Михаил коротко кивнул:

— Да, всё верно.

Сафронов поднял взгляд:

— То есть, вы лаборант, а не испытуемый?

Михаил выдержал его взгляд и спокойно ответил:

— Просто лаборант.

— Что ж, если так, — произнёс Сафронов с лёгкой тенью скепсиса в голосе.

Он неторопливо достал из внутреннего кармана небольшую коробочку и, открыв её, извлёк пару контактных линз «Окулус». Михаил сразу понял, что инспектор намерен использовать приложение для распознавания микрореакций: движения зрачков, мимики лица и дыхательных паттернов.

Надев линзы и посмотрев Михаилу прямо в глаза, Сафронов наигранно коротко улыбнулся. Сквозь линзы, придававшие его взгляду эффект кошачьих глаз, эта улыбка больше напоминала оскал тигра. Но длилась она слишком мимолётно, чтобы её можно было расценить как открытое проявление агрессии.

— И какова же суть проводимых Институтом исследований, над которыми вы работаете? — задал первый вопрос Сафронов.

Михаил попытался увернуться от прямого ответа:

— Я думаю, у вас есть досье, и там всё подробно описано.

Сафронов слегка кивнул:

— Да, безусловно. Но я хотел бы услышать это от вас.

Михаил выдержал паузу, обдумывая каждое слово, затем произнёс спокойно:

— Мы изучаем механизмы адаптации когнитивных функций к комплексной сенсорной среде. Световые, звуковые и частотные стимулы позволяют моделировать разные режимы работы мозга. Наша задача — понять, как внешние факторы влияют на внимание, скорость реакции, обучаемость.

Он слегка пожал плечами:

— Всё в рамках фундаментальной науки. Исследования проводятся на добровольной основе среди сотрудников Института. Никаких вмешательств в биологические структуры или работы с пациентами.

Сафронов прищурился:

— И над кем вы тогда ставите испытания?

Михаил растерялся. Легенда не предусматривала таких деталей. Он почувствовал, как на мгновение замер, но быстро нашёлся:

— На мышах, — ответил он.

Однако он прекрасно понимал, что его замешательство было заметно даже без каких-либо линз.

Тем временем сотрудница инспекции закончила беглый осмотр прихожей и бесцеремонно направилась в другие комнаты. Анна не выдержала.

— Что вы себе позволяете? Моя мать — общественный деятель и член множества организаций, а мой отец работает в администрации города и достаточно влиятельный человек. У вас будут проблемы. Пожалуйста, представьтесь как положено, обозначив ваше имя, фамилию и должность! — потребовала Анна.

Женщина-инспектор с надменной, почти вызывающей походкой подошла к Анне.

— Младший инспектор Комитета по этическому контролю, Виктория Александровна Гречина, — сухо представилась она, затем с вежливой, но откровенно насмешливой улыбкой протянула Анне удостоверение.

Михаил кончиками волос чувствовал, как женщина откровенно издевается, пытаясь вывести Анну из себя.

Анна демонстративно подошла к Софий и подняла удостоверение перед камерой сканера.

— София, проверь подлинность, — чётко произнесла она.

Через несколько секунд голос домашней системы подтвердил:

— Удостоверение действительно. Личность подтверждена.

Инспектор Сафронов всё это время молча наблюдал за происходящим, откинувшись на стуле и заложив ногу на ногу, явно никуда не торопясь.

— Знаете ли вы, Михаил, — начал он спокойно, — что Институт работает уже достаточно давно, причём под разными предлогами, с разным штатом сотрудников и под разными названиями, получая финансирование то тут, то там? Однако команда Института практически не меняется — только, так сказать, вывеска.

Михаил сделал вид, что удивился:

— А как это касается меня? Я долго не мог найти работу, и мне подвернулся отличный и привлекательный вариант. Почему бы и нет?

Сафронов слегка усмехнулся:

— Действительно. Почему бы и нет. У вас, молодых, всё так просто. Всё вам кажется игрой. Чем интересней игра, тем больше баллов. И никакой ответственности. Не правда ли?

