— Я не боюсь твоих способностей, — заявляет она, выпрямляясь, ее глаза сияют янтарем, ее волчица дает знать о своем присутствии.

— Хорошо.

Адди поднимает обе руки и делает глубокий вдох, призывая свою магию, прежде чем запустить их в бедную, бредящую девочку.

Ветер сбивает ее с ног, ее панический крик эхом разносится по собравшейся группе, а профессор в ужасе смотрит на нее, но держит рот на замке. Как только девушка-волчица оказывается висящей вниз головой, Адди выпускает в ее сторону волну огня, останавливая пылающий ад всего в дюйме от ее лица.

— Сдаешься? — спрашивает она скучающим голосом, когда крики девушки становятся все более дикими.

— Никогда!

— Ты уверена? Я могу сжечь тебя до смерти, пока от тебя не останется только запах жареной суки, — предупреждает Адди, склонив голову набок.

Слезы текут по ее лицу, ее охватывает паника. Некоторые ворчат при упоминании горелой плоти, но я ухмыляюсь, как безумный дурак. Она — это все, и я в восторге от нее.

Даже сейчас, когда она владеет такой магией, она делает паузу, предлагая своему врагу выход. Примет это девушка или нет — это ее проблемы, я буду любить свою девушку в любом случае.

Любить?

Я что, люблю ее?

Я моргаю, у меня пересыхает в горле, когда я смотрю на нее.

Все звуки исчезают, когда я чувствую, как мой мир наклоняется.

Это все из-за нее.

Волчица сдается, и Адди убирает свою магию, но все, что я могу делать, это с благоговением смотреть на нее.

Любовь.

Я люблю ее.

Я чертовски люблю ее.

Я так облажался, но по-другому и быть не могло.

Она самый острый гребаный кинжал в кампусе. К черту это, она самый острый гребаный кинжал в королевстве.

И она вся моя.

43

АДРИАННА

— Я

думаю, это был самый длинный день в моей жизни.

Типа, руки опускаются. Это длилось вечно, и я пережила кое-какое дерьмо. Один урок перетекал в другой, каждый из которых тянулся дольше предыдущего, как нескончаемый вихрь, одержимый желанием расплавить мой мозг.

Небольшое заявление Боззелли меня только разозлило. Какой смысл в изоляции и организации бала на следующей неделе? Те люди, которых мы пытаемся не впускать, в мгновение ока вернутся в кампус. Вероятно, таково ее намерение. Я не думаю, что это Боззелли нажала на спусковой крючок изоляции, особенно когда это делается для того, «чтобы обеспечить нашу безопасность». Это не ее обычный подход. Вероятно, ей нравятся все эти смерти, это означает меньшую конкуренцию. Тот, кто отдал приказ, не смотрит ей в глаза, что только напоминает сучке, что она не такая главная, какой ей нравится себя считать.

— Представь, на что были похожи последние несколько дней, когда тебя здесь не было. Это было еще хуже, — бормочет Рейден, опустив голову, когда мы покидаем главное здание академии. С ним что-то не так. Что-то не так со всеми ними — кроме Крилла — и я не могу не беспокоиться, что это имеет отношение ко мне.

Я была с Криллом в королевстве драконов, понимая, насколько они мне нравятся и насколько они важны для меня, в то время как они застряли в академии, вероятно, из-за всей моей драмы и дерьма.

Я мысленно закатываю глаза, от своих же мыслей. Неуверенность в себе мне не идет; это тоже неприятно, но я не могу отрицать, что с этими ребятами я не в своей тарелке.

— Она даже не сожалеет об этом, — поет Броуди, и улыбка расплывается на его лице, когда он подмигивает мне.

— Конечно, она не сожалеет, — ворчит Кассиан, его челюсть тикает, когда он смотрит прямо перед собой, и как только я начинаю отговаривать себя от беспокойства, угрожающего поглотить мои мысли, оно возвращается снова.

— Какие у всех планы на вечер? — Спрашивает Крилл, и я облегченно вздыхаю.

— Мы делаем это сейчас? — Спрашиваю я, вглядываясь в них четверых.

— Что делаем? — Спрашивает Броуди, прищурив глаза от любопытства.

— Строим совместные планы на вечер? — Мое сердце замирает, неуверенность покалывает позвоночник, время, кажется, останавливается.

