Но послевкусие ссор длилось всё дольше, а хорошие дни — всё короче. И самое главное — ссоры не вели ни к каким решениям. Михаил не понимал, как вообще можно было договориться, если Анна не принимала компромиссов. Было только её мнение — и неправильное.

У него был месяц, чтобы навести порядок в отношениях. Но вот он снова, сам того не заметив, продолжал свою игру. Его вновь захлестнуло чувство вины. Почему он не может просто остановиться? Зачем снова тянет в эту реку, где его ждут неприятности?

А может, он уже в неё вошёл. Уже провалился. И всё, что сейчас происходит, — это его персональный ад, где он бесконечно ищет главного зачинщика этого мракобесия. Просто осознал это только сейчас. Может, в этом и есть истинный смысл сна — не предостережение, а признание свершившегося.

Он уже в бою. И неумело тычет своим копьём. Что ж, если так — тем более. Хватит спать. Надо готовиться.

Михаил вполголоса напел какой-то попсовый мотивчик и пошёл пить настоящий кофе. Ему не приходила в голову мысль, что демоны жили не вовне, а внутри.

Как и Власову, Михаилу дали месяц отпуска, прежде чем продолжить работу в Институте. Но Михаил не планировал просто отойти от дел. Как он и ожидал, Яна написала ему и предложила встретиться. Встретились они в одном из парков на внешнем кольце мегаполиса, где преимущественно отдыхали любители велосипедных прогулок, но Яна и Михаил расположились на веранде небольшого летнего кафе.

За время практической работы в Институте Яна и Михаил сблизились — темы их исследований частично пересекались. Это сближение порой становилось причиной ревности Анны, особенно когда Михаил слишком увлечённо рассказывал о совместной работе с Яной: обсуждениях восточной философии, истории иероглифов и Китаяведения. Анна чувствовала угрозу, даже если Михаил не имел в виду ничего предосудительного.

У Михаила не было никаких мыслей в отношении Яны с романтической точки зрения — его интересовала исключительно работа. Он многое ставил на эту встречу: ему были нужны союзники. И вряд ли кто-то мог понять его опасения лучше, чем Яна — из оставшейся тройки. Кроме неё, в проекте остались только Власов, Линь и Грей. Власов уже прошёл процедуру и не разделял его опасений, а значит, настоящими возможными союзниками для Михаила оставались только трое — Яна, Линь Хань и Грей.

Он планировал поговорить с каждым, но начинать решил именно с Яны.

— Как ты? — спросила Яна сразу после формальных приветствий.

— Легче, чем Максиму. Ему было трудно. А я… как будто освободился. Хотя это оказалось не простой ношей. А у тебя какой настрой?

— О! Я очень далеко зашла, — улыбнулась Яна. — Моя тульпа получилась очень творческой. Иногда я даже не понимаю, что она творит, но мне кажется, это прекрасно. Она может изъясняться с машинами на своём языке, и быстро обучает их — они отлично понимают друг друга.

— Да, я изучал этот вопрос. DALL-E 2 — первый искусственный интеллект, который изобрёл свой язык для индексации изображений.

— Да, но тогда ИИ был ещё примитивным. Ты не представляешь, как всё круто сейчас развивается! — с воодушевлением констатировала Яна.

И Михаил понял: ему будет сложно подойти к ней со своим тревожным запросом. Для жизнерадостной Яны всё было прекрасно.

— Тебя не смущает, — осторожно спросил Михаил, — что если машины будут говорить на своём языке, мы вообще не сможем понять, что у них на уме?

— Как будто мы сейчас что-то понимаем, — усмехнулась Яна.

— И то верно…

— Ты слишком много думаешь. О прошлом, о будущем, — сказала Яна. — Мало живёшь в настоящем. Ты всегда не здесь. Твой ум — твоя помеха. Перестань думать. Чувствуй.

— Я не бесчувственен. Но да, ты права. Я слишком погружён в вопросы "А что если"…

— Такова твоя природа. Но сейчас у тебя отпуск. Просто проведи его так, будто каждый день — последний. И все твои переживания пройдут сами собой.

— Я знаю, ты не разделяешь моего пессимизма, — сказал Михаил после паузы. — Но иногда я просто не понимаю, к чему всё идёт.