Тем временем Виктория Александровна, закончив беглый осмотр прихожей, всё же направилась дальше, открыто демонстрируя своё безразличие к протестам. Анна явно была в замешательстве: остаться, чтобы послушать разговор, или пойти за младшим инспектором. Она бросила на Михаила вызывающий взгляд, словно моля сделать что-нибудь.

Михаил вежливым, наигранно дружелюбным тоном произнёс:

— Анна, проведи младшему инспектору... как её там, не помню, экскурсию по нашему дому. Пусть посмотрит. Видимо, она мало видела типовых домов.

— Не отвлекайтесь, Михаил, — спокойно продолжил Сафронов. — У неё своя работа, у меня своя. Хорошо, что вы отправили Анну с ней. Теперь мы можем поговорить более откровенно.

Он сделал короткую паузу, затем вернулся к теме:

— Возвращаюсь к вопросу. Вы знали что-нибудь об Институте и его работе до вашего прихода?

— Нет, — коротко ответил Михаил.

— Тогда вам, наверное, будет интересно, — сказал Сафронов.

Он протянул Михаилу руку, обнажая на запястье нейролин-интерфейс. Жестом он предложил скачать файл. Михаил чуть задумался, стоит ли принимать переданную информацию, но машинально протянул руку. В одно касание данные скачались и активировались.

Содержание файла эффектом дополненной реальности отразилось поверх комнаты, справа от лица инспектора. Михаил чуть повернул голову, чтобы дать открытому файлу больше пространства для отображения на сетчатке глаза.

— Файл останется у вас, — с лёгкой улыбкой произнёс Сафронов. — Там много чего интересного. Разные, более ранние названия Института, а также фамилии и имена лаборантов.

На последнем слове он сделал акцент, явно подчёркивая свою иронию и демонстрируя знание того, что реальная роль Михаила далека от простой должности лаборанта.

— Вам не любопытно, что стало с этими лаборантами и где они сейчас? — спокойно спросил Сафронов.

— Просвети же меня, раз уж начали, — с той же иронией ответил Михаил.

— Часть из этих "лаборантов", — начал Сафронов вкрадчиво, — оказалась в психиатрических лечебницах с диагнозами шизофрения, тяжёлые формы депрессии и посттравматическое стрессовое расстройство. И все, как один, молчат или вовсе ничего не помнят.

Он чуть наклонился вперёд, не сводя взгляда с Михаила.

— Другая часть погибла при странных обстоятельствах: несчастные случаи, суициды... В наше время трудно сказать, где действительно суицид, а где тщательно замаскированная смерть.

Сафронов выдержал паузу, словно давая Михаилу возможность осознать услышанное.

— А третья часть... третья просто исчезла. И нам самим весьма любопытно узнать, где они теперь.

Он улыбнулся холодной, почти весёлой улыбкой.

— Вот вам, Михаил, какая судьба больше нравится?

Михаил бегло пробежался по файлу. Как он понял, это была отчётная документация различных институтов о проделанной работе, отчёты о реализации финансирования и штатные списки. Все финансировалось из различных источников: через субсидии, гранты и напрямую от различных корпоративных и государственных заказчиков. Институт явно не гнушался брать деньги откуда угодно, независимо от природы и целей выделенных средств, оставаясь при этом в правовом поле, хотя откуда ему знать, ведь ему предоставили только официальные документы.

Инспектор не торопился, молча наблюдая за Михаилом, видя его отстранённый взгляд и движения зрачков, указывающие на чтение. Когда Михаил окончил осмотр документов и сфокусировал взгляд на инспекторе, тот сразу перешёл в атаку.

— Ну что, Михаил, вы и теперь намерены молчать, подвергая себя риску?

Михаил задумался на несколько секунд, решая, как лучше перевести разговор в нужное ему русло.

— Вы показывали это другим лаборантам, моим коллегам? — спросил он.

— Нет, вы первый, — ответил Сафронов. — Мы решили показать это вам, потому что три предыдущих разговора с вашими коллегами у нас не состоялись. Видимо, вы сами не очень понимаете, в чём принимаете участие, и начиная с вас, мы решили открыть вам глаза.