Даян-хан при создании государства столкнулся с совершенно иными проблемами, чем Эсэн. Эсэн в первый период своей карьеры много времени отдавал установлению в степи политического господства. Он всерьез занялся нападениями на Китай только после того, как покорил племена вдоль границы. Даян-хан предпринял атаки на Китай, не установив контроля над своими соседями. Он сумел склонить последних к сотрудничеству, поскольку был официально признанным ханом из рода Чингисидов и широко известным организатором набегов, столь популярных среди кочевников. Однако Даян-хан всегда встречал активное сопротивление, когда пытался навязать свою волю вождям племен в вопросах, не связанных с военными предприятиями. В 1509 г., когда он назначил одного из своих сыновей руководить племенами в Калгане и Ордосе, среди последних началось восстание. Оно продолжалось около четырех лет, и для того, чтобы подавить его, Даян-хану пришлось прекратить нападения на Китай вплоть до 1514 г.

Перед тем как возобновить атаки, Даян-хан реорганизовал кочевников и изменил применявшуюся им военную тактику с целью увеличения давления на минский двор. Он создал около 30 укрепленных лагерей, служивших постоянными опорными базами, откуда можно было осуществлять регулярные набеги на границу. Даян-хан также сформировал гвардейский корпус из 15 000 воинов для нападения на крепость Сюаньфу, которая была одним из наиболее важных стратегических пунктов Мин на границе. Все это позволило монголам взять Пекин в кольцо, и в 1516 г. монгольская армия численностью около 70 000 человек вторглась в район к востоку от столицы и разорила там несколько городов. В следующем году 50 000 монголов атаковали столичный округ. Отражая это нападение, Мин добилась одного из редких успехов в борьбе против Даян-хана и вынудила его отойти.

Усиливающееся военное давление монголов ослабло только тогда, когда в степи начались внутренние раздоры. Даян-хан был вынужден прекратить нападения, чтобы подавить восстания в Ордосе и Кукуноре. Только в 1522 г. он опять серьезно потревожил границы Китая, а в следующем году организовал набег на окрестности Пекина. Одновременно он послал отряд для захвата Ганьсу. Даян-хан продолжал ежегодные нападения до 1532 г., а потом предпринял попытку заключить мир. Несмотря на все возрастающую военную слабость, Мин с конца XV в. значительно ужесточила свою позицию в отношении кочевников. До этого она принимала даннические миссии и награждала их участников, а теперь даже отказалась принимать посольства из степи. После того как миссии Даян-хана было отказано в приеме, он предпринял новую серию нападений, которые прекратились только с его смертью в 1533 г.

После смерти Даян-хана под властью восточных монголов находились вся Южная Монголия и восточная часть Северной Монголии. Длительное правление и чингисидское происхождение Даян-хана, а также слава его потомков позволили ему занять важное место в монгольской истории. Однако, несмотря на свои многочисленные победы, он не смог добиться установления централизованной внутренней власти над всеми племенами в степи. Даян-хан происходил из дома Юань, и это помогло ему добиться официального подчинения со стороны местных племенных вождей, так как марионеточные династии Чингисидов всегда признавались в качестве формальных властителей в степи, но превращение формального признания в реальную политическую власть было весьма трудным делом. Эсэн и Аруктай хорошо понимали это, поскольку использовали марионеточных Чингисидов и организовывали военные кампании не только для того, чтобы добиться признания своих чингисидских ставленников, но и для усиления собственной власти.

Когда возникало кочевое государство, степные правители обращались к Китаю за финансовой поддержкой, однако безуспешные действия Даян-хана указывают на то, что перед тем, как проводить политику вымогательства у несговорчивого китайского двора, необходимо было добиться единства в степи. После того как Даян-хан начал претворять в жизнь стратегию внешней границы, оказывая все большее и большее давление на Китай, его планы разбились не об оборонительные сооружения Минской империи, а о подводные камни внутренних восстаний, то и дело вынуждавших его прекращать военные кампания. Широкомасштабные войны против Китая требовали от вождя кочевой империи огромной концентрации сил. В то время как центральная монгольская армия сражалась на границе, мятежные вожди племен, находившиеся в своих уделах, могли воспользоваться ее временным отсутствием для проявления неповиновения. Поэтому честолюбивый и дальновидный вождь кочевников должен был сперва установить контроль над степью, а уж потом предпринимать серьезные попытки вымогательства у Китая. Лишь объединив степь, вождь кочевников мог переключить свое внимание на Китай и изменить отношения между правящей династией и степью. Даян-хан попытался ввязяться в борьбу с Китаем, не обеспечив необходимого контроля над степью. Этому способствовали слабость обороны Мин, а также популярность у степных племен набегов с целью получения добычи. Однако с каждым успехом Даян-хана в Китае росли опасения местных племенных вождей, которые боялись, что он будет все более жестко подчинять их своей воле. Они сделали ставку на восстание еще до того, как Даян-хан преуспел в военных кампаниях в Китае, и таким образом свели на нет все его усилия по созданию государства.

Потомки Даян-хана быстро поделили между собой оставленную им территорию. Исследователи объясняют это разделение традициями монголов и сравнивают его с разделением империи Чингис-хана. В действительности империя монголов официально не была поделена в период правления великих ханов и оставалась единым государством вплоть до междоусобной войны. Точно так же не было раскола и в ойратской империи от Махмуда до Тогона и Эсэна. Разделение территории Даян-хана было доказательством ее внутренней нестабильности. Даян-хану не удалось объединить племена или даже начать создание кочевого государства, которое досталось бы его преемникам. Его сыновья унаследовали отдельные территории, на которых пытались утвердиться, образовав свободную конфедерацию племенных уделов. Сыновья и внуки Даян-хана принимали совместное участие в больших походах, но никто из них не пытался всерьез распространить свою личную власть на всю степь.

Наиболее известным из этих правителей был Алтан-хан (1507–1582 гг.) — внук Даян-хана, который правил более 40 лет и благодаря знатности и таланту стал неофициальным главой конфедерации[307]. Он унаследовал власть над монгольскими племенами тумэтов к северу от Шаньси, что давало ему контроль над центральным участком границы. Его брат Цзи-нан получил территорию к северу от Шэньси. После смерти Цзи-нана Алтан стал наиболее влиятельным лидером в степи. Именно он в конце концов принудил Мин изменить ее политику и предоставить субсидии кочевникам, а также открыть пограничные рынки. Любопытно, что эта уступка была сделана слишком поздно для того, чтобы возникло централизованное кочевое государство, поскольку Алтан-хан никогда не пытался монополизировать поступающие из Китая богатства, и получаемые ресурсы служили лишь для поддержания имевшегося состояния раздробленности в степи.

Алтан-хан продолжил даян-хановскую политику давления на минский двор с помощью набегов. Под его предводительством восточные монголы ежегодно нападали на Китай, и за 40 лет граница не знала ни одного года мира. Алтан-хан использовал набеги в двух целях: чтобы непосредственно вознаграждать участвовавших в них монголов и чтобы принудить Китай к признанию даннической системы и к открытию рынков для торговли лошадьми, на которых монгольская знать приобретала предметы роскоши. Отказ Мин организовать пограничные рынки был основной причиной, толкавшей монголов на нападения. Например, когда в 1541 г. минский двор отверг предложение монголов о заключении мира в обмен на организацию пограничной торговли, они на следующий год организовали опустошительное вторжение в Шаньси.