В действительности армии ордо никогда не насчитывали 100 000 воинов, но всегда служили костяком гораздо большего по численности (вплоть до миллиона человек) войска, которое собиралось со всей страны. По мере расширения государства Ляо увеличивалась численность войск ордо и связанных с ними дворов, хотя некоторые новые ордо создавались заимствованием личного состава уже имевшихся[223].

Кидани создали более устойчивое государство, чем сяньбийцы-муюны в IV в. Учредив войска ордо и более жестко контролируя членов императорского клана, династия Ляо эффективно уменьшила могущество племенной знати. Кроме того, она сумела избежать, по крайней мере на первом этапе, финансовых проблем, поразивших предшествующую династию Янь. Правители Янь обнаружили, что содержание большого числа чиновников, необходимых для дуальной системы управления, ложится слишком тяжелым бременем на их сравнительно немногочисленных подданных. Ляо, вероятно, столкнулась бы с той же проблемой, если бы не получала от Сун крупных выплат в рамках даннической системы, установленной в соответствии с мирным договором 1005 г. Наконец, Ляо посчастливилось иметь целый ряд императоров-долгожителей, поэтому политические неурядицы, вызванные спорами вокруг вопроса о престолонаследии, происходили у киданей относительно редко.

Однако в отношении внешней экспансии стратегия Ляо и Янь была похожей. Это были маньчжурские династии, которые в условиях анархии сумели выжить и расширить свои владения, опираясь на консервативную военную политику. Иными словами, они очень умело защищались от нападения, но ограничивались относительно небольшими завоеваниями на севере Китая. Династия Ляо, опасаясь внутренних восстаний, оказалась неспособной удержать территории, захваченные ею у Цзинь, и признала власть Сун на большей части Северного Китая, хотя ее армии были сильнее сунских. Она стремилась к признанию тангутского царства Си-Ся, которое было выгодным союзником в борьбе против Сун и фактически признало власть киданей на северо-западе. Мирный договор с Сун, согласно которому Ляо признавала старые границы в обмен на денежные выплаты и поставку шелка, показал, что ляосский двор придерживался в основном оборонительной политики во взаимоотношениях с югом. «Окруженная с четырех сторон воинственными народами, [Ляо] припала к земле подобно тигру, которому ни один из них не посмел бросить вызов»[224].

В отношениях со степью и Маньчжурией кидани вели себя более агрессивно. Их контроль над пограничными племенами был политическим и военным. Они назначали вождями племен людей, лояльных династии, которые должны были выплачивать дань двору Ляо. Ляосские поборы и повинности часто бывали очень обременительными, и династия была непопулярна среди племенных подданных. Последние периодически восставали и убивали назначенных Ляо вождей. Подавив в 986 г. восстание чжурчжэней, ляосский двор осознал, какая опасность исходит от подвластных племен. Мирный договор с Сун, согласно которому ежегодно производились большие выплаты, позволял киданям направлять войска на север и оплачивать дорогостоящие военные экспедиции против пограничных племен и царств. Начиная с 1010 г. на протяжении 10 лет было организовано несколько военных кампаний против Кореи, которые, однако, не принесли заметных успехов. Кидани направляли армии против уйгуров на западе и против тюрков в степи. В 1029 г. было подавлено крупное восстание бохайцев, а также организовано несколько карательных рейдов против чжурчжэней. Эти военные кампании, как и предшествующие пограничные рейды, способствовали либо непосредственному подчинению племен, либо (в более отдаленных районах) принуждали их к признанию зависимости от киданей. Основным средством, используемым киданями в целях обороны, были многочисленные пограничные заставы. Даже когда династия вступила в длительный период спокойствия и процветания по окончании войн с Сун, северо-восточную границу становилось все труднее и труднее контролировать.

Гарнизоны, расположенные вдоль северо-восточной границы, были сосредоточены вокруг двух городов и 70 укрепленных пунктов, численность регулярных войск в которых достигала 22 000 человек. Самый большой гарнизон насчитывал 10 000 человек, в более мелких крепостях размещалось несколько сотен воинов. Солдат на службу набирали часто, и предполагалось, что они в основном будут сами обеспечивать себя продовольствием. Такие пограничные заставы находились и на северо-западной границе. С самого начала у династии возникли проблемы с содержанием оборонительных линий, поскольку условия службы на заставах были очень плохими. Один из министров, стремившийся реформировать эту систему, изложил состояние дел на границе в период между 983 и 1012 гг., когда династия еще находилась на вершине своего могущества.

