В то же время уйгуры вели военные действия в степи. Имеются сведения о том, что они в 758 г. разгромили своих северных соседей — кыргызов. На следующий год уйгуры вернулись, чтобы помочь Китаю, но на этот раз действовали без особого успеха и возвратились домой. Несколько месяцев спустя умер Моюн-чор. Его преемником стал Идицзянь, взявший титул Моуюй-кагана. Старший брат Идицзяня, официальный наследник и ябгу, был к тому времени убит.
Победа уйгуров в Китае восстановила власть Тан, но не положила конец беспорядкам. Давно назревавшее восстание вскоре вспыхнуло с новой силой, и мятежники снова заняли Лоян. В 762 г. умер император Су-цзун. Воспользовавшись этим, повстанцы попросили помощи у уйгуров. Они сообщили, что император умер и династии Тан больше не существует. Уйгуры двинулись на юг в надежде на богатую добычу и возможность основать новую, зависимую от них китайскую династию. Передавали, что на берегах Хуанхэ появилась армия численностью в 100 000 человек. В действительности уйгуры послали, как обычно, лишь около 4000 воинов. Танский посланник — зять кагана[201] — смог убедить их, что династия Тан все еще сохраняет власть в лице императора Дай-цзуна, который участвовал вместе с уйгурами в предыдущих кампаниях, когда был наследником. Каган отклонил доводы восставших и предложил свою помощь Тан.
Дай-цзун послал своего наследника Ли Гуа на переговоры с уйгурами. В отличие от своего отца, который успешно сотрудничал с кочевниками, Ли Гуа оказался упрямым по части соблюдения формальностей человеком, что привело к конфликту. Он отказался приветствовать кагана, а затем стал спорить по поводу исполнения церемониального танца. Уйгуры отомстили ему, забив его советников до смерти, прежде чем наследник вернулся в свой лагерь. Уйгуры не были уже просто вассалами, приходившими на помощь своим патронам, но являлись серьезной силой, равной по могуществу империи Тан. Несмотря на этот инцидент, уйгуры вместе с танскими войсками в конце 762 г. подошли к Лояну. Сражение и его результат оказались такими же, как и пять лет назад: восставшие покинули Лоян. Уйгуры грабили город с необыкновенной алчностью. Люди в надежде найти защиту бежали к башням двух буддийских храмов. Уйгуры сожгли храмы, уничтожив при этом 10 000 человек. Затем они ограбили другие части страны. Тан была вынуждена закрыть глаза на эти бесчинства и наградить уйгуров за их помощь в борьбе с повстанцами. После этого кочевники вернулись на родину.
Уйгуры снова появились в Китае три года спустя — на этот раз, чтобы выступить на стороне мятежников. Китайский генерал Хуай-энь, который ранее помогал спасать династию, теперь встал во главе восставших. Его дочь была замужем за каганом, и поэтому некоторая часть уйгуров (но не сам каган) пришла ему на помощь, так же как и большое число тибетцев. Вскоре после их прибытия Хуай-энь умер, и уйгуры предложили свою поддержку Тан. Они разгромили своих прежних союзников — тибетцев, устроив страшную резню. Тан была вынуждена заплатить уйгурам 100 000 кусков шелка, забирая из казны последнее, только чтобы они убрались восвояси.
Это была последняя военная кампания уйгуров на территории Китая, по окончании которой, однако, они и их согдийские союзники начали играть важную роль в торговле и ростовщичестве в Чанъани. Брачные союзы продолжали связывать Китай и степь. Такие союзы обогащали уйгуров, однако кочевники, которые предпочитали более агрессивную политику, сделали попытку отказаться от них. Еще во время второго ограбления Лояна Моуюй-каган Идицзянь попал в зависимость к своим согдийским советникам и вскоре обратился в их религию — манихейство. Когда император Дай-цзун умер в 779 г., эти советники предложили кагану напасть на Китай. Идицзянь был склонен последовать их совету, поскольку еще в прошлом году позволил осуществить большой набег на границы Тан. Двоюродный брат Идицзяня Тунь противился изменению политики и влиянию согдийцев. Он убил Идицзяня и провозгласил себя каганом, убрав согдийцев с руководящих должностей. Переход к политике войны поставил бы под угрозу ежегодные огромные выплаты уйгурской знати, а это лишило бы ее важного источника обогащения. Политика уйгуров оставалась политикой вымогательства вплоть до самого падения их империи.
