– Уходим, Бонни! – Дилан выскочил из зарослей и рванул в противоположную сторону от аборигенов.

Бонни немедленно поспешила за ним под дикий вой.

– У! А-а-а-а-а-а! У-у-у-у-у-у-у! Аху! У-у-у-у-у-у! – кричали аборигены им вслед.

Через считанные секунды ещё несколько местных выбежали на громкий зов своих собратьев с разных сторон поселения. Лица дикарей были встревоженными, в руках каждый из них сжимал острое копьё.

– Гу а ру! – прорычал кто-то.

– Арэу! – ему ответили.

Бонни и Дилан сломя голову понеслись по поселению.

– Папа, если ты здесь, отзовись! – кричали они на два голоса. – Чёрт возьми, Фрэнк! Здесь твоя дочь Бонни, а ты где, Морган?

– Пау Дылан? – словно из ниоткуда возникли два коренастых дикаря и преградили им путь.

Абориген ткнул пальцем в сторону Дилана, и его товарищ, как по команде, поднял копьё, ринувшись на шотландца.

– Дылан! – воскликнул местный.

– У! А-а-а-а-а! У-у-у-у-у! Аху! У-у-у-у-у! – снова раздался вой.

– Бонни! Уходим! – прокричал шотландец и вместе с Морган со всех ног помчался прочь.

Хоть Бонни казалось, что они летят со скоростью света и небольшая с виду деревня вот-вот должна закончиться, бежать ей с Диланом пришлось довольно долго. Неожиданно после очередной улочки с хижинами впереди встала высокая изгородь из бамбука.

– Чёрт! С каких пор они стали ставить заборы? – пытаясь разрушить изгородь, бушевал Дилан.

– Дальше пути нет! Что будем делать? – запаниковала Бонни.

– Бежим назад! – ответил Дилан, развернувшись, но тут же был застигнут врасплох.

– У, а, у! У, а, у! – дикари кричали и собирались вокруг него и Бонни плотным кольцом.

– У! А-а-а-а-а! У-у-у-у-у-у-у! Аху! У-у-у-у-у-у! – их вой оглушал.

«Что же теперь с нами будет?» Нарастающая волна паники и страха накрыла Морган. Дилан оглянулся назад и кивнул на небольшой зазор в бамбуковом заборе. Заслоняя собой Морган, он толкнул её.

– Бонни, беги сюда! Спасайся! Я задержу их! Я возьму их на себя! – кричал Дилан.

– Ты с ума сошёл, Дилан? Это будет неравный бой! – ответила она.

Девушка с ужасом подняла глаза на окруживших их аборигенов. Дикари подступали ближе, озлобленно глядя на ребят и вытягивая копья вперёд, словно намереваясь заколоть их живьём.

– Грау Хан! – рычали они.

– Ибег шор! – враждебно отвечали те, что стояли по бокам.

– Бонни, беги прямо через лес, – проговорил Дилан, обращаясь к Морган. – Как увидишь большой старый баобаб, свернёшь направо и выйдешь к поляне с камнем.

– А ты, Дилан? Как же ты? – в панике закричала Бонни.

– Делай то, что я тебе говорю, Бонни! Прошу тебя! – шотландец ринулся в бой, отбиваясь от множества копий, направленных на него. – Беги, иначе они убьют нас обоих!

Не помня себя от страха, Бонни заставила себя отвернуться и проскочила сквозь частокол. «Я не знаю как, но верю, что Дилан останется в живых!» – молила она. Утешая себя этой мыслью, Морган скрылась в зарослях леса.

Пробежав значительное расстояние, она остановилась у большого старого баобаба. «Дилан говорил, здесь нужно свернуть направо…» Вспомнив слова парня, Бонни побежала в выбранном направлении. Внезапно пространство вокруг стало наполняться шумом множества голосов, и через мгновение Морган увидела нескольких аборигенов, мчащихся ей навстречу.

– Хей! Хао куэ! У-у-у-у! – кричали они.

«О, нет! Нет! Нет!» – спасаясь от погони, Бонни ринулась назад, но и там её встретили неистовые крики дикарей.

– У, а, у! Касьян аморене! – галдели все наперебой.

– Канески дьяр сао! – бессчётным количеством аборигены окружили девушку и, схватив её под руки, повели за собой.

– Куда вы меня тащите? Отпустите! – стала вырываться Бонни.

– Аборан дубиноты! – ответили дикари хором.

