— Будем считать, что про плесень и про старость это комплимент моим годам и опыту, — хмыкнул дед. — Хотя что от вас игроков ожидать в виде благодарности кроме оскорблений. Объясняю для самых тупых. С другом твоим ничего не будет, попытают слегка, но не убьют. Ничего, потерпит, заодно выносливость подкачает. Им вас двоих убыру в жертву принести надо, зол Ледяная Гора на вас. Сожрать со всеми почестями, под песнопения адептов желает. От него заказ на ловлю Угрюма с Художником и поступил, он же и место указал где искать. С пояснениями я думаю покончено, а теперь к делам перейдем. Садитесь, чего столбами стоять да глазенками на меня хлопать. — Он опустился в траву, вновь скрестив ноги. — Садитесь, вижу, что у вас от усталости ноги подкашиваются. Не найдет нас тут ни кто, не переживайте, постарался я, укрыл полянку пологом отвода взгляда. — Он внимательно посмотрел на Илью и улыбнулся. — Это тебя, я так понимаю, люди Строга в лесу, неделю назад искали. Как же сынок тебе от них укрыться удалось?

— Все тебе расскажи, — вместо Тени ответил Художник, садясь рядом с Ойкой. — Нет у меня веры к тебе старик, что бы все наши секреты выдавать.

— А ты ему кто? Папаня? — Рассмеялся дед, и повернулся к опустившемуся напротив него, и блаженно вытянувшему натруженные ноги Тени. — Или ты сам за себя ответить не можешь, малец? Чего молчишь?

— Ты нас на слабо-то не бери, — вновь вмешался в разговор Максим. — Не купимся, лучше говори, что задумал?

— Чего задумал… — Передразнил Ойка. — Тут и думать нечего, охотится надо идти. Шкурки змеиные добывать да браслеты делать. Народ ото сна очнется да бунт поднимет. Ты друга спасешь, а я локацию от тварей освобожу. Всем хорошо будет.

— Квест мне даешь значит? — Задумался Максим. — Только вот сдается мне, что ты специально нас по той тропе отправил. Знал что ореки схватят. Знал что в плену не удержат. Прав я?

— Дурень ты. — Хмыкнул дед. — Кому будущее известно станет, тот миром завладеет.

— Кто вас нелюдей знает, что вы можете, а чего нет, я тут много чудес видел… — Художник недоверчиво скосился на деда. — Рассказывай. Мы с Тенью послушаем, подумаем, и решим, что делать дальше.

— Ну что же, для того я и нашел вас, что бы рассказать, да на путь истинный наставить, — Глаза Ойки полыхнули огнем, а лицо стало серьезным и покрылось морщинами, как кирзовый сапог складками.

— Пойдете в Губаху в Старую, есть такая локация, из руин поселка шахтерского состоящая, когда-то там уголь добывали. — Начал он рассказ певучим, больше похожим на тон гипнотизера, вводящего пациента в транс, голосом. — Противное место, не люблю там бывать, оно мне о смерти напоминает, о том, что ничего вечного нет, и что когда-то и мне предстоит исчезнуть из мира этого. Ну так вот, — пожевал он губами. — В том месте, среди развалин, проживают змеюки каменные, но только не те, которые нам нужны, там видишь ли, среди руин одни самцы живут, и шкуры их чудодейственными свойствами не обладают, нам же с вами самки нужны, а они дальше в шахте угольной, заброшенной, на свет практически не выползают. Вот их-то кожа как раз то, что нам и надо.

— Подвох в чем? — Скосился На Ойку Художник.

— Нет подвоха, — как-то подобрался и отвел глаза дед.

— Не ври, все рассказывай, хватит с меня неожиданностей. — Рявкнул Максим так, что одновременно вздрогнули и Тень и дед .

— Помеха там есть, а не подвох, но совсем небольшая, — если бы мог, то Ойка непременно бы покраснел. Максим это заметил, а так же понял, что хозяин леса вновь лжет.

— Я просил не врать. — Он приподнялся и навис над нахмурившимся Ойкой.

— Шем-кишке может не дать к шахте пройти, — вздохнул старик. — Он спит обычно, но если бодрствует, то и удавить может.

— Это кто еще такой? — Художник понял что дед наконец-то начал говорить всю правду, и снова сел рядом, приготовившись слушать дальше.

