Кирия перехватил меч, готовясь к последнему рывку. Он должен был прорваться к некроманту-личу, что стоял в стороне, ожидая, когда новая волна нежити окончательно прорвёт их защиту. Ему нужно было его убить.

На мгновение он замедлил движение, направляя всю оставшуюся энергию в меч, пытаясь одной волной срубить десяток неживых. У него был всего один шанс. Он замахнулся, задействовав магию некроманта…

И в этот момент до его слуха донеслись ритуальные удары бубнов и барабанов ведьм. А следом — звонкие голоса.

Он резко обернулся, потеряв концентрацию.

Они проводят ритуал?

Город тонет в хаосе, а ведьмы ведут хоровод?

Следом за ритмичными ударами бубнов по городу разнесся голос Ары:

“Братья и сёстры! Некроманты проиграли! Город под угрозой уничтожения! Присоединяйтесь к свету. Мы должны спасти наш дом!”

Шествие быстро появилось на поле боя. Ведьмы, источающие ясное сияние, образовали круг за спинами некромантов, из последних сил сдерживающих поток нежити.

— Какого чёрта?! — зарычал Кирия, замечая Ару вблизи.

Она остановилась, посмотрела на него, и её голос эхом ушёл в сознание всех горожан:

“Мы не дадим городу пасть.“

Она кивнула и вернулась на своё место рядом с ясной. Дарка давно вошла в кураж, и ей уже не требовалась постоянная поддержка ведьмы. Она то подключалась к силе ведьм, преумножая свою, то, сама того не осознавая, соединялась с силой Рода Эвата.

К кладбищу стекались ведьмы из других общин, получившие призыв Ары.

Ясная сила проходила через ведьмаков. Одни бледнели, с трудом справляясь с потоком, другие морщились от боли. Не все сумели до конца освободиться от тени, что прежде жила в их сознании.

Ара вновь вошла в круг, подхватывая силу своей новой сестры. Имя, которое та получила как ведьма, останется неизвестным миру до самой её смерти. Астра.

Дарка кивнула ведьме и продолжила ритуальный танец. Ясная сила с новой волной разошлась по ведьмакам. Дарка не чувствовала усталости — обряды наполняли её, словно были частью самой её сущности. Напрягая последние силы, ведьмы удерживали поток. Ясная сила разливалась, образуя купол.

Кирия стоял позади, опустив меч, и молча наблюдал.

Под воздействием ясной силы, граница с инферно восстанавливалась, а неживые один за другим растворялись в ночи.

Его взгляд скользнул к месту, где стоял лич. Того больше не было.

Кирия почувствовал лёгкое покалывание и поднял руку, которую ранил в бою. Рана затягивалась.

Нежить исчезла.

Ведьмы дрожали — не все выдерживали ясную силу, и круг постепенно распадался.

Одни оседали на землю, их выворачивало. Другие сжимали головы, пытаясь заглушить боль.

Они достигли предела и не могли больше двигаться к южным вратам.

***

Мяун тяжело дышал. Он сумел убить ведьму за несколько минут до того, как ясная сила разошлась, укрепляя границу с инферно. Нежить вокруг исчезла.

Весь в крови и грязи, Мяун отбросил меч и огляделся. Взгляд сразу упал на тела офицеров, что были поставлены под его командование. Он подошёл ближе — мертвы.

Мяун всматривался в темноту, нащупал артефакт. Его руки были покрыты чёрной, гнилой кровью ведьмы, и он вытер их о штаны. Немного пошатываясь, включил свет и медленно пошёл вперёд, освещая путь.

— Аким! — крикнул он, но ответа не последовало. Он бродил по кладбищу в поисках юноши, пытаясь уловить отблески его силы. Ведьма, что атаковала его, полностью поглотила его внимание, и он забыл о юноше.

Начался снегопад, который быстро покрывал землю.

Он подошел к склепу. Ему казалось, что именно в этой стороне он ощутил силу Калабхити во время сражения.