— Чего ты боишься? По-моему, всё идёт прекрасно, — Яна мягко взяла Михаила за руку, как бы тактильно демонстрируя поддержку.

Но Михаил плавно отдёрнул руку. Этот жест был для него слишком личным. Он не хотел подмены — он пришёл говорить по сути.

— Тебе не жалко будет расстаться? — спросил он вдруг полагаяь на интуицию. — Пройти ритуал Забвения?

Яна чуть нахмурилась, не сразу поняв, к чему он клонит.

— Конечно, грустно, — сказала она после паузы. — Но я думаю, в моём случае это не обязательно.

— Но ведь тульпа — собственность Института. Для них это вопрос безопасности, — мягко, но настойчиво напомнил Михаил.

— Теперь я знаю, как это работает. Я могу создать свою, новую. Моя продолжит жить — и я всегда буду помнить о ней.

Михаила осенило. Связь с тульпой строится на эмоциях — на тонкой нити, связывающей сознание и образ. Каждый из них — ключ. Ключ, которым можно открыть нужную дверь, если хочешь хакнуть то, что управляет сознанием машины. Каждый из них — орудие. Даже после деактивации.

Он уже вошёл в реку. Провалился. Ему не уйти. И ей — тоже. Никому из них.

Михаил понял, что пока лучше оставить свои мысли при себе и сохранить с Яной хорошие отношения. Её время ещё придёт.

Теперь ему предстояло разобраться с матерью Анны. Кажется, он начал понимать её интерес к проекту. Вопрос теперь в том, какие силы стоят за ней — и кто тут главный демон.

Встреча с родителями Анны шла как нельзя успешно. Она проходила на загородной даче её родителей. С высоты обрыва открывался прекрасный вид, который напомнил Михаилу их первое с Анной свидание. Они вели праздные беседы, шутили, смеялись. Но Михаил был настороже. Он ждал — и момент настал. Когда темы разговора иссякли и каждый немного ушёл в себя и свои дела, мать Анны как бы невзначай попросила Михаила помочь ей.

Михаил выгружал из багажника машины коробки и переносил их внутрь. Часть коробок нужно было отнести в кабинет, и, судя по весу, там явно были не продукты. Он понял: это был лишь предлог, чтобы начать разговор тет-а-тет. И когда перенос закончился, Михаил сам не понял, как остался с Элен один на один в её кабинете.

— Не завидую я тебе, — начала Элен. — Моя дочь привыкла к роскоши, к живым, а не роботизированным слугам, к бюджету, не ограниченному её потребностями. Как у вас? Всё хорошо? Справляешься?

Михаил замешкался. Он не понимал — это искренний интерес, подготовительный ход или и то и другое вместе взятые.

— Да, иногда бывает трудно, но в целом хорошо. Анна нашла работу для себя… не мечта, ей не очень нравится, но это лучше, чем ничего. В чём-то стало легче. Привыкает, — усмехнулся Михаил.

— А как у тебя дела на работе? — продолжила Элен. — Слышала от Анны, у тебя отпуск. Это награда или форма выговора?

— Думаю, и то и другое, — пошутил Михаил.

И Элен перешла к делу.

— Ты, наверное, знаешь: у нас очень широкие связи. Я наводила справки о твоём Институте. Я бы хотела, чтобы у вас с Анной всё было хорошо, но она слишком горда, чтобы просить что-либо — ни у нас, ни у тебя.

Так вот… ты не думал о росте? По карьерной лестнице. О стремительном росте — с соответствующим доходом и возможностями?

— Если честно, думал, — принял игру Михаил, преследуя цель узнать подробности.

— Тогда вопрос, — Элен сменила позу на более открытую и улыбнулась. — Насколько мы можем быть откровенны друг с другом? В конце концов, возможно, мы без пяти минут родственники, а я — твоя тёща.

Михаил невольно отметил изящество её форм, несмотря на возраст. Этот поворот только усилил его настороженность.

— Насколько мне позволяет мой договор о неразглашении, — парировал Михаил с улыбкой, демонстрируя свою непреступность.

— Ценю принципиальных людей, — сказала Элен, и её тон и походка сменились на деловой. Она подошла к одному из шкафов, достала бутылку вина и, обернувшись, игриво спросила:

— Пьёшь? Выпьем по бокалу?