Два стражника смотрели на приближающегося человека с брезгливым видом превосходства. Они не помнили такого раба, но зачем им знать в лицо всех местных слуг? Мусор под ногами не рассматривают и не запоминают, это расходный материал для высших игроков. Слава Убыру, он позаботился о процветании своих адептов и привел их в эту благодатную локацию, где каждый день появляется новый, зеленый игрок, с наполненными ужасом глазами, бледный и трясущийся от страха. Такого легко поймать, связать, запугать, а дальше Строг подчинит, убьет волю в новичке, с помощью браслета, и вот тебе новый покорный раб. И в рудниках копать, и обед сготовить, и сапоги почистить, а если еще и девка посимпатичнее попадется, то и постель согреть, она не посмеет отказать. Адептам, все можно, ведь они избранные, они «Свидетели смерти».

— Куда прешь, дерьмо убогое?! Разворачивайся и топай в обратную сторону. Выход из города только на рудник и то под конвоем. — Прикрикнул один из них на Художника. Низкорослый коренастый и лысый, похожий на гриб-боровик. Он поднял в качестве аргумента ствол автомата, и повел им указывая направление тупому рабу.

— У меня приказ хозяина позвать орека с кривым глазом на ритуал, — соврал, пытаясь всеми силами подавить в себе волнение, и придавая голосу безучастность Максим, продолжая приближаться.

— Какого еще орека? — Сделал удивленные глаза «боровик», — иди отсюда, пока не пристрелил. Нет тут никаких ореков.

— Хозяин сказал, что он за воротами, ждет меня, — не останавливаясь пробубнил Художник.

-Ты что, дурак? Я же сказал, что нет тут никого, все на ритуале, — заржал стражник. — Ну и дебилов делает из вас Строг. Сколько не смотрю, а все удивляюсь.

— Хозяин приказал, я не смею ослушаться, — между тем приближался Максим.

— Это наверно Топаз прикололся, мстит. Я его в прошлый раз поддел, в сахарницу соли подсыпал, вот он и не уймется никак, уже второй раз пытается отомстить, вот и подослал раба, в надежде, что мы его пристрелим и получим нагоняй от Строга, за порчу ценного имущества. Да только шиш ему, я умный, не куплюсь на такую дешевку. -Хмыкнул второй, похожий на цаплю стражник. — Пусть ближе подходит. Развернем, пинка под зад, для придания направления и скорости дадим, за одно и поржем, — он повернулся к Художнику. — Иди сюда чучело, я сейчас покажу тебе где орека искать.

Художник, изображая из себя тупого зомби, подходил все ближе и ближе. Каких трудов ему стоило выглядеть равнодушным, знал только он. Нож спрятан в рукаве, предварительно расстегнутом, что бы не мешала манжета, пистолет сзади, за поясом, за выпущенной из брюк рубахой, балахоном скрывающей смертельный подарок. Максим не поднимая глаз, боясь что осмысленный взгляд выдаст в нем не раба, а опасного бойца, медленно приближался.

— Давай быстрее, чучело, у меня уже нога под сапогом чешется от нетерпения дать тебе пинка, — не останавливаясь ржал цапля, и уже не сдержавшись, сорвался с места, и подбежал ближе. Схватив Максима за плечо, он грубо начал его разворачивать по направлению к городу в сторону от ворот, намереваясь воплотить свое подлое желание в жизнь.

Сколько не строй планы, сколько не обдумывай, а все равно все пойдет не так. Вот зачем этот стражник был такой не терпеливый? Зачем он оставил свой пост, и отдалился от напарника. Все должно было быть совсем не так.

Художник почувствовал разочарование, от того, что совершенный, обдуманный им план рушится, но что-то менять уже поздно. Едва заметное движение руки, и все еще улыбающийся цапля, с недоумением смотрит на окровавленный нож в руке странного раба, в глазах которого улыбается смерть, а из глубокой раны в его горле на рубаху Максима, под действием все еще бьющегося сердца, толчками бьет густая, горячая, темная кровь, того, кто скоро ответит за свои дела, представ перед Богом.

Но Художник этого ничего не видит, он уже летит в сторону второго стражника, ему надо успеть, пока тот еще не понял что произошло, пока не осознал всей опасности грозящей ему, и не начал стрелять.

