Позже я смогу уделить больше времени тому, чтобы оценить его по достоинству. Прямо сейчас мне нужно сосредоточиться. Разлепить веки оказывается сложнее, чем мне бы хотелось, но после нескольких попыток мне удается приоткрыть их достаточно, чтобы прищуриться. Мой взгляд мгновенно опускается на мою руку, которую Кеннер разорвал, и я вздрагиваю при виде нее. Целая.
Какого хрена ему так нападать на меня, если они хотят, чтобы я связала себя с парнями? Почему бы ему просто не попытаться похитить меня и заманить в ловушку в комнате, как в прошлый раз? Вероятно, потому, что в прошлый раз у них ничего хорошего не вышло. Может быть, если я получу травму, они подумают, что у них будет больше шансов контролировать меня.
Черт.
Наслаждаясь рельефом своей руки, которая больше не выглядит и не ощущается как изуродованное месиво, я осматриваюсь по сторонам. Ничто не кажется знакомым. Белые шторы висят в нескольких футах от того места, где я лежу, кровать подо мной мягкая и теплая, и я устраиваюсь поудобнее. Два силуэта стоят с другой стороны. Кем бы они ни были, они увлечены беседой, но их голоса звучат для моих ушей не более чем шепотом, поэтому я их не узнаю.
Что меня удивляет больше всего, так это то, что нет надвигающегося вампира, готового сказать мне, «я же тебе говорил».
Где я, черт возьми, нахожусь?
Прижимая руку к голове, мои конечности расслабляются с каждым мгновением, я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, пытаясь унять смятение, охватившее мое тело. Крилл защитит меня. Если только с ним тоже что-нибудь не случилось? Но это не объясняет мою исцеленную руку. Я надеюсь.
— Ты проснулась.
Голос раздается справа от меня, пугая меня до чертиков, когда я перевожу взгляд в их сторону, зарабатывая себе стон, когда напрягаю мышцу.
Черт.
— Нора, — выдыхаю я, сжимая шею там, где она болит, пока оцениваю свою сестру.
— Привет, — бормочет она, облизывая губы и маша рукой. Мне быстро приходит на ум, что в прошлый раз, когда мы разговаривали, мы расстались не в лучших отношениях, и у меня болит сердце. Но что более важно, мне нужно кое-что понять.
— Нора, что ты здесь делаешь?
Она знакомо приподнимает бровь, глядя на меня. — Технически, ты здесь, — заявляет она, оставляя меня удивленно пялиться на нее.
Не надо меня ненавидеть. Именно это сказал Крилл, и именно это он, должно быть, имел в виду.
Делая еще один глубокий вдох, я упираюсь ладонью в простыни подо мной и пытаюсь подняться. Мне удается приподняться на дюйм, прежде чем я со стоном падаю навзничь.
— Тебе нужно отдохнуть, Адди, — бормочет она, в ее глазах отражается беспокойство, но я все еще чувствую враждебность, которая была там, когда мы разговаривали в последний раз.
— Мне не следовало быть здесь, — признаю я, снова безуспешно пытаясь пошевелиться.
— Почему? — Ее брови поднимаются, когда она смотрит на меня, и я вздыхаю.
— Чтобы обезопасить тебя.
Дерево скрипит по полу, когда она поднимается со своего места, стул отброшен, когда она приближается ко мне, указывая пальцем. — Если ты продолжишь нести подобную чушь, тебе нужно будет обезопасить себя от меня, потому что я клянусь всем, что может меня услышать…
— Нора…
— Я еще не закончила, — предупреждает она, подходя и становясь надо мной. У меня нет выбора, кроме как посмотреть на нее снизу вверх. Я просто киваю, и она продолжает.
— Мы пришли сюда, не моргнув глазом. Для тебя. — Я открываю рот, но не успеваю произнести ни единого слова, как она кладет руку мне на лицо, прерывая меня прежде, чем я успеваю начать. — Мы сделали то, что было необходимо. Для тебя. Мы продолжим делать все, что облегчит твою жизнь, но мне нужно, чтобы ты знала, как тяжело нам быть вдали от тебя. — В конце ее голос срывается, на глазах наворачиваются слезы, и это пробирает меня до костей.
— Меня это тоже ломает, Нора, — признаюсь я. Мой голос дрожит, когда я тянусь к ней, но она не берет меня за руку.
— Тогда почему? — настаивает она, и все, что я могу сделать, это быть честной с ней.
