Рин бездумно смотрела перед собой. Боль отступила, оставив после себя лишь пустоту. Холод стелился вокруг туманом, пробирался сквозь одежду, но даже он казался далёким. Она не пыталась освободиться — руки были крепко связаны, и у неё не было шанса.

Она могла бы попробовать дозваться Акима. Если он действительно был в этой зоне, возможно, услышал бы её.

Но, оглянувшись, Рин поняла — конца кладбища не видно. Оно тянулось бесконечной чёрной пустотой, и на таком расстоянии он её не услышит.

Грустно улыбнувшись, Рин наконец позволила себе думать о родителях. Об отце. Он был великим человеком, который безумно любил их мать. Она искренне надеялась, что Дарка будет так же счастлива, как были они.

А Рин… Рин хотела с ними встретиться.

Тоска была невыносимой, разъедала её изнутри всё это время. Она пыталась не думать и долгое время ей это удавалось.

Она повернула голову к Рами и тихо прошептала: — Извини…

Лошадь дёргалась, пытаясь вырваться, но верёвки были слишком крепкими.

Слеза скатилась по щеке девушки.

— Я не должна была заставлять тебя любить меня, — прошептала она.

Рин перевела взгляд вдаль, наблюдая, как солнце медленно скрывается за горизонтом. У груди её согревал кулон — подарок матери на пятнадцатилетие. Она никогда его не снимала, ведь это была единственная память о ней.

Она закрыла глаза и улыбнулась, опустив голову.

Она так и не смогла смириться с её смертью. Мама была светом их семьи — далёкой, но яркой звездой, что больше не согревала их дом.

Рин глубоко вдохнула, с тоской провожая последний луч солнца.

Это был самый красивый закат в её жизни.

Она жалела лишь о том, что оставляет брата и сестру. Но они были сильными. У Дарки был Мяун, а Аким нашёл себя в некромантии. Она им больше не была нужна.

Кладбище погрузилось во тьму. Раздалась пугающая песнь — высокий, каркающий голос, от которого по коже пробежал холод. Рами громко заржала, дёргаясь в попытке вырваться.

Под звуками этой песни земля задрожала, и из-под неё начали подниматься существа инферно. Потянуло разложением и сыростью.

Рин смотрела в пустоту. Нежить рванулась к источникам тепла и жизни — к лошади. Рами заржала ещё громче, переходя в истеричный визг.

Рин не обернулась.

Она думала о матери, о её тёплых руках. Воспоминания унесли её на веранду. Мама любила лежать там, обнимать их с Даркой и рассказывать истории.

Рин не верила ни в одну из них. Но как же ей хотелось вернуться туда.

Она судорожно выдохнула и подняла взгляд к небу, где загорались первые звёзды.

Опустила глаза и заметила — её тело окутывало едва уловимое ясное сияние. А нежить проходила мимо.

Рами ржала всё громче, дёргаясь в панике. Рин так и не обернулась.

Она смотрела в пустоту.

Дарка в этот вечер легла спать рано — усталость навалилась на неё, глаза слипались, и даже шум за окнами не мешал. Подхватив Мокшу — решив, что если она не может спать с Мяуном, то и он тоже не должен, — направилась к себе в комнату.

По дороге заглянула к Рин, но та отсутствовала. Даже на ужин не пришла. А ведь сестра никогда не пропускала ужины.

Дарка задержалась в дверях, хмуря брови. В груди неприятно заныло, но она быстро подавила тревогу. С Рин ничего не могло случиться. Её сестра была самой сильной и умной. Дарка это знала.

Она укуталась в одеяло, прижала к груди вторую подушку. Мокша уютно свернулся рядом, тихонько фыркнув во сне. Девушка, уносясь мыслями к Мяуну, сладко улыбнулась, погружаясь в тепло грёз.

Во сне её звал голос матери. Просил найти Рин. Говорил, что она на кладбище. Дарка видела обрывки образов: могилы, дерево, мертвая лошадь, мрачные статуи, покрытые тонкими, пульсирующими растениями.

Голос становился настойчивее, звучал всё отчётливее, заполняя собой всё вокруг, пока Дарка не вскочила на кровати, тяжело дыша. Широко распахнутые глаза вглядывались в темноту.

Мама?..

В ушах всё ещё звучал её голос. За окном стояла глубокая ночь.

