— Гад меркантильный. Случаем хочет воспользоваться. Любопытством моим законным торговать. Больного несчастного дедушку ограбить. Вор! А я еще восхищался этим жадиной… Совести у современных игроков нет. Все на камушки меряют. Вот раньше… — Он тяжело вздохнул предавшись воспоминаниям. — Раньше сядешь у костра… Послушаешь байки… А ныне? Как можно обычным рассказом торговать? Слова это только воздух, их не потрогаешь, они же легче ветра летнего, а драгоценности вон они, и вес имеют, и на ощупь приятные, и глаз радуют. Жадные все вокруг стали, алчные. Как дальше жить?.. Куда катится Уйын?!.
— И первый из всех местных куркулей, это дед Ойка, — засмеялся Художник. — У нас говорят, что: «Долг платежом красен», и еще: «Что посеешь, то и пожнешь». Ты торговлю на беде начал, вот и получай ответку.
Эти слова ввели лесного деда в еще большее негодование, он даже задохнулся от возмущения, став похожим на переспевший помидор.
— Дедушка тебе за бесценок, гад жадный, вещь редкую продал, можно сказать эксклюзивную, которая тебе победить и выжить помогла, а ты ему болтовню пустую предлагаешь по той же цене?! — Брызгал он слюной. — Совести у тебя нет. Гад, он и есть гад. — Махнул он обреченно рукой. — За один рубин отдавай, скупердяй.
— Не хочешь, не бери, — Максим даже не думал сдерживать смех.
— Подавись, жмот! — Ойка вытащил откуда-то из закромов одежды два рубина и швырнул их в протянутую ладонь несговорчивого продавца.
— Это тебе наука на будущее, — довольный собой Художник спрятал камни в карман. — Не жадничай никогда ради общего дела. «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться».
— Хватит из пустого в порожнее воду переливать, не плевал ни в какой колодец, и вообще никуда не плевал, привычки такой не имею. Рассказывай что там случилось, и подробно рассказывай, я твои слова щедро оплатил. — Буркнул недовольно дед, превратившись в слух. От былой обиды и возмущения не осталось мгновенно и следа.
Рассказ не занял много времени, Максим не стал ничего преукрашать, а кратко пересказал свои приключения. Когда он замолчал, дед выглядел растерянным.
— Это что же получается? — Почесал он затылок. — Я продал тебе стекляшки за два рубина, а ты, в свою очередь, продал мне слова за те же камушки, у тебя остались очки, а у меня что? — Он хмуро посмотрел на свои пустые ладони. — Вроде честь по чести сторговались, а такое ощущение, что меня нагло обманули… Ну ты и жучара, Художник. Мог бы хоть рассказ поинтереснее придумать, а то: «Пришел. Убил. Пожалел. Подарили». — Гад ты, вот тебе мое последнее слово, — он вздохнул. — Больше торговать с тобой не буду. Ладно. Давай сюда шкуру, отнесу ее браслеты делать.
— Это куда? — Удивился Максим. — Я думал мы их сами сделаем.
— То же мне мастер. Кожевенник-ювелир-зачарователь… — Хмыкнул дед. — Тут навыки нужны, мастерство до гениальности отточенное. Кроме как сихиртя, ни кто другой с такой работой не справиться.
— Вместе пойдем. — Качнул головой не соглашаясь Художник. Он не доверял Ойке, и потому отпускать его одного не торопился. Что в голове у этой нежити неизвестно. Дурачком дед прикидывается ловко, в глаза умные.
— У меня быстрее получится, — мотнул отрицательно головой тот. — И самое главное, если пойдешь ты, то тебе, как игроку, в уплату за работу, квест предложат. Его выполнение займет время, а у нас его и так мало, Угрюм может и не дожить. В общем, гони восемь рубинов.
— Это еще зачем? — Сощурился Художник.
— Ты думаешь, сихиртя мне за мои красивые глазки браслеты сделают? — Удивленно вскинул взгляд дед, и в этом взгляде Художник прочитал жадность, хитрость и искреннее желание мелкой мести.
— Четыре. — Насупился Максим. — И того много будет.
— Много! — Ойка возмущенно подпрыгнул и принял стойку боксера перед атакой. — Думай, что говоришь! Там работы одной на шесть, да еще за срочность. — Он затравленно оглянулся. — Ладно. Только ради того, что бы вот этот малец бледный, с взором горящим, — палец деда воткнулся в грудь внимательно слушающего разговор, и не вмешивающегося Ильи, — ради того, что бы его невинная душа, не видела такой наглой меркантильности, и не разочаровалась в своем алчном кумире. Давай шесть.
