— С чего ты взяла, что у тебя одной дурацкие родители? — спросил я первое, что пришло в голову.

— А что, нет? — она агрессивно вытерла слезы и шмыгнула носом.

— Мой отец только с вами милашка. Со мной он знаешь каким был? Хуже Твари!

— Да не может быть, — не поверила Ксюша. — Мастер Пантелеймон-то?

— Серьезно! Он меня готовить заставлял и попрекал, что я много денег трачу на продукты. И говорил, что я бездельник, а сам целыми днями за компом сидел!

— Че, правда? — снова переспросила Ксения.

— Правда-правда… — я уже пожалел, что ляпнул это: им же все-таки еще у отца платья забирать.

— Ты же готовить не умеешь! — засмеялась Ксения. — Один раз только эти… Ну как их… На молоке сделал! И то их Саня спасла, а то бы они у тебя подгорели.

— Ну сделал же! И яичницу пожарить могу, макароны там сварить, сосиски… Слушай, вот, ты говоришь, что ты бесполезная и ничего не знаешь — но ты уже готовишь лучше Агриппины.

— Кто угодно готовит лучше Агриппины!

— И эту крепость ты нашла! Без тебя бы…

— Ну да, но сюда зато продукты далеко носить! Саня постоянно из-за этого ворчит! И вообще, мало ли, что один раз было, поблагодарили — и забыли!

Ого, какой взрослый подход! Даже не ожидал такого понимания жизни от условно маленькой девочки. Обычно-то и куда более взрослые люди пытаются требовать от других благодарности за давно совершенные деяния, и то, что «оказанная услуга услугой не считается» доходит только до индивидов с обогащенной биографией.

Пораскинув мозгами, я выдал:

— Зато ты мебель вон как быстро научилась делать! Очень красиво у тебя выходит.

— Это не боевой навык, — стояла на своем уничижении Ксения.

— Ну слушай, ты только что, когда про девчонок говорила, тоже не про боевые навыки рассказывала! А про бой… Мы ведь только учимся. Смешно приходить в школу в первый класс и страдать, что ты не профессор математики!

— Ну да-а… Я уже больше года девочка-волшебница! Могла бы и научиться чему-то!

— Вот именно, — авторитетно сказал я. — Ты всего лишь немного больше года девочка-волшебница! За это время ты победила несколько монстров, нашла крутых товарищей и даже учишься современному бою у настоящих спецназовцев! Разве это бесполезная?

— Все равно… — упрямо проговорила Ксения. — По сравнению с другими… Я как будто зря свою жизнь прожила! Ничему не научилась.

Я еле сдержал смешок.

— Знаешь, если ты чувствуешь, что зря прожила свою жизнь в двенадцать — это, наоборот, клево. У тебя куча времени, чтобы сделать все, что хочешь, и научиться чему угодно. Вот когда ты так чувствуешь в почти что семьдесят… — я сделал паузу, стараясь подобрать слова, адекватные своим воспоминаниям. — Скажем так, есть ощущения похуже, но их не так уж много.

— А ты как будто на опыте, — буркнула Ксения.

— Считай, что на опыте. Видел своими глазами.

Ксения вздохнула.

— Но мне-то никогда не будет семьдесят! Мне всегда будет двенадцать.

Я не стал говорить что-нибудь пафосное из серии: «Будет! Я об этом позабочусь!» Тем более, что прозвучало бы двусмысленно и неуместно. Ксения хотела совсем другого утешения. И я сказал:

— Ну так это же хорошо. Значит, у тебя всегда будет масса времени. Дети-волшебники меняются и накапливают жизненный опыт, как и любые другие люди. И все тебя любят, не переживай. Мы же отряд. Ты ведь чувствуешь, что у нас нет к тебе неприязни?

Ксения неуверенно кивнула.

— Но… Но я все равно чувствую себя немного чужой. У меня даже имя не лошадиное!

— Что? — не понял я.

— Ну, у всех девчонок лошадиные имена! Приручающая лошадей, Белая лошадь, Черная Лошадь, Рыжая лошадь… И только у меня — Ксения! Гостья[6].

— Да нормально лошадиное у тебя имя, еще и побольше других лошадиное! — сказал я, не подумав. Культурные ассоциации из другого мира сыграли со мной злую шутку.

— Почему это? — удивилась Ксения.

Пришлось выкручиваться.

