— Что по нескольку раз перемалывать одно и то же, — нетерпеливо махнул рукой Максим. — Все уже оговорено несколько раз. Каждую деталь обсосали, как леденец.

— Повторить, не помешает, может что упустили, — не согласился с ним Ойка. — Да и никогда, ни один план не проходил гладко.

— Вот и хватит разговоров, пора выдвигаться, — Максим подхватил стоявший в углу автомат, и передернул затвор. — Делаем как задумали, а там пусть будет, как будет. Что-либо менять уже поздно.

Наверно самое несуразное, что может услышать человек, в такой момент, это пожелание доброго утра.

Сема, дерганый, вертлявый, черноволосый охранник, плавающий в данный момент в блаженных мечтах, о том, как вернется сегодня вечером в Бург, к новенькой, рыженькой рабыне, которую застолбил еще вчера, выкупив очередь на нее у Шкуры, ни как не ожидал, что со стороны леса кто-то тронет его аккуратно за плечо. Всего-то отошел по малой нужде, и не потому, что стеснялся кого-то, нет, он и слово-то такое забыл. Видимо просто рефлекс из прошлой жизни сработал, на автомате получилось.

— Доброе утро, — прозвучал за спиной, заставив вздрогнуть и резко обернуться, лаковый мужской голос. Холодные, незнакомые, голубые глаза улыбнулись недоуменному охраннику, и в то же мгновение жесткая ладонь, запечатала открывающийся в попытке заорать рот извращенца-мечтателя, а ледяная сталь ножа, с противным хрустом, прорезая камуфляж и кожу, вошла точно между третьим и четверым ребром, поразив сердце.

Сема умер мгновенно, и сильные руки подхватив еще не осознавшее смерти тело под мышки, ловко перетащили его за ствол ближайшего дерева, спрятав от любопытных глаз.

— Один есть, — Художник улыбнувшись вытер нож о труп. — Продолжим веселиться, — он обернулся к выворачивающему на траву содержимое желудка Илье.

Первый раз парень присутствовал во время хладнокровного, осознанного убийства человека. То, что случилось ранее у ворот, не идет ни в какое сравнение с этим, там все произошло на эмоциях, на бушующем в крови адреналине, а вот так…

Это только в книжках главный герой, бывший размазня-ботаник, становится в одно мгновение хладнокровным убийцей, не смотря на то, что ранее даже достающую его по ночам мышь убить не мог. Попадает куда-нибудь этот герой, расправляет плечи и ну махать мечем, стрелять, кровью умываться, не испытывая ни какого отвращения, и даже получая удовольствие, от расползающихся по земле внутренностей. В жизни все не так.

Хотите поспорить? Зарежьте барана, ну или для начала курицу, да хотя бы просто раздавите мышь.

— Привыкай парень, теперь это твоя жизнь, — вздохнул Максим. — Помоги мне его раздеть, нам пора переодеваться. Да соберись же ты, размазня, — неожиданно злобно прошипел он. — Не время сейчас себя жалеть. Тот кто тут валяется, — он ткнул кинжалом в труп. — Только с виду человек, а на самом деле зверь. У нас с тобой нет выбора, или мы их, или они нас. Вспомни, что они с Угрюмом сделали.

— Простите, — вытер бледные губы Тень, но вновь склонился в рвотном порыве. — Ничего не могу с собой поделать, это само собой получается. — Прохрипел он между выворачивающим желудок спазмом.

— Чего вы тут телитесь? — Вынырнул откуда-то из опавшей листвы Ойка, и скосился на Илью. — Вот же угораздило с мальцом необстрелянным связаться, — вздохнул он. — Не боец. Надежды на него нет, придется тебе Художник без прикрытия справляться.

— Я смогу, — прохрипел Тень, пытаясь унять рвоту.

— Сможет он, — оскалился лесной дед. — С внутренностями своими сначала совладай, а то кишки скоро изо рта полезут. Давай Художник, только на тебя надежда.

— Мог бы и помочь. — Злобно пробурчал Максим в сторону лесного деда, раздевая труп, и натягивая на себя его камуфляж. — Одно дело делаем.

— Не имею права, такова воля Полоза, ослушаться не могу, это ваш квест. — Ехидно улыбнулся Ойка.

— Сволочи вы, и ты, и Полоз твой. — Рыкнул Художник забрасывая за плечо автомат, и выходя из-за дерева.