— Змей такой, обитает в той локации, хозяинруин и господин местных тварей. — Вздохнув между тем продолжил рассказ Ойка. — Не хотел вас сразу пугать, вот и умолчал. Он здоровый такой, метров десять долинной, и толстый, двумя руками не обхватишь. Говорит тихо, а слышно далеко. Сволочь редкостной хитрости. Морок навести может, в сон погрузить, если в глаза по неосторожности посмотришь. Убить невозможно. Бессмертным Полоз сделал эту тварь.

— Не может быть, что бы у него не было уязвимых мест. — Нахмурился Художник. — Убыр то же не убиваемый, но если головы лишается, то время убежать и выжить есть.

— Этому голову не снести, — вздохнул Ойка.

Максим задумался. Самое главное, что он понял за все это время об Уйыне, это то, что Полоз никогда не дает невыполнимых заданий, значит способ справиться с Шем-кишке есть. Было бы не плохо, сначала посмотреть на тварь, разведать обстановку в локации, прикинуть возможные пути отхода, и только потом уже думать, да планы строить, но такой поход для него, скорее всего будет последним, и поэтому надо действовать сразу второго шанса не дадут.

— Горгона, — вырвал его из размышлений тихий, неуверенный голос.

— Что? — Не понял Художник.

— Горгона говорю, — покраснел Илья. — Это из мифов древней Греции. Ее Персей с помощью отражения победил. Щит у него был как зеркало, вот он через него и смотрел, а не на прямую в глаза.

— Ну пацан! Ну голова! Ну удивил! — Толкнул Тень в плечо Максим. — Это ты здорово придумал!

— Дурачок, чему радуешься? — Охладил его восторг Ойка. — Поймет змей, что не получается загипнотизировать, и без всяких изысков удавит. Обовьет шею хвостом, и только позвонки хрустнут.

— Удавит? — Вновь задумался художник. — Гипноз… Зеркало… Есть мысль. Можно попробовать. Авантюра конечно, но у меня вся жизнь в этом Уйыне, одна сплошная авантюра. Только вот где это зеркало раздобыть?

— Это то, во что сам себя видеть можешь? — Хитро сощурился дед.

— Да, — кивнул ему Максим. — Оно самое.

— У меня два есть, отдам по два рубина за каждый. — Ойка отвел в сторону глаза. — Ну а чего? Это редкость, таких тут днем с огнем не отыщешь. Дешево отдаю.

— Ну ты и жук. — Задохнулся возмущением Максим. — Это ведь и тебе надо? Мог бы и подарить, ради общего дела.

— Ладно, уговорил… — Вздохнул Ойка. — По рубину за штуку отдам, и не благодари. На что только не пойдешь, ради хороших игроков. Давай сюда камешки, и готовь свой волшебный кинжал, охота предстоит трудная.

— А вот ни камешков, ни кинжала у меня нет, все в Бурге осталось. — Выругался разочарованный Максим. — Ну что за судьба такая! Подлюга!

Илья стоял на опушке леса, рассматривая городские ворота. Ему было страшно. Страшно так, что ватные ноги, предательски подгибаясь, не желали делать первый шаг, а зубы не стучали только потому, что он до боли сжал скулы. Он ведь совсем не герой. Он простой молодой человек, как и все избалованный ленью цивилизации, недавно закончивший школу, и строящий вместе с мамой дальнейшие планы его шахматной карьеры.

Они приехали на курорт, на берег теплого моря, на соревнования. Все предварительные партии он блестяще выиграл, легко вышел в четверть финал, немного помучился в полуфинале и теперь имел все шансы в свои семнадцать лет, стать самым молодым чемпионом страны.

К шахматам его привел дедушка, Афанасий Ильич. Когда маленькому Илюше исполнилось шесть лет, он подарил ему на день рождения деревянную коробку, с фигурками двух цветов. Огромный, расчерченный черными и белыми квадратами ларец с магией. Как сказал дед: «Эта игра погрузит внука в мир волшебства древней мудрости».

Афанасий Ильич объяснил внуку, чем отличается ферзь от пешки, и почему надо беречь слабенького короля. Как, по другому, буквой «Г», непохоже на другие фигуры, ходит конь, и как маленькая, слабенькая пешка, только на своей силе воле и разуме игрока, пройдя долгий путь, превращается в самую мощную фигуру на поле.

Уже через год, маленький Илья поставил свой первый в жизни мат, с трудом, но обыграв родного деда, а тот, покрасневший от удовольствия, улыбающийся в седые, слегка желтые, пропахшие табаком усы, крякнув от удовольствия, отвел внука в шахматную школу, дав старт карьере будущего великого шахматиста.