Конные кочевники-скотоводы появились на китайской границе вскоре после начала IV в. до н. э. Более ранние китайские источники по истории пограничных районов, собранные в сочинении «Цзо Чжуань», упоминают лишь слабо организованные племена жунов и ди, которые сражались небольшими пешими отрядами[48]. «Ши-цзи» сообщает, что пограничные народы этого времени были воинственными, но плохо организованными. «Все они были рассеяны по своим долинам, и у каждого были собственные вожди. Время от времени они собирались числом до ста и более человек, но ни одно племя не было способно объединить другие под своей властью»[49].

Классическое произведение Сунь-цзы «Трактат о военном искусстве», датируемое серединой IV в. до н. э., уделяет значительное внимание использованию боевых колесниц, но ни разу не упоминает о коннице[50]. Первым признаком грядущих больших перемен стали упоминания о ху — племенах конных кочевников, которые вошли в соприкосновение с китайскими государствами вдоль северной границы. Жуны и ди, «старые варвары», быстро исчезают из китайских источников, и их место занимают эти «новые варвары» верхом на лошадях, — вероятно, те же самые племена, но уже с совершенно иной культурой. Китайские государства вдоль северной границы были вынуждены ввести в своих армиях конницу. «…Чжаоский царь У-лин (325–299 гг. до н. э.) изменил обычаи своего народа, приказав ему перенять варварское платье и привычку ездить верхом и стрелять из лука, и повел его на север, успешно атаковав лесных варваров и лоуфаней»[51].

Нововведения в методах ведения войны ускорили процесс консолидации Китая в единое государство. Аристократы-колесничие прежнего времени с их джентльментским кодексом поведения отступили перед государствами, использующими большие армии пехотинцев и конников[52]. Степь и Китай вступали в новый период своей истории.

Конные кочевники северных степей впервые упоминаются в китайских исторических сочинениях в IV в. до н. э. под общим названием ху. После создания недолговечной империи Цинь в 221 г. до н. э. племена ху все более заметно фигурируют в китайских источниках, отражая новый и более осознанный интерес их авторов к северной границе. В это время вдоль китайской границы обитали три крупные группы номадов: юэчжи на западе, сюнну в области Ордоса и дунху на востоке.

После того как Цинь Ши-хуан-ди, первый император Цинь, сокрушил прежние, враждовавшие между собой царства Китая и создал единую империю, он повернул свои армии на север. Используя труд рабов, циньское правительство соединило оборонительные стены, построенные прежними государствами, в огромное сооружение, ставшее известным под именем Великой стены, которое должно было отделить Китай от степи. Этот строительный проект, несмотря на свои внушительные размеры, не был вызван непосредственной угрозой вторжения кочевников, так как кочевники в тот период предпочитали держаться подальше от могущественных китайских армий. Напротив, он представлял собой кульминационную точку в развитии древней традиции, согласно которой каждое государство окружало себя стенами как на севере, где проходила граница с кочевниками, так и внутри Китая, чтобы обозначить границы с другими китайскими государствами. Циньское завоевание сделало внутренние стены излишними, и они были заброшены. Стены вдоль северной границы, однако, были усилены и связаны воедино, чтобы обозначить границу империи. В этом смысле они были столь же политическими, сколь и военными сооружениями. В глазах всех покорившихся Китаю правителей Великая стена обозначала собой рубеж китайской цивилизации и начало территории варваров. Ее задачами были как отделение пограничного китайского населения от любых потенциальных союзников в степи, так и отделение кочевников от Китая. Лишь после падения династии Цинь и завершения своего строительства стена стала ассоциироваться с угрозой вторжения кочевников. В ретроспективе агрессивная циньская политика на границе, частью которой была стена, была истолкована как чисто оборонительная[53].

Экспансия циньской власти в глубь степи непосредственно сказалась на сюнну, которые в полной мере испытали тяжесть новых атак китайцев. Цинь Ши-хуан-ди изгнал их из коренных земель на Ордосе, чтобы провести более удобную с точки зрения обороны границу. Сюнну отступили на север, где пребывали в изгнании в течение 10 лет, пока неожиданное падение циньской династии не привело к началу гражданской войны и пограничные укрепления не были оставлены. Воспользовавшись беспорядками в Китае, сюнну вновь заняли Ордос.

