— Имэк… — задумался Художник. — А в этом что-то есть. Как говорил Аль Капоне: «С помощью доброго слова и пистолета можно многого добиться».

— Ничего не понял, братан, — поднял на друга удивленные глаза Угрюм. — Ты собираешься в стенку из Кольта палить? Так вот, смею тебя заверить, меткий ты наш Художник, мастер Хед шота, что эта тварь неубиваема, так же, как и разжалобить ее добрым словом не получится. Каменюка, она и есть каменюка.

Максим загадочно улыбнулся:

— Но попытаться-то надо. Или ты уже сдался?

— Кто? Я? Ну ты вообще думаешь, что говоришь? Когда это Угрюм сдавался? — Обиделся Игорь. — Глупое занятие просто ты братан задумал, но уж если не в терпеж, так иди, и пали в свою каменюку, я отговаривать не стану, просто поржу напоследок над придурком.

Гвоздев ничего не ответил, а скинул под недоуменные взгляды всех собравшихся рюкзак, и достал оттуда бутылку с водой, и последний оставшийся кусочек волшебного хлеба мисов. Вновь закинув вещмешок на плечо, и подошел к внимательно наблюдающему за ним пауку.

— Надеюсь, ты меня слышишь и понимаешь, — начал он осторожно разговор. — Тут у меня два предмета. Один вкусный, за который жители Уйына готовы жизнь отдать, а второй смертельный, который смоет твое изображение. Я могу как тебя накормить, так и уничтожить. Последнее я делать не хочу, ведь ты не виноват, что стоишь тут на страже, это не твой выбор, это служба, и я как бывший военный тебя понимаю. Приказ, есть приказ. Давай договариваться.

— Что ты хочешь? — Раздалось шипение, чем-то напоминающее трение камня о камень.

— Уйти отсюда живым, и вывести друзей, — выдохнул Максим.

— Невозможно. Полоз приказал никого не выпускать, — грозно, без всякой надежды на компромисс, произнес паук. — Вы останетесь здесь или умрете.

— Тогда мне придется тебя убить, — вздохнул Художник.

После недолгой паузы раздалось шипение, напоминающее смех:

— Я бессмертен, игрок. Как только ты попытаешься со мной сразиться, или убежать, запрет на убийство, наложенное великим Змеем, спадет, и я выпью твою кровь, всю, без остатка.

Максим откупорил зубами бутылку с водой, и сплюнул пробку на пол:

— Тут у меня интересная жидкость налита. Универсальный растворитель. Я могу плеснуть на твое изображение, и оно кляксой стечет на пол. Но мне очень не хочется этого делать. Подумай… — Он поднял злые глаза на упрямую тварь.

— Ты слишком самонадеян, — ухмыльнулся паук.

— Небольшой эксперимент, для начала, исключительно для демонстрации. Но если ты кинешься в драку, то я выплесну на тебя всю бутылку. — Максим налил на ладонь немного воды, и протер одну клешню паука, та зашипела, запузырилась, и начала прямо на глазах исчезать.

— Этого не может быть! — Отшатнулся страж, и вжался в стену так, что видны стали только глаза и кончики щупалец. Он готов был порвать этого игрока, но страх исчезнуть, не давал этого сделать.

— Как видишь, я не шутил. Мои предложения остаются в силе. Ты отпускаешь нас, а я оставляю вкусный имэк, и не причиняю тебе вреда. — Максим продемонстрировал одновременно бутылку, и хлеб мисов, предлагая сделать выбор.

— Но у меня приказ Полоза, никого не выпускать. — Скосился на бутылку паук.

— Тебе Агилия передаст от Змея другой приказ. Она ведь его дочь, и ее слово имеет значение. — Не сдавался Художник в попытке договорится.

— Мне надо подумать, — не сводил с бутылки взгляда паук.

— Это для быстрейшего принятия решения, — Максим положил около него хлеб мисов.

— Он пахнет жизнью, — скосился на имэк страж и сглотнул каменную слюну. — Пусть Агилия подойдет, я хочу услышать, что скажет она.

— Я приказываю, именем моего отца, отпустить пленника и тех, кто за ним пришел, — подошла девушка, которая слышала весь разговор.

— Я не смею противится повелению хозяина, — в голосе стража послышались довольные нотки. — Но помни, Агилия, если ты меня обманула, то это твоя вина. Так и скажи отцу, когда будешь оправдываться за содеянное.