— Пять, — немного уступил Художник.
— Гад! — Рявкнул Ойка. — А мой интерес где?
— Освобождение локации, вот твой интерес, -Хмыкнул Максим. — Бери пять, и не бухти, а то я сам пойду.
— Гад, — повторил со вздохом Ойка. — Снова чувствую себя нагло обманутым. — Ладно, давай сюда камушки и шкуру, а сами ко мне домой проваливайте, и не отсвечивайте здесь. Ореков мне еще на седую голову привлечете, бейся с ними потом. Ждите, я скоро…
— А ведь все равно хитрец свой интерес поимел, — рассмеялся Художник, когда Ойка скрылся за деревьями. —Не верю я ему. Но выбора нет. Надеюсь не ошибся.
Вот так Художник с Тенью и оказались в доме лесного деда.
— Что ты лупаешь глазами? — резко остановился Художник и повернулся в сторону Ильи. — Иди посмотри, может старик уже вернулся?
— Зачем бегать, дядя Художник? Вернется, сам и поднимется сюда, — пожал плечами Тень.
— Опять ты со своим дядей, — рыкнул раздраженно Максим. — Нет тут ни дядь, ни теть. Все мы тут одинаковые, все игрушки Полоза.
— Вы по возрасту, такой же как моя мама, — вздохнул Илья и в его глазах блеснули слезы. — Не могу я по другому, — память подло подкатилась ему к горлу, прихватив жесткими щупальцами дыхание. — Как она там? Места себе не находит наверно, все больницы и морги обежала. Полицию на уши подняла.
— Да… Состояние, я тебе скажу поганенькое, по себе знаю, у меня ведь Аленка прямо со свадьбы пропала. Вот только что сидела рядом, а вот только уже одна фата на стуле и осталась, — вздохнул Максим. — Никому такого не пожелаю. Крепись парень, задание Змея выполнишь и домой вернешься, — он вдруг вздрогнул, словно вспомнил что-то. — А кстати, что за квест тебе Полоз дал? Я ведь так, за всей этой суетой, и не спросил?
— Никакого, — пожал плечами Тень, по детски хлюпнув носом.
— Не может такого быть, — Художник отрицательно мотнул головой. — Он не просто так сюда людей закидывает. Каждому он дает основной квест, при выполнении которого игрока возвращают домой, если конечно к этому времени он сам этого хочет. Вспомни, ничего странного тебе не виделось, когда ты сюда попал.
— Вроде нет, — пожал плечами Илья, и задумался. — Если только сон. Я хорошо помню. Там было темно, очень темно и страшно. Из пустоты звучал голос, шипящий такой, словно говорил человек без зубов.
— И что он говорил? — Максим подошел к Илье.
— Сказал, что я один из четверки, и что должен дойти до конца. — Опустил голову, и сжался, словно его собираются ударить Тень. — Еще, что я после этого вернусь к маме. Я не придал этому значения, ведь обычно снится то, о чем мечтаешь, или думаешь, а я только и думал о том, где я оказался, и как вернуться.
— Это и есть тот квест, — сел рядом с ним Художник в другое кресло. — Нас было двое, я и Угрюм, а согласно заданию, должно быть четверо. Мы думали, что это будут Фурия и Профессор, а оказывается Полоз выбрал тебя. Интересно, кто тогда станет четвертым? Как бы чего там с нашими друзьями не случилось, а тебя сюда закинули как запасного игрока вместо кого-нибудь из них. Что-то мне не нравиться такой расклад. Уйын не то место где живут долго и счастливо, выживают тут единицы.
— Думаешь, что кто-то из твоих друзей погиб? — С сочувствием посмотрел на Художника Илья.
— Очень не хочется в это верить, — нахмурился тот. — Но если это так, то мой счет к Змею вырастет многократно. Но хватит гадать о том о чем мы не имеем ни малейшего представления. — Он поднялся. — Что-то дед задерживается, уже ночь к концу подходит, а его все нет.
— Дед никогда не задерживается, он всегда приходит вовремя, и все делает в срок. — Словно услышав его слова в дом вошел Ойка. — Браслетов сихиртя наделали пятьдесят шесть штук, на каждом серебряная самозахлопывающаяся застежка. Можно приступать к дальнейшему воплощению нашей задумки. Через час рассвет, и рабов погонят на раскопки. Стражников будет шестеро, и надо постараться убрать их без шума, и главное не дать сбежать никому из них. Если кто-нибудь поднимет тревогу в Бурге, задача наша усложниться.
