Женщина всхлипнула. Слеза потекла по щеке.

— Померла она? — шёпотом спросила Мэрис, прижав руки к груди.

— Хуже, — всхлипнула женщина. — Здесь она, внизу, — и разрыдавшись, отвернулась.

Сердце разрывалось от жалости. Я подошла и обняла несчастную мать. Она всхлипывала, а горячие слёзы обжигали моё плечо.

Тут и Мэрис начала шмыгать носом.

Тётушка Ли, посмотрев на неё, тут же подобралась.

— Да, что ж вы, девоньки, — вытирала она краем передника лицо. — Даже не думайте руки опускать. Верить надо, что изменится всё и выйдете вы отсюда, счастье своё найдёте.

Немного подышав, тётушка Ли продолжила:

— Мне сюда устроиться помогла мать моего барончика, бабка Мартушки, получается. Она когда-то с самой королевой зналась, вот и подсобила. Хорошая была женщина, а сына непутёвого родила. Так я, когда сюда приехала, поздно уж было. Не справилась моя доченька с магией этой окаянной. Вот внизу теперь и обитается.

Женщина, чтобы снова не расплакаться хлебнула воды из кружки. И взяв половник, продолжила помешивать что-то в большой кастрюле.

Я помню, как выглядели хулу, ни одна мать не выдержала бы подобного зрелища.

— Вы видели её, там, в низу? — робко спросила я.

— А, как же, — подняла глаза повариха от кастрюли и посмотрела в окно. — Видела. Как только получилось, украдкой спустилась в подвал. Да только не узнала меня доченька и я её не узнала.

— А барончик? — прищурившись, спросила Мэрис.

— А что ему будет? Женился. Только боги не дали ему больше детей. Видать сжалились над несчастными душами невинных.

Мы замолчали. А я задумалась, что лучше смерть или такое существование в нечеловеческом обличии? Для матери и так понятно, пусть в забытье на каменном полу, но живая. А для меня, какой вариант будет лучшим?

— Девоньки, — вдруг спохватилась повариха. — Соль-то кончилась. Кто в кладовую сходит?

Мэрис нехотя подняла глаза.

— Далеко. А я ещё с редькой не закончила.

— Тогда я схожу, — предложила я. — Как раз и пройдусь, прогуляюсь.

— Ну, гулять у нас времени нет, а сбегать придётся. Давай, мухой.

Я улыбнулась и полетела в кладовую. Идти надо было мимо кабинета мадам Фиры и, желательно, чтобы она не заметила. В памяти ещё был жив тот взгляд, которым она одарила во время завтрака.

Дверь в кабинет была приоткрыта, и я замедлилась, чтобы выбрать удачный момент. Мадам с кем-то разговаривала.

— Да, я уже выбрала девушек, — говорила она кому-то. — Список предоставлю завтра. Все сильные. Вам подойдут идеально. К тому же искать их никто не будет.

В конце коридора послышался шум шагов, и я побежала обратно к кухне.

Дойти до кладовой можно и другим путём, через второй этаж. Так дольше, зато безопаснее.

Решила-сделала.

Взяв мешок соли, пришлось возвращаться по первому этажу, слишком много времени я уже потратила. Злополучная дверь была прикрыта, но я, всё равно, остановившись, прислушалась.

— Ты совсем дурочка Суси? — отчитывала девушку мадам. — Я же просила тебя аккуратно приглядывать. Хочешь хулу кормить?

Суси что-то лепетала в ответ.

— Особенно присмотрись к новенькой, — велела Фира. — Она мне ещё нужна.

Вот это поворот! Оказывается, вокруг моей персоны зреет заговор.

На цыпочках я пошла дальше.

Подслушивать некрасиво и, конечно, делиться полученной информацией пока не стоит, но то, что это не простой пансион, понятно, как дважды два. И делишки тут тёмные творятся.

Может тётушка Ли, что-нибудь знает? Спрошу её обязательно.

Но, когда я зашла на кухню и поставила мешок возле поварихи, в дверях возникла мадам Фира. Приторно улыбаясь она обратилась к тётушке Ли.

— Я так поняла, что утром у вас возникло недопонимание, — слащаво начала она. — Суси пришла на кухню, чтобы помогать, а вы неправильно её поняли. Уж простите, не смышлёная ещё. Дайте ей задание, чтоб не сидела без дела.

Тётушка Ли окинула мадам подозрительным взглядом.