— Непременно так и поступлю, — кивнула девушка, и улыбнувшись повернулась к друзьям. — Идемте, путь свободен, — она посмотрела Художнику в глаза. — Ты очень мудр, игрок. Скажи мне?.. Твое сердце свободно?

— Я женат, — немного раздраженно ответил ей Максим. — И люблю свою Настю.

— Я ей завидую, — вздохнула Агилия, и пошла следом уже за выходящими из пещеры, мимо застывших в карауле менквов, Угрюмом и Манем. — Надеюсь она ценит то, что ей досталось. — Раздался ее тихий шепот на выходе.

***

У моста, с беснующимися, сыплющими издевательскими насмешками по другую сторону реки огнями, которые не в силах были преодолеть поставленную перед ними друзьями преграду, в виде кристалла, путешественников встретил Луквах в сопровождении трех стражников.

— Рад приветствовать вас: великий мастер-ювелир Мань, и прекрасная дочь Полоза, Агилия, — склонился он в глубоком поклоне. — Царица ждет в своих покоях. Позвольте проводить дорогих гостей к ней, а для вас, — он повернулся к Максиму с Игорем. — Есть еще одно задание.

— И мы, как всегда, не можем от его отказаться? — Буркнул недовольно Угрюм. — Мы вообще-то заслужили отдых.

— Ты прав, игрок, — кивнул помощник Аэлиты. — Вы не сможете отказаться, и отдохнуть не получится. Дело слишком срочное. Но поверь, что по окончании, вы останетесь довольны.

— Если выживем, — вздохнул Игорь.

— Ну почему так трагично? Задание довольно простое, — улыбнулся Луквах. — Вам лишь надо сходить на поверхность, к таким же игрокам, как вы, и принести браслет власти, которым один из них незаконно владеет. Ничего сложного.

— И в чем подвох? — Не сдавался Угрюм.

— Если назвать то, что мы не знаем, у кого именно он находиться, подвохом, то это именно так. Вам надо найти этого игрока, и убедить его вернуть вещь его истинной владетельнице, ну или отобрать, если он будет несговорчив.

— Что может быть проще, — ехидно рассмеялся Игорь. — Пойди туда не знаю куда, найди того, не знаю кого, убить и принеси, то, что нужно, а за это получишь туман неизвестности. Очень вдохновляет.

— Куда идти вам покажут, — не смотря на издевательский тон, помощник Аэлиты остался спокоен, и говорил размеренно. — А что до награды, то никакого тумана, она будет материальна, и как я уже говорил, вы останетесь довольны. Подождите меня тут, я провожу гостей царицы в покои, и вернусь. Тогда мы и поговорим более конкретно.

— Я останусь с ними, — встала рядом с Максимом Агилия.

— Позвольте совет, прекрасная змейка, — поклонился ей Луквах. — Останьтесь в пещерах, вы не чем им не поможете, а только будите помехой. Поверьте, я знаю, что говорю.

— Оставайся. — Буркнул недовольно Угрюм, посмотрев из-под лобья на девушку, — Нам с братаном вдвоем проще будет. Пошли братан, на души мечущиеся посмотрим, поиздеваемся немного, чего-то пакостно на душе, хочется на кого-нибудь выплеснуть, и они очень для этого подходят.

Поиздеваться над потерянными душами у Угрюма не получилось. Он конечно попробовал, и несколько колких, и обидных замечаний полетели в их сторону, но оттолкнувшись от стены полного игнорирования, больно ударили разочарованием самого шутника. Видимо сильно огни обиделись на друзей.

— Неправильные мы с тобой герои, — Игорь развалился на мосту, закинув кулак под голову и устало прикрыв глаза. — Нормальных Гераклов, после свершения подвига, оркестрами встречают, салютами всяким, хлебом солью, да на пир ведут, за стол сажают. Девахи им улыбаются, и в щечку чмокают, а нам даже пожрать не оставили. Вот чего этому недомерку стоило уголька, для костра оставить, пару кусков мяса для шашлычка?.. Нет! Не правильные мы с тобой герои, братан, — он повернул голову к сидящему рядом, облокотившемуся на ограждение Художнику. — Скажи мне? А как ты водой того паука пугать додумался?

— Аль Капоне подсказал, — Максиму было лень отвечать, ему даже шевелиться было лень, на столько он устал. Круговорот событий не давал ни минуты на отдых, и даже такой момент, пусть и голодным, и в темноте, подсвеченной скудным светом двух лежащих у ног фонариков, он использовал, чтобы расслабиться. Но не ответить другу не мог. — Представил бутылку с водой пистолетом, а имэк добрым словом. Попробовал и получилось.