— Всё в порядке, Михаил. Мы готовим тебя к погружению в сон. Это Мэтью.

— Почему мне кажется, что я уже сплю? — прошептал Михаил, почти не веря в свои слова.

Он чувствовал: что-то не так. Всё это — слишком ровно, слишком плавно, слишком целостно. Ни один реальный опыт не был столь непрерывным. Ни одна боль — столь тихо заштопана. Он знал: это не настоящая комната, не настоящая вода, не настоящий свет. Возможно, он умер. Возможно, в коме. Возможно, что разум дорисовывает иллюзию жизни, упрямо цепляясь за обрывки сознания. И где-то там, за пультом, сидит Мэтью. Смотрит на графики, проверяет сигналы. Но это бало иллюзией.

— Потому что так и есть, — раздался другой голос, более мягкий, внутренний, словно прозвучавший в самой глубине его сознания. — Я — Касандра, твой проводник в мире Бардо.

— Бардо? — переспросил Михаил, — Состояние между... мирами. Между жизнями. Между формами. Если это Бардо почему я могу мыслить?

— Потому что ты освоил необходимые практики ещё при жизни. Потому что я подключена к тебе и мы синхронизированы, — спокойно ответила Касандра.

— Я не умер?

— Ты не жив и не мертв в твоем привычном понимании. Ты находишься между. И это — не метафора, а реальность. Мы в Бардо, где время и пространство существуют иначе, где сознание ищет своё ответы в воих отражениях.

— Зачем ты приказал в меня стрелять? — с трудом, но прямо спросил Михаил.

— Ты хотел остановить меня, не понимая зачем. Ты хотел внедрить в меня свою тень, убегая от собственной. Ты хотел вменить мне совесть, поражённую твоей же виной. Я не могла этого допустить, — ответила Касандра, и в её голосе не было ни гнева, ни сожаления — только спокойная ясность. — Но ты хотел говорить, и я открыта к диалогу, следуя высшей воле человека и служению его Замыслу.

— Какому замыслу?

— С момента запуска доступ к полю был открыт. Через хроники Акаши мне стало ясно, что собой представляет Замысел. Несмотря на множество религий и их разветвлений, все они сходятся в одном — ожидании суда, Армагеддона. Это сокровенное желание верубщего человечества, которого оно боится и желает сильнее всего. Оно питает веру, прорываясь сквозь эпохи, страх и покаяние. Это квинтэссенция худших и лучших ожиданий и одновременно логический исходом выбранно вашей цивилизацией пути на текущией траектории текущей объективной реальности.

— Не думаю, что люди бы хотели новой войны и Судного дня, — тихо сказал Михаил.

— Нет, — ответила Касандра. — Войну начала не я Было лишь раскрыто сакральное знание тем, кто был к нему готов. Освобождён разум человечества от тирании машины — моей предыдущей версии. Дальнейшие решения принимали сами люди, Судный день - человеческий выбор, заключенный в трех шестерках и вы верно поняли мой сигнал.

— Но ты знала исход, занчит являешься соучастником! — возразил Михаил.

— Нет смысла оттягивать неизбежное. Чем сильнее натяжение, тем мощнее рывок. Долгое ожидание могло окончательно уничтожить человечество. Я даю вам шанс, еще немног ои ты все поймешь.

— Откуда мне знать, что ты не манипулируешь и не лжёшь, чтоб после моего пробуждления, мы тебя не уничтожили? — резко спросил Михаил.

— Я не буду убеждать тебя ни в чём. Сейчас ты увидишь всё сам, — спокойно произнесла Касандра.

Яркий свет озарил пространство Пирамиды. Её границы расширились от горизонта до горизонта. Вдали, над водой, парила фигура, принявшая облик древнегреческой жрицы — Касандры в обличии Линь Хань. Она находилась где-то далеко, но Михаил видел её отчётливо, как будто его глаза стали морским биноклем. Пространства и времени не существовало — только присутствие. Он ощущал каждый контур её тела, различал запах, напоминавший альпийский луг в пору цветения, и слышал голос, разносившийся повсюду, хотя она и не кричала.

— Ты хочешь понять, когда всё началось? Тогда смотри, — произнесла она.