Максим не успел. Боровик оказался опытным бойцом, и не растерялся. Стрелять однако он почему-то не стал, а ловким движением, ушел с линии атаки, и тут же предплечьем отвел летящий в лицо нож в сторону. Максим промахнулся и споткнувшись о подставленную ногу врага, по инерции, кубарем выкатился в раскрытые ворота, потеряв на миг ориентацию. Боровик тут же поднял автомат, но безнаказанность спокойной жизни в городе сыграло злую шутку. Флажок предохранителя не был снят, и те доли секунды, понадобившиеся для исправления фатальной ошибки, спасли напавшему на него жизнь.

Сзади, намертво вцепившись в воротник боровика, воя от ужаса, повис материализовавшийся Тень, не давая навести на цель уже снятое с предохранителя оружие. Очередь взбила крошку из кирпича дороги, оцарапав кожу на лице, но Максим этого даже не заметил, он мгновенно вскочил на ноги, и в прыжке вогнал нож прямо в сердце стражника. Тот лишь дернулся один раз, и рухнув под ноги друзей затих.

— Держи. — Художник кинул Илье свой пистолет, сам срывая с трупа автомат, и снимая с еще теплого тела подсумок с двумя магазинами. — И спасибо. — Успел произнести он вблагодарность за свое спасение, когда в городе поднялся шум и беспорядочная стрельба. — Угрюм, как же так, братишка? — Беззвучно прошептали его губы.

— Валите оттуда! — Словно услышав его слова прозвучал в ответ крик друга. — Мне уже кранты, не вырвусь. Уходи братан, и пацана сбереги, понравился он мне. Прощай!

— Сука ты Угрюм! — Рявкнул в ответ Максим, и глаза его наполнились слезами. — Выбора мне не даешь гад. Я ведь то же устал, и рядом с тобой сдохнуть хочу, а ты мне заботу на шею повесил. Вот на кой-ляд мне сейчас такая ответственность! — Он вытер слезы, и скрипя от злобы зубами прошептал. — Я вернусь братан. Пацана в пещеры сихиртя провожу, на руки им сдам, и вернусь. Кровью твари умоются, или я не Художник. — Он повернулся к Илье. — Чего смотришь? Бежим.

Ветки хлестали по лицу, цеплялись за одежду, горячее дыханье разрывало легкие, но останавливаться ни в коем случае нельзя, надо уйти подальше. Ореки могут легко выследить беглецов, они опытные следопыты. Максиму тяжело, а что и говорить о не тренированном для таких нагрузок Илье. Ноги парня заплетались, он падал, хватал ртом сгустившийся до киселя воздух, подвывал, плакал, но поднимался и снова бежал рядом.

— Вперед, только вперед, останавливаться нельзя. Потерпи браток. — Подбадривал спутника Художник, сам едва не теряя сознание от усталости. — Потом себя жалеть будем, а сейчас выжить нам с тобой надо. Любой ценой выжить. Мне еще долги раздавать, подыхать никак нельзя.

На одной из открывшихся полян, Максим едва не споткнулся и не упал от неожиданности, вскидывая на ходу автомат. Прямо посередине, скрестив ноги, сидел и с видом детской непосредственности во взгляде, на него смотрел Ойка. Рядом с ним, в траве, лежала винтовка, но он даже не сделал попытки прикоснуться к ней.

— Куда это вы запропастились? Я с ног сбился искать. — Улыбнулся он с самым доброжелательном видом. — А куда второго-то дел, и это кто еще такой? Откуда тут этот малец?

— Ты сучок старый, не делай вид, что тут не причем. — Навел ему в лоб ствол Художник. — Это ты нас «Свидетелям смерти» сдал. Если с Угрюмом что-либо случиться, я тебя из-под земли достану.

— Это чего? — Поднялся лесной дед, так и не дотронувшись до оружия. — Поймали вас что ли? Я же сказал, с тропы не сходить, заговоренная она. Сами дел наворотили, а на Ойку свалить хотите. Что за игроки глупые пошли. То ли дело в старь было… — он сморщился погрузившись было в воспоминания, но тряхнул головой прогоняя наваждение. — Значит так. Связался я тут с кое-кем, о вас разузнал, да совета спросил. Идти в змеиное логово надо, шкуры добывать, да браслеты делать. Жителям, Бурга, что под действие артефакта попали на руки одеть.

— В очередную авантюру втянуть меня хочешь? Мне друга спасать надо, а ты меня на охоту посылаешь, плесень старая. — Вспылил Художник.