Дарка выскочила из комнаты. Дверь в комнату Рин была открыта, кровать заправлена — сестра так и не вернулась. Тревога с новой силой охватила её. Аким был на службе.

Девушка бросилась обратно, судорожными движениями натягивая верхнюю одежду прямо поверх пижамы. Быстрее, быстрее!

Мокша проснулся, уставился на неё своим жёлтым взглядом и издал тонкий тревожный звук.

— Шшш, — прошептала Дарка. — Я иду искать Рин.

Она вышла из комнаты, стараясь не шуметь, осторожно приоткрыла входную дверь и вышла на лестничную площадку.

Мокша проскользнул следом и преградил ей путь, ругаясь, он начал шипеть на девушку.

— Тихо! — шикнула на него Дарка, перепрыгивая через лемура и устремляясь вниз по лестнице.

Но в тот же миг Мокша разразился оглушительным, протяжным криком.

Дарка вздрогнула от неожиданности. Резко развернулась и бросилась к нему. Нога соскользнула со ступени, и она осела прямо там. Схватила лемура, прижала его к себе и ладонью зажала рот, сдавливая челюсти, чтобы он замолчал.

— Тише… тише… — умоляюще прошептала она.

Дверь в квартиру Мяуна щёлкнула, и он вышел на лестницу. Его взгляд скользнул по площадке и остановился на Дарке. Она сидела на ступеньках, крепко сжимая в руках Мокшу. Лемур недовольно шипел.

— Мы тебя разбудили? — прошептала Дарка с виноватым видом.

Мяун покачал головой — он не спал, работал над артефактом. Затем нахмурился, замечая, что ясная была в верхней одежде. На его лице мелькнула улыбка, он сложил руки на груди.

— Дарка, а куда ты собралась?

— Рин не вернулась. Я иду её искать, — ответила Дарка, вставая и отпуская Мокшу.

— Куда? Я пойду с тобой, — Мяун шагнул вперёд, преграждая ей путь.

Дарка нахмурилась:

— Ты её не найдёшь. Отойди. Мне не нужно твоё разрешение.

— Отойду, — легко согласился он, — но только после того, как ты мне объяснишь.

Он говорил мягко, осторожно приближаясь. Взял её за руку, чуть сжал.

— Дарочка, где ты собираешься её искать? Почему? Почему ты уверена, что найдёшь её, а я нет?

— Ты мне не поверишь, — прошептала Дарка, отворачиваясь.

— Поверю, — произнёс Мяун, не отводя взгляда, чтобы она не сомневалась в его словах.

Дарка сглотнула. Её сердце билось быстрее, когда она посмотрела на него.

— Рин на кладбище… на городском кладбище, в нижней дуге Исы…

— Я знаю, где оно, — остановил её Мяун. Поджал губы, нахмурился, затем, тщательно подбирая слова, спросил:

— А почему ты так думаешь?

Дарка убрала руку.

— Мне мама сказала, что я должна спасти Рин.

Мяун не моргая смотрел на ясную, искренне стараясь не прозвучать саркастично осторожно спросил:

— Которая умерла?

Дарка раздражённо закатила глаза, резко толкнула его плечом и прошла мимо.

— Я верю! — поспешно воскликнул Мяун, осознавая, что не мог остановить её силой. Эта ясная не примет такого отношения. — Но, Дара, почему ты решила идти одна? Почему не отправить меня?

Он сделал шаг за ней, напрягаясь всё сильнее.

— К тому же, если Рин действительно там, одна… то она давно…

Мяун осёкся.

Дарка замерла. В её глазах вспыхнул страх, губы дрогнули. Она судорожно втянула воздух. Глаза наполнились слезами.

А в следующий миг она развернулась и стремительно пошла к выходу.

Мяун закатил глаза. Какой же он идиот.

— Дарка! — Мяун бросился следом, перепрыгивая через две ступеньки сразу. — Ты с ума сошла? Идти ночью на кладбище одной?!

— Да вы все надоели! — громко выкрикнула Дарка, резко оборачиваясь. Её звонкий голос разнёсся по лавке. — Я из рода Эвата! Дух Амбы даже дотронуться до меня не смог! В лесу Синама духи не тронули меня! Для меня на кладбище среди нежити безопаснее, чем для вас всех вместе взятых!

Она смотрела ему прямо в глаза.

Мяун растерялся. Задумался. Чёрт. Как ни странно, её безумные слова звучали логично. Настолько, что он даже не сразу нашёлся, как убедить её в их глупости.