Несмотря на достигнутый успех, усуни все еще опасались могущества сюнну, и даже много лет спустя (около 121 г. до н. э.) Гуньмо отклонил предложение Китая возвратиться на свои старые родовые земли (оставленные князем Хунье) чтобы выступить в качестве союзника Хань.

Большинство племенных групп не имели возможности уйти на запад. В неблагоприятные времена они обращали свой взор на юг и искали прибежища в Китае. Правительство Хань предоставляло перебежчикам значительные суммы денег и жаловало их вождям титулы, однако лишало прежней автономии. Вождь перебежчиков мог вполне неплохо устроиться в Китае, но утрачивал свое влияние в степи. Поэтому решения о таких переходах давались вождям нелегко. В 121 г. до н. э. два племенных князя были разбиты в ходе внезапной атаки экспедиционного корпуса Хань и понесли большие потери, вызвав гнев со стороны шаньюя:

Шаньюй был разгневан князьями Хунье и Сючу, проживавшими в западной части владений, поскольку они потеряли в сражениях с ханьскими войсками несколько десятков тысяч человек убитыми и пленными; осенью шаньюй вызвал обоих с намереньем казнить их. Князья Хунье и Сючу были напуганы и сообщили [представителям] Хань, что хотели бы предаться им. [Император] Хань отправил на встречу с ними Хо Цюй-бина. Тем временем князь Хунье убил Сючу и объединил его силы со своими[62].

На границе младшие военачальники, которые были против сдачи, попытались дезертировать, но при попытке к бегству были уничтожены ханьскими войсками, которые подошли, чтобы встретить Хунье. В итоге сюннуские перебежчики численностью 30–40 тысяч человек пересекли границу и были размещены на землях Китая, где им было разрешено жить согласно их обычаям. Уход этих двух групп привел к образованию зияющей бреши на границах сюнну, поскольку из состава империи выбыло не просто отдельное воинское подразделение, а целый племенной компонент. Именно на этих землях ханьский двор безуспешно пытался заново поселить усуней[63].

Откочевка из земель шаньюя была наиболее популярной стратегией, используемой кочевниками, стремящимися освободиться от власти империи. Восстания происходили относительно редко. Характерно, что первое большое восстание было вызвано действиями шаньюя, который попытался сделать структуру управления империей более централизованной. Оно произошло в 60 г. до н. э., когда умер шаньюй Сюйлюй Цюаньцзюй и престол был узурпирован мелким аристократом Уяньцзюйди. Законный наследник, сын прежнего шаньюя, был отстранен от власти. Это вызвало волну недовольства, но новый шаньюй быстро подавил его, казнив родственников и ближайших сподвижников прежнего шаньюя, и назначил на должности 24 темников конницы своих родственников. Подобная кровавая борьба за престолонаследие была нехарактерна для сюнну, поскольку процесс наследования у предыдущих 10 поколений происходил без особых эксцессов. Установив контроль над имперским правительством, Уяньцзюйди обратил свое внимание на рядовые племена в составе конфедерации.

После того как умер князь племени юйцзянь, Уяньцзюйди нарушил традицию и вместо того чтобы отдать этот пост сыну умершего, назначил на него своего собственного сына. Оскорбленные старейшины племени юйцзянь отвергли это решение и провозгласили своим князем сына умершего. Затем они разбили армию шаньюя, посланную, чтобы наказать их.

Левый мудрый князь, который был официальным наследником и сыном нового шаньюя, также превысил свои полномочия в качестве надзирающего над восточными племенами. Своим надменным поведением он добился их отчуждения, «несколько раз обидел старейшин левых земель, чем вызвал возмущение против себя». Восточные племена восстали, и их пятидесятитысячное войско выступило против шаньюя. Оно разбило Уяньцзюйди, который был вынужден послать просьбу о помощи своему брату — правому мудрому князю. Ответ был холоден: «Тот, кто не имеет любви к своему народу и подвергает смерти своих братьев и знатных людей государства, должен умереть там, где находится. Не беспокой меня». Разгромленный Уяньцзюйди кончил жизнь самоубийством. Он правил менее трех лет[64].

Эти примеры показывают, что племя подчинялось в первую очередь своим местным вождям и лишь во вторую — шаньюю и его двору. Князь Хунье мог пользоваться доверием своих людей, даже когда уклонялся от вызова на суд к имперскому двору. И хотя опасность угрожала лишь ему лично, он не перебежал в Китай в одиночку, а взял с собой все свое племя. Усуни также пошли за своим предводителем и покинули империю. Одной из трудностей управления кочевой империей было то, что ее составные части могли в буквальном смысле слова уйти прочь, а шаньюй не мог наказать племена, откочевавшие с его территории.

Теоретически шаньюй мог требовать полного подчинения и применять любые санкции к племенам внутри империи. На практике это было не так. Шаньюй осознавал, что князья племен были наследственными правителями, а не назначаемыми сверху чиновниками. Таким образом, связи между племенами и правительством империи носили скорее союзный, чем автократический характер. Попытка Уяньцзюйди создать более централизованное государство, в котором вожди племен были бы родичами шаньюя, спровоцировала уже не побег, а восстание, поскольку вся племенная знать на местном уровне ощутила угрозу своему положению. В конечном итоге власть шаньюя над племенами стала строго ограниченной. Одним из главных условий сохранения стабильности в империи была неприкосновенность внутренней автономии племен. Сюнну удерживали свое господство над степью так долго потому, что их политическая система была гибкой. Напротив, автократическая и централизованная степная империя была бы очень хрупкой и неустойчивой, так как у местных вождей в данном случае оставался небогатый выбор: либо полностью подчиниться, либо восстать. При первых признаках слабости империи они бы восстали. Однако, если бы взаимоотношения между племенами строились целиком на добровольной основе, это породило бы анархию. Тогда каждый вождь старался бы во всем действовать самостоятельно и отказывался подчиняться приказам, которые ему не нравились. Империя сюнну умело маневрировала между двумя этими полюсами. Вожди племен имели свободу проводить свою собственную политику на местном уровне, но они должны были подчиняться имперским приказам во внешних делах и при решении вопросов межплеменного характера. Как мы увидим далее, в дополнение к жестким военным санкциям против непокорных практиковали разнообразные материальные вознаграждения вождям племен, готовым сотрудничать.

На протяжении нескольких столетий империя сюнну отличалась удивительной политической стабильностью. Эта стабильность была отчасти обусловлена системой наследования, позволявшей избегать междоусобных войн, которые являлись неизбежным атрибутом более поздних тюрко-монгольских степных империй. Хотя Маодунь, чтобы стать шаньюем, и убил своего отца и других противников, в последующем процесс передачи власти сопровождался минимальными разногласиями. Шаньюи мирно сменяли друг друга на престоле вплоть до 59 г. до н. э., пока не разразилась первая междоусобная война и не начался период пятнадцатилетней смуты. Когда порядок был восстановлен и старая династия вернулась к власти, престол вновь начал наследоваться без эксцессов. Так продолжалось еще один век, но в 48 г. вторая междоусобная война окончательно расколола ряды сюнну и положила конец их гегемонии в степи. В обоих случаях междоусобные войны были вызваны катастрофическим сочетанием экономических бедствий и ожесточенной борьбы за власть. В более поздние времена, будучи правителями мелких государств, шаньюи сюнну могли заявлять, что они принадлежат к непрерывной линии потомков Маодуня, сохранившейся вплоть до середины V в.

Наиболее важными чертами политической структуры сюнну были система фиксированных имперских титулов (24 темника конницы и сановники гудухоу) и определенный свод правил, регулирующих назначение нового шаньюя.