— Я не обиделся, — хмыкнул ему в спину старик. — Удачи тебе игрок.

Максим немного прошел по тропе и остановился. Впереди метрах в сорока, на фоне базальтовой скалы, ковырялось десятка три вымазанных грязью рабов, выкидывающих из глубоких ям, деревянными лопатами, черную землю. Чем-то все это напоминало массовое рытье могил. Неприятная ассоциация, но сравнить это с археологическими раскопками, у Художника в голове не складывалось.

Охранники… Их сегодня было шесть. Нет, уже пять. Они расположились по краям раскопок, мало обращая внимания на своих подопечных. Что могут сделать зомбированные Строгом пародии на человека? Сбежать? Не смешно. Они даже в туалет ходят по приказу, не имея элементарных собственных желаний.

Не смотря на расслабленность, все же какое-то, элементарное соблюдение дисциплины они поддерживали, видимо самозваный хозяин этих земель строго спрашивал за нарушения, и карал жестко и безжалостно. Они стояли отдельно друг от друга, и не смотря на скуку и желание поболтать, попыток сблизиться и пообщаться не делали. Это не устраивало Художника, ему нужно было совершенно другое. Ему нужно собрать их в кучу, или все же вырезать по одному? Тут нужно думать, нужна хитрость.

Можно было бы конечно перестрелять уродов, меткость у Максима запредельная, любой снайпер из его старого мира, в подметки не годится тому, в кого превратился он в Уйыне, но недооценивать противника нельзя. После первого же выстрела они залягут и откроют беспорядочную стрельбу, перебьют ни в чем не повинных рабов, да и от шальной пули ни кто не зарекался, а ему умирать сегодня ни как нельзя, тут надо действовать наверняка. Риск оправдан только тогда, когда он обдуман.

Художник подобрался, подавив волнение, развернулся в сторону леса, и выставив указательный палец на вытянутой руке в ту же сторону, издал глухой, но отчетливый звук, выразив в нем озабоченность и удивление.

— Чего это у тебя там, Сема? — Окликнул его один из ближайших охранников.

Максим не слова не говоря, и не оборачиваясь, махнул рукой, приглашая следовать за ним, не торопливо, крадучись, словно опасаясь нападения, скрылся за деревьями.

— Чего это он? — Донесся до него уже другой дрогнувший страхом голос. — Глянь, Рашпиль, что там. Сема хоть и дурак, но зря паниковать не станет.

— А чего я-то? — Рашпиль видимо не горел желанием идти туда, где происходит что-то непонятное.

— Ты чего, рамсы попутал, фраер! Я сказал мухой туда! — Рявкнул все тот же голос, видимо старшего в команде, не оставляя бедолаге выбора. — Бегом!

Максим ушел не далеко. Лишь только растительность скрыла его из видимости стражников, он остановился, и приготовив кинжал, замер не оборачиваясь в ожидании. Ждать пришлось не долго. Острожные шаги прошуршали за спиной всего спустя несколько секунд.

— Чего тут у тебя, Сема? — Горячее дыханье врага обожгло ухо. Все произошло так как и предполагал Максим.

— Смерть. — Тут же, не оборачиваясь, он вогнал нож под кадык любопытному охраннику, и ловко подхватив агонизирующее тело, быстро затащил его за то же дерево, где лежал первый труп.

Тень уже пришел в себя, и с извиняющимся видом, косясь на все еще подрагивающее тело врага, с трудом сдерживая предательскую дрожь, помог Художнику.

— Очухался? — Обратился к нему Максим вытирая кинжал о затихшее тело. Бледный парень молча кивнул в ответ. — Тогда переодевайся в шмотки этого ублюдка, бери его автомат, и пошли. Делаем так, как и договаривались.

Из леса вышли два хохочущих человека в камуфляже, и схватившись за животы уселись рядышком у первой же березы, не в силах произнести ни слова, давясь истеричным, заразительным хохотом, тыча пальцами в сторону тропы уходящей в чащу подальше от раскопок.

— Вы чего? — Оставшаяся четверка непроизвольно растянула губы в улыбках, с интересом уставившись на них. Смех заразителен, а непонятная причина смеха еще и подогревает любопытство. — Мухоморов обожрались что ли? Чего там в лесу смешного нашли?