Уйгуры гораздо успешнее, чем тюрки, руководили степной империей, хотя их завоевания не были столь обширны. Это в значительной мере обусловливалось устойчивой системой управления в уйгурской империи. Тюрки часто достигали огромного могущества, однако разногласия по вопросу бокового наследования неизменно повергали их государства в пучину междоусобных войн. Уйгуры этой проблемы не знали, поскольку придерживались линейного наследования. Это не означает, что в их империи все изменения происходили мирно, но разногласия среди знати не приводили к междоусобным войнам. Подобно аристократии сюнну, уйгурская знать оставалась единой и предотвращала все попытки племен, входивших в империю, отделиться от центра.

Политическая организация уйгурской империи во многом напоминала организацию ее предшественницы — империи тюрков. Титулы и должности, по-видимому, были одинаковы. Это была имперская конфедерация, чей государственный аппарат монополизировал право на внешние сношения и поддерживал порядок в степи. Внутри государственного аппарата особый слой образовывали грамотные министры-согдийцы, не являвшиеся кочевниками. Вероятно, потребность в них была вызвана участием уйгуров в международной торговле и необходимостью формирования чиновничества степных городов.

Стремление к стабильности со всей очевидностью проявилось в государственной политике империи. На смену междоусобным войнам в борьбе за власть пришла практика спланированных убийств, и число потенциальных претендентов на престол значительно уменьшилось. В табл. 4.3 указаны имена и даты правления каганов двух уйгурских династий. Китайские хроники содержат полные генеалогии только для каганов первой династии, тогда как для каганов второй подобные сведения сообщаются лишь от случая к случаю[204].

Схема наследования у уйгуров имела линейный характер. Власть без кровопролития перешла от Кули к его сыну Моюн-чору и далее к внуку Идицзяню. В 779 г. Идицзянь предложил изменить политику по отношению к Китаю и начать с ним войну. Этому плану воспротивился его двоюродный брат и первый министр Тунь. Тунь убил Идицзяня и захватил власть. После смерти Туня титул кагана перешел к его старшему сыну Долосы, который вскоре был убит своим младшим братом (не названным в источниках). Уйгуры отказались признать самозванца и убили его, возведя на царство младшего сына Долосы по имени Ачжо. Последний умер, не оставив наследников, и престол перешел в руки новой династии.

В Первой и Второй Тюркских империях борьба за власть начиналась после смерти кагана и приводила к междоусобной войне. У уйгуров политическое противостояние чаще всего заканчивалось убийством правящего кагана соперником, который сменял его на престоле. Например, Тунь убил своего двоюродного брата Идицзяня, который находился у власти в течение 20 лет, а затем убил всех членов его рода, чтобы обезопасить свою власть. Несмотря на подобную жестокость, уйгурская знать не разделилась на противоборствующие группы и империя сохранила единство. Империя не раскололась и тогда, когда боролись друг с другом за престол сыновья самого Туня. Хотя передача власти у уйгуров часто сопровождалась насилием, у них не было междоусобных войн даже в период смены династий в 795 г. До этого времени все каганы происходили из рода Яглакар, а во время правления Ачжо реальная власть сосредоточилась в руках одного из уйгурских военачальников. Последний происходил из рода Эдиз, в детстве остался сиротой и был усыновлен влиятельным племенным вождем. Когда Ачжо умер, не оставив наследников, этот военачальник был объявлен каганом. В качестве меры предосторожности он выслал родственников Ачжо в Китай.

Родственные связи последующих каганов не столь ясны из-за недостатка генеалогических сведений. После великой реставрации времен правления Гудулу (795–808 гг.) и Бао-и (808–821 гг.) царствования каганов стали гораздо короче и больше омрачены насилием. Каган Чун-дэ умер в 824 г., пробыв на престоле всего три года. Его сменил младший брат — князь Хэса, который был убит царедворцами в 832 г., и на престол вступил племянник Хэсы — князь Ху (сын Чун-дэ?). В 839 г. Ху раскрыл заговор против престола и казнил заговорщиков. Один из его министров в отместку заключил союз с тюрками шато, которые жили на востоке вдоль танской границы, и напал на кагана. Ху покончил с собой, а изменивший ему министр поставил каганом князя Хэсу II, представителя царского рода. Он правил очень недолго, до вторжения в 840 г. кыргызов, которые, воспользовавшись политическими беспорядками у уйгуров, атаковали уйгурскую столицу и ограбили ее, положив конец империи. Как и две предшествующие тюркские империи, государство уйгуров рухнуло тогда, когда разногласия между двумя линиями наследников ослабили его единство и сделали уязвимым для атак соперников.

Первая династия

Вторая династия

Часто отмечается высокий уровень цивилизации уйгуров. Уйгуры имели постоянную столицу, из которой управляли империей, вели записи, развивали сельское хозяйство в степи и тесно взаимодействовали с ираноязычным миром в области религии и системы управления. В то время как большинство кочевых империй оставили в наследство только воспоминания о великих завоеваниях, уйгуры создали оригинальный синтез степных традиций и цивилизации и сохранили его даже после утраты политической власти. Уйгурский опыт стал связующим звеном между кочевниками и окружающими цивилизациями. Монголы, создавшие государство через четыреста лет после падения уйгурского каганата, во многом полагались на мнение уйгурских советников.

Идея создания в степи городов не была изобретением уйгуров. Сюнну также периодически основывали и покидали города. Тюркский каган Могилян хотел основать город, но его отговорили. Уйгуры основали свою столицу Карабалгасун вскоре после образования империи. Арабский путешественник Тамим ибн Бахр, посетивший Карабалгасун в 830-е гг., описывает его как большой город с двенадцатью железными воротами и крепостью. Он был «густо населен и многолюден, с большим числом рынков и разнообразными товарами». Земли вокруг города тщательно возделывались[205]. Город был расположен в центре территории, подвластной кочевникам, на реке Орхон, в том месте, где монголы позднее построили Каракорум.

Города, как правило, прочно ассоциируются с наличием сельскохозяйственного производства, и поэтому часто высказывалось мнение, что уйгуры были оседлым народом. Однако похоже, что это не так. Кочевая империя могла переселять людей, занимающихся сельским хозяйством, в глубь своей территории, где они обрабатывали землю, но города кочевников не были естественным итогом развития сельского хозяйства. Скорее, города номадов строились по приказу сверху и функционировали как центры по сбору налогов и дани. Уйгуры получали огромные количества шелка и других даров из Китая, и им нужно было место, где бы они могли хранить эти богатства, принимать купцов и отправлять правосудие, закрепив за собой роль посредника в прибыльной торговле шелком. Интенсивное сельскохозяйственное производство, налаженное в окрестностях городов, было вторичным явлением. Оно обеспечивало продуктами питания жителей столицы и поддерживалось за счет международной торговли. Такие города, расположенные в глубине Монголии, не зависели в своем развитии от местных ресурсов. Как и сама имперская конфедерация, они возникали в результате эксплуатации экономики Китая. Это были цветы растения, корни которого находились в Чанъани. Когда связь с Китаем разрушалась, степные города были обречены на вымирание. Даже местное сельское хозяйство зависело от устойчивости уйгурского государства. Сельское хозяйство в Монголии могло существовать только в том случае, если кочевники были защищены от нападений, а земледельческие общины — от угрозы разрушения. Будучи разрушенными, общины исчезали, поскольку не было достаточного количества сельскохозяйственного населения, чтобы восстановить их. Весь комплекс городской жизни, производства сельскохозяйственной продукции и централизованной торговли зависел от сохранения уйгурами контроля над степью.