, запросто могли познакомиться и даже подружиться настолько, что девочка дала ему свой адрес. Ну, если так, то зря я за нее волновался: все-таки не интуиция сработала, а нервы пошаливают. Только почему они невидимы?

В следующую секунду до меня дошло. Невидимость! Это же новая, незнакомая магия! Никогда я не читал и не слышал ни о чем подобном применительно к детям-волшебникам. Я был прав, Марина что-то такое открыла! Не зря поехал! Кто знает, может быть, это тот самый кирпичик, которого нам не хватает для победы над Проклятьем⁈

Но что они делают в этом коконе невидимости? Зачем он им? Похоже, всего лишь разговаривают: черты лица эхолокацией разобрать трудно, но я был почти уверен, что губы Свистопляса шевелились. Что это за разговор такой особо секретный?