— Я ждал этого целую вечность, — отвечает Броуди, высоко поднимая руки над головой, запрокидывая лицо и улыбаясь небу.

— На меня не рассчитывайте. На самом деле я чувствую себя не лучшим образом. Я вымотан, — заявляет Рейден, поворачиваясь ко мне. Он одаривает меня робкой улыбкой, запечатлевая легкий поцелуй на моей щеке, прежде чем уйти, не сказав больше ни слова. Я смотрю, как он направляется прямо к зданию вампиров, и у меня внутри все переворачивается.

— Что с ним происходит? — Моя грудь сжимается от беспокойства, замешательство глубоко проникает в мои кости, пока я наблюдаю за каждым его шагом. Он даже не использует свою вампирскую скорость, как обычно.

— Он слаб. Он такой с той ночи, когда тот обезумевший ублюдок добрался до него. Просто становится все хуже, — признается Броуди, потирая затылок.

— Слаб? — Это слово кажется мне чуждым на моем языке, особенно по отношению к Рейдену.

— Эта штука с кровью. — Воспоминание о том, как он истекал кровью, как его кровь покрывала мои пальцы, вспыхивает на переднем плане моего сознания, перехватывая дыхание, когда я поворачиваюсь обратно к своему вампиру, бросая последний взгляд на его спину, прежде чем он исчезает за углом.

— О… — Я еле выдавливаю из себя, совершенно растерянная. — Я должна…

Что я должна? Черт.

— Ты не должна ничего делать. Ты только что вернулась. Кроме того, он должен прийти к тебе сам. Рейден же весь такой гордый, и мы оба знаем, что он выйдет из себя, если мы заставим его почувствовать что-то иное, кроме величия. — Уголки моего рта приподнимаются при оценке Броуди, но это не останавливает боль в моем сердце. Мне не нравится этот стресс, который я испытываю из-за этих парней.

— Как я могу сосредоточиться на чем-либо, когда он в таком состоянии? — Спрашиваю я. Я не дура. Я знаю, что слова Броуди точны. Рейдену нужно прийти ко мне. Страх сковывает мое тело при мысли об этом, но я бы попыталась… ради него, я бы попыталась. Это не избавляет меня от напряжения, пока я жду, когда он придет в себя.

— Ну, я хотел спросить, не хочешь ли ты сейчас помочь мне с исследованием… — Предлагает Броуди, и я прикусываю нижнюю губу. Это могло бы быть достаточно отвлекающим, но это не ослабляет эмоций, бушующих внутри меня.

— Вы уверены, что с ним все в порядке? — Спрашиваю я, скрещивая руки на груди, и Кассиан кивает.

— Пойду принесу ему кое-что из «У Джейни».

— Но мы не можем выходить, — выпаливаю я, и мгновение спустя он стоит со мной лицом к лицу.

— Я могу делать все, что захочу, Альфа. Кроме того, я думаю, что я последний человек, с которым ты сейчас хотела бы быть рядом. — Он поднимает руку, чтобы обхватить мою щеку, но останавливается, затаив дыхание.

— А? — Я хмуро смотрю на него, отчаянно пытаясь понять. Его взгляд сужается, когда он ищет мои глаза, пока не понимает, что я понятия не имею, о чем он говорит.

— Мой отец, — ворчит он.

— Придурок. Мы это знаем, — медленно произношу я, и он качает головой.

— Это он причинил тебе боль, Адди.

— И что?

— И ничего, — огрызается он, еще крепче сжимая челюсти.

— И все. Это был твой отец, а не ты.

— Я знаю, я просто…

— Ты просто что? — Я поднимаю бровь, глядя на него, напряжение между нами достигает пика. Оно возникло из ниоткуда, но теперь оно повсюду. С этим парнем всегда от нуля до ста. Он смотрит, и смотрит, и смотрит, пока я не смягчаюсь. Поднося руку к его щеке, я чувствую, что Крилл и Броуди наблюдают за нами, но они предпочитают не вмешиваться. — Иди и помоги ему, если можешь, но твой отец, раскромсавший мне руку и ведущий себя как мудак, не твоя вина. Ни сейчас, ни когда-либо.

Он сглатывает, его челюсть расслабляется под моим прикосновением, прежде чем он наклоняет голову, чтобы запечатлеть поцелуй в центре моей ладони. — Хорошо, — хрипит он, повторяя движение еще раз, прежде чем исчезнуть вслед за Рейденом.