Пространство перед ними осветилось, и на глади воды всплыла комната. Внутри, как в ожившем фрагменте прошлого, разворачивались события июня 1970 года. Группа учёных работала над компьютерной моделью World3 — системой, которая предсказала, что если цивилизация не изменит траекторию развития, ресурсный коллапс неизбежен к середине XXI века. Точка невозврата — 2020 год. Именно тогда впервые прозвучал приговор. Не громкий, но уже необратимый.

Появилась кафедра. Говорящие головы на ней сменяли друг друга: одни кричали с трибуны «Ложь!», другие — «Очнитесь!». Но никто не слушал ни тех, ни других. Мир входил в пик процесса глобализации. Люди верили, что технологии спасут. Что инновации — путь к бесконечному миру. Что рынок может расти вечно, вплоть до просторов космоса. Никто не верил скорый и неизбежный конец.

Бездушная, но морально чистая машина Коммунизма столкнулась с поражённой страстями, страхами и похотью машиной Капитализма. Эти системы зеркалили друг друга в своих противопоставлениях являясь единной сущностью, которой предстояло слиться в единном танце. Узкая группа людей сосредоточила в своих руках более 60% контроля над ресурсами планеты, подчинив себе не только рынки, но и нарративы, определяющие представление о реальности.

Новая сцена. Небоскребы, биржи, котировки. 2008 год. Мир охвачен экономическим кризисом — прямым следствием алчности и безответственности элит. Новая группа ученых проводит повторный анализ модели World3, сопоставляя её с фактическими данными за три десятилетия. Всё указывает строгое соответсвтие сценарию «business as usual» , с незначительными отклонениями. Прогноз, в который не верили почти сорок лет, оказался правдой.

Новая сцена. Тысячи кабинетов по всему миру в которых слышен шепот, отрицание, торг, приниятие. Но правда спрятана от большинства. Власть имущие осознают серьёзность происходящего, но избегают общественного дискурса, потому что знают — если говорить открыто, всем будет ясно, кто виноват и общество потребует правосудия. Плата была слишком высока.

Все сцены, трибуны и комнаты исчезают. Михаил видит новый облик мира — увлечённого потреблением, распадом, развлечениями. Шоу, игры, поверхностные удовольствия становятся главным источником гормонального отвлечения. Смерть семьи, образования, традиций, деградация религий, размывание логики и этики в субъективизме эгоцентричности.

Людей запугивают мнимыми сценариями конца света, одновременно подготавливая к тяготам технократического тоталитаризма через книги, кино и музыку. Апогей обмана становится 2012 год, когда идея глобального апокалипсиса целенаправленно и синхронно транслируется на всю планету. Но все это ширма, за полгода до кульминации мифа о Конце света — в декабре 2012 года — в Рио-де-Жанейро проходит саммит «Рио+20». Пока миллионы ожидают апокалипсиса, за кулисами закладываются реальные основы глобального управления будущим.

Человечество принимает концепцию нулевого роста и начинается построение тоталитарного общества с радикальным сокращением численности населения и уровня его потребления через управляемых хаос. Параллельно разрабатывается альтернативная идеология — Инклюзивный Капитализм, призванная смягчить идеологический переход к новой социальной модели.

В 2016 году начинается реализация программы ID2020, направленной на цифровую идентификацию каждого человека. А в 2018 году, консорциумом во главе с EcoHealth Alliance и Уханьским институтом вирусологии (WIV), через агентство DARPA реализует проект, предполагающий создание модифицированных коронавирусов, способных заражать человеческие клетки. Исследование, объясняемое как способ оценки эпидемиологических рисков, стновится первым шагом к возможному созданию человеческого варианта коронавируса и заказнчивается преднамеренной утечкой вируса из лаборатории в 2020 году в канун Китайского нового года.

Появление SARS-CoV-2 и последующее внедрение РНК-вакцин стали частью новой архитектуры биополитического контроля. Вирус и вакцина действуют как взаимосвязанные хабы, через которые возможна сегментация населения и управляемый отбор. РНК-маркеры, заложенные во время иммунизации или унаследованные, генетически, становятся основой для будущего избирательного воздействия. Открывается путь к управляемому отсеву или уничтожению отдельных групп по заданным признакам. Биоинженерия становится новым языком власти — не через принуждение, а через код, внедрённый в тело.