Хубилай столкнулся с проявлениями недовольства со стороны вождей кочевников, особенно Хайду из рода Угедэя, однако эти конфликты уже не являлись междоусобными войнами, а были раздорами между иноземной династией в Китае и ее соседями в степи. Политика, проводимая Хубилай-ханом и его преемниками из династии Юань по отношению к Монголии, была похожа на политику других иноземных завоевателей Китая. Подобно им, монголы научились сочетать ресурсы Китая и свои знания о степи для того, чтобы контролировать племена, жившие вдоль китайской границы. Они были способны проводить эффективные военные кампании в степи, но исключительно с целью защиты своих владений в Китае. Наибольшее внимание Хубилай уделял Китаю и завоеванию Сун.

В период правления Хубилай-хана центр монгольской державы переместился в Китай, что имело важные последствия для степных кочевников. Переезд столицы из Каракорума в Пекин и выбор династийного имени символизировали приоритет Китая над степью. Некогда «маргинальные» сельскохозяйственные районы стали фундаментом, на который опирались все монгольские ханства. В то время как Чингис-хан олицетворял собой империю, основу которой составляли исключительно степные области, его внуки посчитали необходимым сочетать степную экономику с экономикой районов, в которых проживало оседлое население. Чагатайское ханство зависело от эксплуатации ресурсов Трансоксании, государство Ильханов — экономики Ирана, а Золотая Орда — от взимания дани со славян и русских городов. Улус потомков Угедэя не имел такой экономической базы и перестал существовать как независимое ханство.

Система управления династии Юань в Китае весьма отличалось от системы управления ее маньчжурских предшественников. Маньчжуры полагались на дуальную форму государственной организации с разделением административных структур племен и китайского населения. В такой дуальной организации гражданская администрация находилась в руках китайских чиновников, игравших важную роль в управлении. Они также служили противовесом племенной знати, которая доминировала в военных структурах и пограничных районах. Почти сразу после основания маньчжурские династии начинали использовать квалифицированных китайских чиновников и попадали в зависимость от них. Монголы, напротив, первоначально игнорировали китайскую бюрократию, а в качестве чиновников привлекали иноземцев из Западной и Средней Азии. Иноземцы, использовавшие собственные методы управления, языки и алфавиты, не нуждались в услугах просвещенных китайских чиновников и их культурном багаже. Они не были связаны нормами китайской административной практики, которые вынуждены были признавать предшествующие иноземные династии.

Вместо дуальной организации монголы для поддержания власти в Китае использовали единую систему управления с иерархическим разделением этнических групп. В этническую иерархию входили четыре категории: монголы, сэму (выходцы из Западной и Средней Азии), ханьжэнь (выходцы из Северного Китая, Маньчжурии и Кореи) и наньжэнь (выходцы из Южного Китая). Численность населения, входившего в эти группы, была далеко не одинакова. Перепись населения, проведенная в империи Юань в 1290 г., показала примерно следующее распределение по группам[285]:

монголы 1 000 000

сэму 1 000 000

ханьжэнь 10 000 000

наньжэнь 60 000 000

Монголы и их союзники сэму занимали примерно 30 % всех официальных должностей, включая самые высокие должности в военном и гражданском руководстве. Они также сохраняли фактическую монополию на службу в императорской гвардии — преемнице бывшего кешика, — из рядов которой рекрутировались многие высокопоставленные чиновники. Даже когда Юань применяла такой классический китайский метод отбора, как система экзаменов, распределение присвоенных званий по группам сохраняло прежнюю пропорцию. Это обеспечивало монголам и сэму, сдававшим экзамены, гораздо лучшие шансы, чем их китайским соперникам. Кроме того, монголы и среднеазиаты получали более легкие задания. Для того чтобы преодолеть эти препятствия, некоторые китайцы изучали иностранные языки и брали себе иноземные имена, стремясь пройти экзамены как члены привилегированных категорий. Периодически юаньские власти пытались искоренить такую практику. Тем не менее, в отличие от структур с дуальной системой управления, китайцы были представлены в государстве Юань во всех ветвях власти[286].

Реорганизация монгольской власти в Китае, проведенная Хубилаем, имела ряд характерных для степи черт. Империя Юань, обладавшая собственным двором и иерархией министерств, подчиненных всемогущему императору, внешне выглядела высокоцентрализованной и автократичной. Однако внимательное изучение полномочий местных органов управления и сферы действия прямой императорской власти показывает, что регионы были весьма самостоятельны и на удивление слабо связаны с центром[287].

Лишенное китайского показного лоска государство Юань имело много общего со степной имперской конфедерацией. Юаньский двор сохранял монополию на внешние сношения и проведение экономической политики, однако имперское правительство управляло напрямую лишь обширной столичной провинцией и степными территориями. Провинции, располагавшиеся внутри империи, такие как Юньнань и Ганьсу, напоминали отдельные царства. Даже более тесно связанные с центром провинции управлялись не напрямую, а через наместников-даругачи, монгольских чиновников или чиновников сэму, в чьи обязанности входило присматривать за администрацией провинций и округов и обеспечивать поступление необходимых средств в государственную казну[288].

Использование доверенных лиц для контроля над местной администрацией было давней традицией кочевников. По этой традиции местные племенные вожди управляли своими людьми под наблюдением имперского наместника. Китай не имел племенной структуры, однако монголы приспособили степные обычаи управления к бюрократии оседлых народов. Таким образом, государственная система Юань, как и кочевой имперской конфедерации, производила двойственное впечатление. Верхние эшелоны власти являли собой картину авторитарного централизованного руководства, в то время как на местах существовала значительная самостоятельность провинций. Слабым звеном организации управления и в степи, и в Китае были хрупкие отношения между центральным правительством и местными лидерами. Причем в Китае эти отношения усугублялись необходимостью регулярного взимания больших налогов в доход государства, тогда как в традиционных степных империях насильственное изымание средств было нерегулярным и экономически менее тягостным для населения. В обеих системах центральное правительство предотвращало распад государства, отправляя имперские войска на подавление восстаний и щедро вознаграждая лиц, участвовавших в управлении империей.

Монголы составляли элитную группу населения в империи, однако при Юань условия жизни рядовых монголов как в Китае, так и в степи значительно ухудшились в связи с увеличением требований к ним со стороны правительства. Юаньское правительство рассматривало монгольскую армию как наследственное и самообеспечивающееся войско. Несмотря на то что монголы составляли меньшинство в армии, завоевывавшей Китай, они считались наиболее преданными династии воинами. Вслед за последними крупными военными кампаниями, которые привели к захвату в 1279 г. империи Сун, в районе нижнего и среднего течения Хуанхэ (к северу от реки Хуайхэ) были размещены монгольские гарнизоны. Река Хуайхэ являла собой экологическую и древнюю политическую границу между Северным и Южным Китаем. К северу от нее сохраняла свою эффективность степная конница. Монгольские гарнизоны занимали важные стратегические позиции, с которых было удобно защищать столичную область на севере. Эти войска можно было также отправить для подавления восстаний на юге, однако на влажных рисовых полях юга использование конницы было неэффективным и династия в качестве основной силы в гарнизонах использовала китайские войска под командованием монголов и сэму.