Тут я мысленно скрестил пальцы, потому что та же доктор Романова, наверное, проканала бы в их понимании за «красивую помощницу». Ведь не докажешь, что фифы вроде нее не в моем вкусе!

— Ну раз так, пойдемте собираться, — пожала плечами Лёвка. — Кстати, новогоднюю иллюминацию в Лиманионе я еще ни разу не видела. Как-то не срослось.

— Ой, точно! — совершенно по-детски обрадовалась Ксюша. — Обожаю, когда все к Снисхождению украшено!

В общем, собрались мы быстро, долетели до Лиманиона прямо за рекордное время — еще даже смеркаться не началось. Приземлились мы не рядом с госпиталем, а чуть подальше, на смотровой площадке высокого променада, под которым лежал пустынный зимний пляж. Девчонки рассказали мне, что в прошлый раз они именно здесь купались и даже попытались устроить пикник, но набежало слишком много зевак, и им пришлось ретироваться.

Тут же, словно по заказу, зазвонил телефон. Но не у Ксюши, а у Сани!

Она это восприняла нормально, только бросила на меня почему-то укоризненный взгляд, когда доставала его из кармана своих элегантных брючек.

— Ксантиппа слушает. Да.

Больше ничего не сказав, она протянула телефон мне.

— Ты быстро прибыл. Отлично, Кирилл, спасибо. Теперь придется немного поиграть в шпионов. Знаешь выход пять госпиталя? Там автостоянка, за ней роща туй и декоративная живая изгородь.

Я припомнил, что видел с высоты нечто подобное.

— Да.

— Найди это место пешком, чтобы тебя не видели летающим у госпиталя. Всадника Ветра оставь где-нибудь заранее. В кустах изгороди будет спрятан замотанный в пленку пакет, в нем все необходимое и инструкции. Если через полчаса не прибудешь, я перезвоню Гриве Урагана.

— Ты что, все наши телефоны прослушиваешь?

— Интересный выбор местоимения. Нет, прослушиваю не я. Телефон Подковы Бури прежний, она им пользовалась и до инициации. Подкова Смерча и Грива Урагана оставили свои имена в салонах связи, когда оформляли связь-карты.

М-да, следовало догадаться.

Я довольно легко нашел описанную рощицу, а вот с пакетом вышло сложнее: его додумались завернуть в черную, блин, пленку, и положить на землю под кустами, в самую глубокую тень, а уже темнело! Обостренное зрение ребенка-волшебника не слишком помогло, пришлось использовать эхолокацию.

В пакете лежала туго свернутая куртка веселенькой зелено-оранжевой расцветки, примерно на размер больше, чем мне нужно — легко наделась поверх плаща, скрыв заодно и брюки до колена — и комплектная к ней шапка. А также записка разборчивым, но немного дрожащим почерком: «Надень куртку, шапку и иди в главный холл. Сядь на лавочку слева у входа. К тебе подойдет немолодая женщина, темные волосы, смуглая кожа, спросит, не Вадик ли ты и к не к маме ли пришел. Соглашайся, она тебя проводит».

Застегивая куртку, я задумался. Весь этот шпионский сюжет дал мне важный ключ: примитивность инструкций показывала, что Аркадий ловит крота в своем непосредственном окружении, ловит малыми силами и, скорее всего, уже зная, кто именно крот. Причем этот кто-то не имеет очень серьезного опыта «безопасника» и соответствующих ресурсов, но имеет высокопоставленных покровителей — достаточно высокопоставленных, чтобы проверять расписание полетов военных транспортников. Почему-то мне в голову сразу пришла Леонида Романова. Не зря она мне в прошлый раз не понравилась.

Дальше тоже сюрпризов не оказалось. Я снова посетил центральный холл госпиталя, послушно уселся, куда сказано. Ко мне почти сразу подошла та самая женщина, которая провожала в прошлый раз к Аркадию — действительно смуглая и темноволосая, в розовой форме медсестры (кстати, медбратья у них тоже в розовом ходят — этот цвет в Ордене не считается специфически «девчачьим», тут вообще нет такой градации).

— Вадик? — спросила она. — К маме пришел? Извини, я задержалась.

— Ничего, я недолго жду, — сказал я.

Женщина протянула руку. Я поглядел на нее несколько секунд, как баран на новые ворота — она что, хочет, чтобы я ее пожал? Потом до меня дошло. Я решил не выступать, взял ее за руку, после чего женщина повела меня в служебную часть госпиталя.