В северо-западных областях во время сельскохозяйственных работ на каждого человека, участвующего в дозорной и караульной службе, приходится один обрабатывающий общественную землю и двое обслуживающих офицеров цзю. Обычно ни один из этих четырех взрослых мужчин не живет дома. Работы по содержанию и выпасу скота ложатся на плечи их жен и детей. В случае ограбления или неурожая они немедленно разоряются. Весной и летом им оказывается помощь посредством благотворительных акций [правительства]. Однако чиновники часто смешивают [правительственное зерно] с мякиной, тем самым увеличивая совершаемые в отношении их злоупотребления, и через несколько месяцев они вновь оказываются в бедственном положении… Более того, в связи с дезертирством и смертями солдаты для охраны границы постоянно замещаются лицами, непривычными к естественным условиям данной местности. Таким образом, день за днем все приходит в упадок, а набеги продолжаются месяц за месяцем, так что они постепенно доходят до полного изнеможения[225].

Ситуация не улучшалась. В докладе, представленном полвека спустя (около 1034–1044 гг.) и посвященном северо-восточной границе, говорилось следующее:

Недавно для охраны границы мы отбирали справных людей, способных обеспечить себя зерном. Путь длинен и труден, так что поездка занимает много времени. Когда они достигают мест расположения гарнизонов, припасы уже более чем наполовину израсходованы. Соответственно, скот и повозки обычно не возвращаются.

Семьи без взрослых мужчин, [способных нести воинскую службу], дают двойную цену за наем [человека, который бы отслужил за них], но эти люди боятся трудностей и убегают на полпути, таким образом, припасы для пограничных войск часто не могут быть доставлены. Если служащим на границе требуется ссуда, то проценты с нее увеличиваются в 10 раз. Дело доходит до того, что возвращение долга становится невозможным, даже если дети и поля продаются. Тем не менее, хотя имеют место постоянное дезертирство и высокая смертность в армии, на место выбывших набирают молодых и здоровых мужчин. Примерно так обстоят дела в отношении службы в пограничных гарнизонах к востоку от реки Ялу. Более того, бохайцы нюйчжэнь [чжурчжэни] и корейцы образуют союзы. Против них постоянно проводятся карательные экспедиции. Богатые вступают в армию, а бедные участвуют в дозорах и караулах. Помимо имеющих место наводнений и засух, бобы и просо дают плохой урожай, что ежедневно увеличивает страдания людей. Это происходит под действием обстоятельств[226].

Договор 1005 г. с Сун знаменовал собой начало периода стабильности в истории Ляо. Ляосский двор оставил надежды на какие-либо крупные завоевания и старался сохранить существующее положение. Для династии, построенной в результате завоеваний, это было серьезной проблемой, поскольку дуальная организация государства Ляо обходилась слишком дорого, даже с учетом денежных вливаний со стороны Сун. Все более интенсивные войны на северной границе истощали династию, так как одержанные там победы не приносили новых доходов. Так как армия и бюрократический аппарат существовали на средства государства, эта проблема встала чрезвычайно остро. Во второй половине XI в., несмотря на новый договор с Сун, подписанный в 1042 г. и значительно увеличивший объем выплат с юга, разразился финансовый кризис. Существенное сокращение налоговых сборов произошло, когда знатные кидани сделались крупными землевладельцами. Представители киданьской знати, которые до этого почти все время участвовали в военных действиях, в период длительного мира с Сун обзавелись собственностью и старались уклониться от уплаты налогов, пользуясь своей властью. Это ослабляло финансовую базу Ляо и все больше переключало внимание киданьской знати на личное обогащение. Расширение земельных владений киданей провоцировало также восстания среди китайских крестьян, которые изгонялись со своих земель или превращались в арендаторов. Разбой и бродяжничество оставшихся без земли крестьян стали столь распространенным явлением, что к 1087 г. правительство объявило, что ситуация во многих сельскохозяйственных районах вышла из-под контроля[227].