Уйгуры больше никогда не проводили военных кампаний в Китае, но страх перед их могуществом заставлял Китай увеличивать выплаты степным владыкам. Танский двор постоянно опасался того, что небольшие нападения уйгуров могут предшествовать широкомасштабному вторжению. Уйгуры и их согдийские союзники в Китае, используя эти опасения, безнаказанно совершали преступления, поскольку Китай боялся обидеть кагана. Однако в 780 г. китайцы, посчитав, что уйгуры не смогут адекватно ответить в связи со смертью Идицзяня, убили большое количество уйгуров и согдийцев, собравшихся выступить с караваном из Чанъани. Были захвачены 100 000 кусков шелка. Тунь, получив известие об этом, пришел в крайнюю ярость и потребовал компенсации в размере 1 800 000 связок монет, которые все еще причитались уйгурам за ранее поставленных лошадей. Тан согласилась заплатить золотом и шелком, еще более укрепив Туня во мнении, что вымогательство более выгодно, чем нападение. Некоторое представление о тяжести этих выплат для династии дает их сравнение с ежегодным доходом богатой юго-восточной области, который составлял примерно 200 000 связок монет. В 787 г. уйгуры запросили новый брачный союз и получили согласие. Такой союз требовал очень большого количества даров. Согласно подсчету, сделанному несколько лет спустя, он обошелся казне в 5 000 000 связок монет, хотя другие чиновники утверждали, что указанная сумма была лишь маленькой частью произведенных выплат. Как бы то ни было, богатые дары были лишь дополнением к регулярным расходам на оборону границы, которые съедали одну треть ежегодного государственного бюджета[202].
Несмотря на выплаты, уйгуры ослабели в результате нападений тибетцев. В 790–791 гг. они попытались помочь Тан защитить оазисный город Бэйтин в Туркестане. Кампания провалилась, город пал, а армия, попытавшаяся отбить его, была уничтожена. Это свидетельствовало об упадке уйгуров, но после поражения под Бэйтином в их империи произошла смена династий. В 795 г. на престол вступил новый каган Гудулу, и уйгурам вновь улыбнулась удача. Отношения с Китаем прервались примерно на 10 лет, во время которых Гудулу вел боевые действия в степи, отвоевывая Бэйтин. Порядок был восстановлен, и с 805 г. в Китай вновь начали прибывать уйгурские посольства. Новый брачный альянс, предложенный уйгурами, был поначалу отвергнут, но номады продолжали настаивать. В конце концов в 821 г., незадолго до смерти уйгурского кагана Бао-и, танский император Му-цзун согласился на это дорогостоящее предложение. Страх перед нападением тибетцев и желание уменьшить расходы на охрану границы заставляли Тан поддерживать хорошие отношения с уйгурами. В 822 г. уйгуры послали войска, чтобы помочь Тан подавить новые восстания. Памятуя об ограблении Лояна, танский двор отверг эту помощь, но был вынужден заплатить уйгурам 70 000 кусков шелка, чтобы заставить их повернуть обратно.
Последние десятилетия существования уйгурской империи характеризовались значительным увеличением выплат шелком. Плата за лошадей достигла рекордных величин: 50 кусков шелка за лошадь. Танские источники содержат сведения о партиях шелка, исчисляемых в сотнях тысяч кусков, в то время как ранее они обычно исчислялись десятками тысяч. Арабский путешественник Тамим ибн Бахр, посещавший Карабалгасун, был свидетелем перетекания этого богатства в степь и сообщал, что каган ежегодно получал 500 000 кусков шелка от Тан[203].
На основе вышесказанного можно сделать ряд выводов. Уйгуры понимали важность контактов с китайцами и, разгромив тюрков, сразу заняли их место. Помогая Тан бороться с восстаниями, они охраняли и одновременно запугивали слабеющую китайскую династию. Учитывая небольшое количество выделяемых уйгурами войск, в частности конницы, такое предприятие обходилось кагану исключительно дешево, а добыча после двух ограблений Лояна была огромной. После оказания помощи уйгуры в течение почти 75 лет почти ничего не делали для династии, однако количество получаемого ими шелка неумолимо увеличивалось, что отражало острую потребность Тан в защитнике. Защита со стороны уйгуров носила двойственный характер. Несколько раз они спасали династию, но Тан всегда опасалась, что уйгуры могут сами начать нападать на нее. Создается впечатление, что уйгуры во всем следовали советам авторов орхонских надписей. Из глубины степи они успешно эксплуатировали Китай, не позволяя ему вмешиваться в дела кочевников.