Приглядевшись, он увидел, что рядом со склепом валялся меч с погасшими символами на нём. Калабхити.

Наклонившись, он подхватил его. Мяун нахмурился. Он не мог вернуться домой без Акима. Вошёл в склеп, внутри было пусто.

— Аким? — он осветил каждый уголок, но нигде не было видно следов юноши.

Он должен был отыскать хотя бы его тело. Мяун бродил по заснеженному кладбищу, осматривая каждый труп, каждый камень, что хоть отдалённо напоминал человека.

Может, он вернулся?

Крепко сжимая в руках Калабхити, он направился к выходу, всматриваясь в лица каждого некроманта.

— Эй, ты видел Акима? — спросил он одного из духов, которого часто видел в компании Сонаха. Тот отрицательно покачал головой.

Он продолжал оглядываться и вдруг увидел Дарку. Её глаза расширились при виде меча в его руках. Она замерла, лицо её побледнело. Затем она подняла на Мяуна глаза, наполненные болью, которые умоляли сказать, что Аким в порядке.

Мяун не мог произнести ни слова.

— Мы ничего не знаем, — хрипло произнёс он, — но я уверен, что чувствовал его силу, пока граница с Инферно не восстановилась.

— Его тела нигде нет… Дарка, твой брат жив, — добавил он, делая шаг к девушке.

Дарка медленно кивнула.

— Нам нужна Рин, — вдруг сказала она. — Она найдёт его, она будет знать, что делать.

В глазах Дарки появилась надежда. Она быстро обернулась.

— Рин дома, — сказала она. — Нам нужно вернуться и привезти её сюда!

Морт арестовал всех, кто участвовал в жертвоприношениях. В тот день должны были состояться три обряда. Его стража предотвратила только два.

Всех членов Вестников Теней он отправил на допросы. Следователь также пытался привлечь к ответственности старших оппозиционеров, финансировавших их в надежде вернуть старые законы, отменённые при Говене Втором.

Он изучил все отчёты допросов — в каждом упоминалось имя "Мавет". Но самого "Мавета" среди заключённых не было.

Описания разнились, но два признака повторялись во всех показаниях: символ глаза под глазом и ярко-рыжие волосы.

Морт мобилизовал стражу и перекрыл все выходы из города. Его портреты разошлись повсюду, и теперь арестовывали каждого, кто хоть отдалённо подходил под описание.

След вёл в нижние круги города — в трактирах говорили, что видели кого-то похожего.

Морт шёш по заснеженной улице, удаляясь от трактира. Солнце клонилось к закату. Он направлялся к саням на главной улице, когда услышал тонкий писк.

Оглянулся. Наверное, животное. Сделал шаг — писк стал отчаяннее. Звучал, как слабый голос охрипшего котёнка, просящего помощи.

Морт скользнул взглядом по сугробам. В тусклом свете мелькнул отблеск ясного сияния. Он резко остановился и прищурился.

Из сугроба пробивалось мягкое голубоватое свечение. Морт сделал шаг ближе, всматриваясь — и тогда увидел его.

Крошечный лисёнок, почти неразличимый на фоне снега, дрожал и жалобно скулил, приоткрыв крохотную пасть. Его окружало ясное свечение.

Шевэн?

Морт огляделся в поисках ясных, которым мог принадлежать лисёнок, но вокруг никого не было. Он нагнулся и протянул руку. Дрожащими лапками лисёнок забрался на ладонь. Тот был таким маленьким, что умещался в ладони. Он дрожал, хвост безвольно висел. Поскуливая, он попытался забраться под рукав

Морт никогда не любил шевэнов и избегал касаться их. Но этот был таким крохотным и беззащитным, что он невольно улыбнулся. Где-то в глубине души шевельнулось забытое тепло.

Он расстегнул парку и аккуратно спрятал лисёнка во внутренний карман. Тот не сопротивлялся — лишь свернулся клубком и затих.

Конец второй книги