Накануне падения Циньской династии сюнну были самой слабой кочевой конфедерацией в степи. Они уступили свою коренную территорию Китаю, отправили заложника к юэчжам (явный признак подчинения) и вызвали презрение со стороны своих восточных соседей — дунху. Неожиданное возвышение империи сюнну под главенством Маодуня, создавшего державу, которая господствовала в степи на протяжении многих столетий, требует, соответственно, некоторого разъяснения[54].

Маодунь был сыном Тоуманя (шаньюя, или надплеменного лидера сюнну), который вывел сюнну из изгнания и возвратил их в Ордос. Хотя Маодунь считался официальным наследником, Тоумань, имевший сына от второй жены, намеревался устранить Маодуня из числа претендентов на престол. Он отправил его в качестве заложника к юэчжам, а после этого атаковал их, ожидая, что Маодунь будет убит в отместку за вероломство. Но Маодунь похитил «прекрасную лошадь», бежал от юэчжей и вернулся в кочевья сюнну как герой. Смелость Маодуня была высоко оценена, и отец был вынужден назначить его темником конницы (высокая сюннуская должность).

Маодунь вскоре собрал вокруг себя группу преданных сподвижников, которые были готовы беспрекословно выполнить любой его приказ. Метод Маодуня включал в себя жестокие испытания. Окружавшие его воины должны были стрелять туда же, куда он пускал свою свистящую стрелу. Однажды после охоты Маодунь выстрелил в одну из своих любимых лошадей. Те, кто отказался стрелять в нее, были приговорены к смерти. Потом он выстрелил в одну из своих жен; и снова те, кто отказался стрелять, были казнены. Наконец он выстрелил в одну из дорогих лошадей своего отца и увидел, что его товарищи подчинились приказу беспрекословно. Удовлетворенный такой преданностью своих людей, Маодунь в следующий раз выпустил свистящую стрелу в Тоуманя, и отец погиб в граде стрел. Маодунь провозгласил себя шаньюем и последовательно казнил своего младшего единокровного брата, свою мачеху и тех сюннуских сановников, которые отказали ему в поддержке[55].

Когда Маодунь в 209 г. до н. э. захватил власть, его великодержавные амбиции сдерживались осознанием того, что сюнну не были достаточно сильны, чтобы победить кого-либо из своих кочевых соседей в открытом военном столкновении. Завоевание Маодунем степи, следовательно, опиралось не только на военную силу, но и на дальновидную стратегию. Даже явные слабости сюнну он превращал в преимущества.

Сведения о насильственном захвате власти Маодунем быстро достигли дунху. Надеясь извлечь выгоду из этого переворота, они отправили к сюнну посла, который потребовал одну из лучших лошадей Тоуманя, предмет гордости сюнну. Такое требование было оскорблением для сюнну и являлось своеобразной проверкой их «на прочность». Маодунь встал перед выбором: пойти на уступки и признать подчиненный статус сюнну или отказаться и решиться на открытое военное столкновение, в котором сюнну вполне могли потерпеть поражение. Несмотря на возражения своих приближенных, Маодунь уступил требованиям дунху. Дунху сочли это признаком слабости, вызванной страхом, и снова отправили посла к Маодуню, требуя одну из его жен. И вновь, несмотря на возражения своих приближенных, Маодунь согласился. Дунху начали презрительно смотреть на сюнну и осуществлять набеги на их земли. Они также отправили третьего посла, который предъявил права на заброшенные земли, отделявшие территорию дунху от сюнну. И хотя многие сочли это требование пустяковым, Маодунь на этот раз отказал дунху, заявив: «Земля — основа государства», и казнил тех министров, которые склонялись к тому, чтобы отдать землю[56]. Маодунь немедленно предпринял нападение на дунху, которые, будучи слишком самонадеянными, не выставили дозоров и не наладили необходимой обороны. Они были застигнуты врасплох и потерпели жестокое поражение. Все люди из народа дунху и принадлежавший им домашний скот оказались в руках Маодуня. Правитель дунху, который оскорбил сюнну, был убит, и из его черепа сделали чашу для пиршеств.