— Хорошо. Пусть работает.

Суси тут же приободрилась, а Фира покинула кухню.

— Садись, пшено перебирай, — велела повариха.

Больше до самого ужина в кухне бесед не велось. Уныло стучали ножи, в кастрюлях кипела вода, остаток дня невыносимо медленно тянулся.

30 декабря

Ужин. Отбой. Подъём.

С одной стороны, это очень хорошо, когда есть чёткое расписание и ты точно знаешь, что и в какое время надо делать. Но в пансионе, лишённые красок, солнечного света, общения, полноценной жизни, мы увядали на глазах.

Я чувствовала, что силы быстрее кончаются в течение дня, а вес, несмотря на все старания тётушки Ли, убывает. Даже стало радостнее от мысли, что в пансионе нет зеркал. Скорее всего, моё отражение было ещё печальнее, чем я предполагала.

— Сегодня ты моешь первый этаж, — сказала мадам Фира, выдавая мне очередной белый камень.

Желания возмутиться даже не возникло. Я покорно опустила голову и поплелась следом за остальными в столовую.

Вкусный завтрак немного ослабил это наваждение. Туман, что окутывал мозг, рассеялся. Мысли стали проявляться более чётко. Что это было? Гипноз? Магия? Или неизвестное ментальное воздействие? Я здесь не только высохну, но ещё и отупею.

В помощь по уборке первого этажа, мне выделили девушку из моей комнаты, но имени я её не знала. Худенькая, бледненькая, как и мы все, среднего роста с длинной шеей и узким лицом, она была когда-то писаной красавицей, а сейчас превратилась в бледную тень.

— Как тебя зовут? — тихо спросила я, когда мы тащили по коридору вёдра с теплой водой, щедро выделенной нам доброй тётушкой Ли.

— Вэлса, — так же тихо ответила она.

— А я Лина, — сама не заметила, как оговорилась.

Вэлса улыбнулась.

— Я знаю. Все знают, как тебя зовут. Ты чем-то зацепила мадам Фиру, вот она и бесится. Давно в нашем пансионе не было такого оживления.

Это звучало как похвала. Дальше беседовать нам помешала Суси. Она стояла в коридоре и сверила меня недовольным взглядом.

— Мадам велела сначала окна помыть.

— А тебе за нами приглядывать? — уточнила я.

— Кажется, ты слишком много болтаешь, — опять начала шипеть Суси.

— Когда кажется, крестится надо, — вспомнила я старую присказку бабули

— Что? — не поняла Суси.

— Ничего, — улыбнувшись, ответила я. — Уже идём мыть окна. Так, Вэлса?

Девушка, опустив голову, что-то хрюкнула, а недовольная Суси теперь уставилась на неё. Но я, схватив Вэлсу за рукав, потащила в фойе, где располагалось, на мой взгляд, самое большое окно в доме.

Вредная Суси, всё время пока мы мыли, стояла за нашими спинами. Её взгляд невероятно нервировал, но сказать ей что-нибудь я пока не решалась. Пусть расслабится, потеряет бдительность, может ей и самой надоест торчать здесь.

За окном было пасмурно. Из окна, которое мы мыли, открывался прекрасный вид на ворота и подъездную дорожку. Интересно, а если сегодня пойдёт снег, отправят меня на улицу убирать его?

К воротам подъехала карета, из которой полный мужчина выволок рыдающую девицу, одетую в шикарное лиловое платье. Её светлые волосы растрепались, а лицо красное от слёз, опухло. Она пыталась сопротивляться, но мужчина был сильнее. Вытолкав несчастную из кареты, он рявкнул что-то, и девушка замерла. Следом за ними на улицу вышла пожилая женщина. Она утирала глаза платочком и жалобно смотрела на мужчину.

Опомнившись, девушка кинулась бежать в сторону от ворот, но мужчина догнал её и скрутив руки, потащил к дому. Она продолжала отчаянно вырываться, но все усилия были бесполезны.

Мимо нас прошла мадам Фира, открывать дверь гостям. Я шмыгнула за штору и Вэлса сделала тоже самое. Куда делась Суси я не заметила, но в фойе никого не осталось.

А за окном продолжалась драма. Мужчина тащил упирающуюся девушку к крыльцу. Отчаяние и обречённость читалось на лице несчастной. За ними шла женщина и плакала. Дальше было ничего не видно, они зашли на крыльцо.