– Сами вы дубиноты! – злилась на свою беспомощность Морган. – Отпустите меня, слышите?

Несмотря на сопротивление Бонни, аборигены уводили её куда-то всё дальше и дальше в глубину леса.

– Это вам так просто с рук не сойдёт! Где ваш главарь? Я буду говорить с ним! – девушка не унималась.

Не обращая внимания на выкрики Морган и её попытки вырваться, дикари продолжали тащить девушку в джунгли. «Вот чёрт!» – она собиралась с последними силами.

– Эй! Понимает здесь кто-нибудь меня? Вы не можете со мной так обращаться! Отпустите меня! – вопила она.

Через несколько минут голос Бонни стал утопать в звуках уже знакомой ей первобытной музыки, и вскоре её вывели на поляну, которую невозможно было спутать ни с какой другой. В центре поляны располагался усыпанный цветами итафенит, а вокруг него танцевали аборигены.

– Кей доси рах! – промолвил один из ведущих Бонни, и танцующие дикари тут же остановились.

– Канески ныу! Сао гоа! – Бонни нервно сглотнула и встретилась взглядом с вождём, который подошёл к ней с широкой улыбкой.

– Надеюсь, это хороший знак, – улыбнувшись ему в ответ, проговорила Морган. – Потанцуем все вместе, пожуём листья, как в тот раз, и разойдёмся.

Как и ожидала Бонни, танцы продолжились, но без неё.

– Неш пуан! – скомандовал что-то главарь своим людям.

Они подвели Бонни к жертвенному камню, ловко и быстро обвязывая её руки верёвкой. «О нет! Нужно срочно что-то предпринимать…» – запаниковала она снова.

– Послушайте, я не говорю на вашем языке, но могла бы показать знаками, если бы вы дали мне возможность, – тщетно пытаясь освободить руки, проговорила Бонни.

– У! А! У! Канеска! – не обращая никакого внимания на её слова, аборигены с дикими возгласами заплясали вокруг неё.

– У! А! У! У! А! У! – гул наполнил поляну.

– Стоп! Стоп! Прошу! Выслушайте меня! – как можно громче прокричала Бонни. – Я здесь, чтобы найти своего отца – Фрэнка Моргана, вы должны были его видеть! Я Бонни, его дочь!

– У! А! У! У! А! У! – кружась в танце, ответили на её слова аборигены.

– У! А! У! Канеска! – подхватывали звонкие голоса.

– У, а, у-у-у-у! – вой только усиливался.

– А Дилан, Дилан Гамильтон, он, надеюсь, жив? Вы ведь не сделали с ним ничего плохого? – прокричала в толпу Бонни, больше успокаивая саму себя, чем надеясь услышать какой-то ответ от окружения.

– Хала канеска! Хала! – дикари стали возводить руки к небу и хором кричать: – Канеска! У! А! У! Канеска! Хала канеска! Хала!

Горький комок тошноты подступил к горлу Бонни, когда дикари туго стянули ей ноги одним концом верёвки, а оставшуюся часть обвили вокруг толстой ветки дерева. «О нет! Они же не подвесят меня над камнем и не принесут в жертву своим богам?» Как бы ни хотелось Морган верить в благие намерения аборигенов, но в следующее мгновение она оказалась вздёрнутой на дереве головой вниз.

– У, а, у! – оглушительно закричали аборигены вокруг, поддерживая свои голоса барабанами в такт. – Хала Канески! У, а, у!

От перенапряжения у Бонни потемнело в глазах. Беспорядочные картинки и звуки окружающего мира стали сливаться в одну сплошную массу. Только одна мысль вертелась в сознании девушки: «Нет, нет, я не хочу умирать…»

– У, а, у! – будто насмехаясь над этой мыслью, отзывались аборигены, продолжая свои неистовые дикие танцы. – Хала Канески! У, а, у!

Вся жизнь проносилась перед глазами Бонни, дышать становилось всё труднее от нарастающей внутри паники. «Не могу поверить! Неужели я погибну над тем самым камнем, который мог бы вытащить меня с этого острова? Почему судьба так несправедлива ко мне? Неужели всё кончено, и я проживаю последний день своей жизни?» – подумала она.

Вдруг среди прочего шума Морган услышала знакомый властный голос.

– Сан Канески мио! Докэр ми куэн! – произнёс он.

Бонни подняла глаза, и стук барабанов заглушило биение её собственного сердца. «Судьба не просто несправедлива ко мне. Она издевается надо мной!» – пронеслось в её голове.