Когда мы вошли в лифт, женщина мою руку отпустила. Сказала официальным тоном:

— Прошу прощения, Всадник Ветра. Меня проинструктировали на камерах вести себя так, как будто вы сын моей подруги, второклассник.

Я проглотил рвущийся из души наружу вопль: «Я что, похож на второклассника⁈» Второклассники бывают разные. В этой клоунской куртке, да еще если смотреть с камеры, очень может быть, что похож — при моем-то мелком росте.

— Ничего, — сказал я как можно суше, — я понимаю. А зовут вас?..

— Клавдия, — сказала она.

— И по отчеству?..

— Рашидовна.

На этом наш с ней диалог закончился: мы прибыли. Дверь лифта отворилась в очень жарко натопленный бело-зеленый коридор всего на три двери.

— Аркадий Андреевич в лаборатории, на ней цифра три, — сказала медсестра. — Куртку давайте, я заберу.

С облегчением я избавился от куртки и шапки, отметил про себя отчество Аркадия. Интересно, это настоящее или оперативный псевдоним? Мне вот казалось, что фамилия «Весёлов» — это точно выдумка «от противного», продиктованная характерным чувством юмора Аркадия, но сейчас я вдруг подумал, что с него бы сталось и настоящим именем воспользоваться.

Кроме цифры на двери ничего не было, ни таблички, не надписи. Я постучал.

— Входи, Кирилл! — голос был бы неслышен для нормального слуха, но я разобрал. И, разумеется, вошел.

За дверью оказалась неожиданно длинная, оклеенная кафелем комната с одним небольшим окном в дальнем торце, которая столь же неожиданно будто перенесла меня в прошлое. Причем в прошлое относительно недавнее, когда я ходил в школу и время от времени меня заносило в небольшую «лабораторную» позади кабинета физики. Она была такая же вытянутая, примерно так же оборудованная, — разного размера весы, грузики, вибростенд, спиртовки, еще что-то аналогичное — и тоже с длинной стойкой с раковиной в центре. Здесь не хватало только портретов знаменитых физиков этого мира на стенах!

Поскольку я ждал лабораторию медицинскую или, скажем, химическую, с кучей реторт, автоклавами и сложными приборами, то замер на пороге в удивлении. Еще более удивлен я был увидеть Аркадия, стоящего у одной из полок и задумчиво регулирующего что-то на весах. До сих пор я наблюдал его стоящим всего несколько секунду в самом начале нашего знакомства, после чего он все время сидел.

Надо полагать, сегодня он чувствует себя лучше. Это я удачно зашел.

— Рад видеть, что ты добрался так быстро, — Аркадий поставил несколько грузиков на стол, обернулся ко мне и отошел к стоящему у окна стулу с подлокотниками, в который аккуратно и опустился. — Прошу прощения, что выдернул в предпраздничный день. Но время дорого. Обстоятельства сложились так, что я не знаю, сможем ли мы встретиться еще. Поэтому я принял решение посвятить тебя в некоторые вопросы, которые планировал оставить на потом, и преподать тебе урок телекинеза. Из всего, что я знаю, это, как мне кажется, сложнее всего освоить самостоятельно.

Меня словно холодной водой окатили.

— Помирать, что ли, собрался? — спросил я.

— Есть такая вероятность, — кивнул Аркадий. — Видишь ли, мое здоровье стало объектом саботажа, — он осторожно коснулся груди, и только теперь я заметил, что под рубашкой у него бинты.

— По тебе не заметно, — сказал я чистую правду. — Ты даже ходишь!

— Вообще-то, я довольно много хожу, — он бледно улыбнулся. — С учетом обстоятельств. Видимо, я невольно создал у тебя излишне драматичную картину в прошлый раз, когда ты увидел меня в инвалидном кресле. Дело было после посещения спортзала, следовало дать мышцам отдохнуть.

— Не знал, что без сердца можно заниматься спортом!

— Нужно. Но, как в анекдоте про офицерскую вдову, медленно и печально.

Против воли я хихикнул — больше от того, что в этом мире бытовала та же шутка. Раньше я ее здесь не слышал. Ладно, был уговор мне его не смешить, но если уж сам взялся анекдоты травить, с меня взятки гладки.