— Ну как же? Ты историю учила? Ксен — это не просто гость, это «чужестранец, пользующийся защитой закона», то есть не какой-то бродяга, а заезжий богач или купец. А купцы в древние времена приезжали на чем? На лошадях! Это беднота всякая пешком ходила. Так что говоришь «гость», подразумеваешь — «всадник». Ты, считай, тоже всадница!

Вот этот наскоро придуманный бред, как ни странно, действительно ее успокоил! Тайна женской души, блин.

Несмотря на ночные разговоры по душам, я отлично выспался и проснулся бодрым и свежим в намеченные четыре пополуночи. Когда я спустился вниз, девчонки уже тоже, позевывая, вылезали из уютных кроваток — никто не канючил, не просил доспать и не предлагал отложить полет. Не зря я им вчера втирал, как важно быть в столице вовремя! Кобылотрона мы тоже собрали безо всяких проблем. А вот добраться до Лиманиона оказалось сложнее, чем я думал (точнее, не-думал) — карты-то нужного масштаба я не припас! И, естественно, после одного полета над облаками дороги тоже не запомнил.

— Да что тут мучиться-то? — спросила Агриппина. — Нужно лететь на чистый юг, мимо моря не пролетим! А там по очертанию берега я город-то найду.

Тут я пожалел, что не сделал выбор в пользу поезда. Вот доберемся только к обеду и окажется, что больше времени мне уделить не могут — будет весело. Аркадий и так выглядит так, будто не сегодня-завтра помрет, кто знает, представится ли другой случай поучиться магии?

Вылетели мы совсем еще ночью, в пять утра, когда снег от мороза казался зеленоватым. Юг — это зимой в наших широтах навстречу солнцу: мы добрались до Лиманиона, когда еще и восьми не было. У нас в горах в это время солнце только-только начинает окрашивать в розовый самые высокие вершины, а в долины день приходит чуть ли не к десяти. Здесь же, у моря, уже царили розово-голубые сумерки, которые чрезвычайно шли нашей старо-молодой столице.

— Ой, как красиво! — воскликнула Ксения, совсем забывшая ночные страдания.

Мы уже разбили свой полетный ордер — хотя я подозреваю, что в этот-то раз нас радары срисовали, ну ладно, лишь бы никто из военных при нас не заржал — и летели бок о бок, неспешно (ну, для девочек неспешно, я-то полностью выкладывался), однако слышали друг друга прекрасно.

— Вот неудачно, что сегодня понедельник, половина музеев закрыта, — посетовала Агриппина.

— Так пойдемте на пляж, — предложила Левкиппа.

— Сказанула! — воскликнула Ксения. — Что там делать — зима же!

— Но ведь мы не мерзнем, — логично заметила Ксантиппа. — Что нам мешает искупаться? Только надо зайти в какой-нибудь магазин, взять купальники…

— Я буду стесняться! — пискнула Меланиппа.

— Кого стесняться? Зимой на пляже никого нет! И мы такой найдем, чтобы из окружающих домов видно не было, — это Левкиппа.

— Ну тогда ладно… Только давайте еще мячик возьмем и в пляжный волейбол поиграем!

— А давайте!

— И в теннис!

Я почти пожалел, что вместо того, чтобы лететь с ними на пляж, отправляюсь в военный госпиталь. Будь они не маленькими девочками, а взрослыми девушками, и имейся у меня рабочее либидо, чтобы оценить зрелище по достоинству, то пожалел бы совсем.

В общем, мы с девчонками расстались, договорившись встретиться в пять вечера у Зала Тысячи Колонн. Ну или созвониться раньше: я записал номер телефона Ксантиппы и пообещал, что одолжу у кого-нибудь аппарат и позвоню. На самом деле, хватит мне уже миндальничать, давно пора в пару к коммуникатору и обычный телефон завести! Очень сильно упростит связь. А с другой стороны… Если подумать, то в горах-то он все равно ловить не будет, а в города я не так уж часто залетаю.

Ладно, подумать надо. Можно же вообще заскочить в мой прежний дом и взять старый мобильник. Я не сомневался, что он все так же лежит у меня в комнате, примерно там, где я его оставил.

Пролетев над госпиталем, я засомневался — с крыши, на вертолетной площадке опять приземляться или просто с парадного входа зайти? Как меня ждут-то? Решил все-таки с парадного, чтобы никого не напрягать — мало ли, сигнализация какая-нибудь сработает.