— Потому что вы — все, что у меня есть. — Мои слова повисают между нами, кажется, целую вечность, прежде чем она прочищает горло.
— Но какой от этого прок, если ты вдруг отказываешься нас видеть?
Я снова пытаюсь сесть, и на этот раз она наклоняется вперед, помогая мне опереться спиной о спинку кровати. Когда она делает шаг назад, я обвиваю ее пальцы своими, не позволяя уйти слишком далеко.
— Я не была готова к тому, насколько опасны люди у власти. — Это правда. Она знает это, но все равно качает головой.
— Я проводила с тобой каждый день своей жизни вплоть до того дня, когда ты уехала в академию. Я знала, что между нами будет дистанция, но не такая, и не из-за людей, которые не должны иметь значения. К черту их.
Я сжимаю ее пальцы в знак понимания. — Хотела бы я, чтобы это было так просто.
— Я думаю, ты тот человек, который делает все сложнее, чем должно быть, — парирует она, пытаясь вырвать свою руку из моей.
— Ты не понимаешь, — умоляю я, выпуская ее руку, когда она снова пытается вырвать ее из моей хватки.
Она складывает руки на груди, глядя на меня, все больше хмурясь. — Ты права. Я не понимаю, потому что ты продолжаешь давать мне половинчатые ответы, которые ничего не значат. Все, что я чувствую, — это потерю тебя. Точно так же, как мы переживали потерю мамы, только на этот раз у меня нет сестры, которая помогла бы мне пережить это. — Слезы текут по ее щекам, ее боль выходит на первый план, и мое сердце сжимается.
Черт.
— Нора, Я…
— Не надо мне никаких дерьмовых извинений, — ворчит она, шмыгая носом, вытирая щеки.
— Они не дерьмовые, — настаиваю я, и она усмехается.
— Они дерьмовые, пока мы не сможем быть вместе, и ты не можешь сказать мне иначе.
Ну и черт. Я поджимаю губы, пытаясь разобраться в очередной сложной ситуации, но единственное, что я могу сделать, это согласиться с ней.
— Ты права, — признаю я, и она хихикает.
— Я всегда права.
— Ты еще и заноза в заднице, — ворчу я, и она слабо улыбается мне.
— Не за что. — Ее дерзость вернулась в полную силу, и это согревает мою душу.
— Я люблю тебя, Нора, — выдыхаю я, слова идут прямо из сердца.
— Я тоже тебя люблю, ты, большая идиотка. А теперь перестань думать, что ты должна страдать, чтобы защитить всех остальных, — заявляет она, снова грозя мне пальцем, и я закатываю глаза.
— Для меня сейчас это слишком много мудрости. — Мои губы раздвигаются в зевке, подтверждая мои слова.
— У меня еще есть в запасе, — говорит она, приподнимая брови.
— Как всегда, — размышляю я, и на нас опускается уютная тишина. Она медленно возвращается к кровати, уютно переплетая свои пальцы с моими, и я пользуюсь моментом тишины, чтобы оценить присутствие моей сестры.
Два силуэта все еще по ту сторону штор, возбуждая мой интерес. — Папа там? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает она, сжимая мою руку, прежде чем снова встретиться со мной взглядом. — Крилл сказал, что мама была там?
Ну, это не то, куда я хотела направить этот разговор.
Прочищая горло, я киваю. — Она была.
— Как она?
Я вздыхаю. — Я не знаю. Я была слишком занята тем, что грубила, — признаюсь я, остро осознавая, что действительно была более стервозной, чем обычно.
— Хорошо. Я хорошо тебя обучила, — говорит она с ухмылкой, и я изумленно смотрю на нее. — Что? То, что папа твердит все это: «Спокойствие и собранность», не означает, что я тоже этим живу, — добавляет она, на ее губах появляется усмешка, и я качаю головой.
— Она дала мне письмо.
— Это? — Она достает конверт из кармана плаща, и я киваю. — Ты хочешь его открыть?
— Нет, — отвечаю я, не сбиваясь с ритма.
— Достаточно справедливо. — Она убирает его обратно в карман, в дальнейших вопросах нет необходимости, и я молча благодарю ее за это. Ее большой палец поглаживает костяшки моих пальцев, когда она улыбается мне сверху вниз. — Ты кажешься… другой, — шепчет она, и я прикусываю нижнюю губу, когда киваю.
