- Сама ты косорукая и кривоногая, - проворчала Накато себе под нос. – И все остальное!

«Врунья и есть, - прибавила она мысленно. – А у меня и глаза смотрят прямо, и лицо ровное!».

Ну, единственное, что – мыться чаще не мешало бы. Что поделать – это степь. Здесь часто моются только те, кому надлежит согревать ложе одного из важных людей в кочевье. А она – просто рабыня на побегушках у могущественной Рамлы. Пусть даже та пока еще и не слишком-то могущественна.

- Чего это здесь Айна забыла? – ворчливо осведомилась лекарка, выбираясь из шалаша.

- Она разбудила меня, бабушка, - пожаловалась Накато. – Сказала, что я кривоногая и косоглазая. Это же неправда! У меня и глаза ровно смотрят, и ноги прямые…

- Тьфу ты, еще заплачь, - зафыркала старуха. – Нашлась красавица! Чего это она тебе притащила? – она зашарила возле бока Накато. – Ага! Обозвала она тебя, говоришь? – и показала девушке небольшой сверток. – А? А ты, выходит, жалуешься на нее – чтобы с толку сбить?

- Кого с толку сбить? – не поняла Накато.

- Молчи! – прикрикнула старуха, потрясла сухим кулаком у ее носа.

Поднялась и ушла торопливо в свой шалаш. Неведомый сверток утащила с собой. Спустя немного выскочила девчушка – одна из помощниц, кинулась опрометью в темноту.

Накато наблюдала за этим со смутной тревогой. Сон пропал, как не бывало. Она таращилась в темноту, бестолково моргая. Зачем являлась Айна на самом деле, что это она ей подсунула? Сердце колотилось в тревоге. Причины этой тревоги девушка сама не могла понять – просто грызло смутное предчувствие какой-то неприятности.

Не просто так заявилась эта девица к шалашу лекарки!

А она даже не заметила этого клятого свертка, пока старуха его не вытянула! Что ж там внутри? Уж наверняка ничего хорошего – вон, как девчонка порскнула, словно ей пятки поджарили.

Попыталась приподняться, чуть оторвала голову от покрывала – и уронила ее обратно, тяжело дыша. Нет, сил на то, чтобы поужинать, сидя, у нее хватило. Но на том они и закончились.

Накато прикрыла глаза, пытаясь отдышаться.

Из черноты выдернуло рывком, когда кто-то встряхнул ее за плечи. Она распахнула глаза, испуганно заморгала. Сердце заколотилось, точно сумасшедшее.

Накато глядела недоуменно на сидящего прямо перед ней Фараджа. Лицо вожака исказилось от ярости, он громадными лапищами вцепился ей в плечи.

- Говори, - рыкнул он, видя, что она проснулась. – Зачем тебе понадобился цвет червей?!

- Цвет… червей, господин? – выдавила Накато, плохо соображая спросонок.

- В свертке, что принесла тебе Айна, был цвет червей! Она стащила его и принесла тебе – ты ее просила.

Цвет червей! Вот что было в свертке, что нашла у нее под боком лекарка. Накато начала понимать. Айна подбросила ей клятую отраву! И оговорила ее.

А она без сил, даже удрать сейчас не сможет! Да если бы и могла – Амади с нее шкуру спустит. Он ведь заявил – она обязана остаться в шатре Рамлы любой ценой! И должна выкрутиться из любой передряги, если эта передряга мешает ей исполнить приказ хозяина. Колдун не послушает оправданий.

- Как это Айна выполнила просьбу рабыни? – проговорила она после недолгого молчания. – Она меня ненавидит!

- Эк заговорила, - Фарадж зло сощурился.

Не поверил! Не поверил.

Ну да – бессловесная тупая рабыня, которой отвешивали пинков и тычков все, кому не лень, вдруг обрела дар речи! И как сразу заговорила. Без страха, без подобострастия. Без запинки выдала целую речь, взывая – ни много, ни мало – к разуму. Обвинила наложницу самого главы кочевья в том, что та из ненависти оговорила ее.

Ясное дело, Фарадж не поверил. Просто потому что забитая рабыня не могла такого сказать. Это как если бы бессловесный зубр вздумал говорить по-человечески.

- Айна не стала бы, - проговорил он медленно, точно пробуя слова на вкус. – Не стала бы выполнять то, что ты сказала. Да и не приходила она к тебе до этого, - покивал.

Отпустил плечи Накато, отпихнул ее и поднялся. Девушка замерла, скорчившись под своим покрывалом.

- Она всегда такая говорливая? – это он обратился к старухе-лекарке – та выползла из своего шалаша.

- Здесь, у меня, разговорилась, - отозвалась та. – Вон, в ученицы ее взять просила.

- Обойдешься, - отрубил он. – Есть у тебя помощницы, и довольно.

- Мне и не надобно!

- Вот и обойдешься, - веско повторил он. – А ты, - он наклонился снова к Накато, прихватил покрывало под подбородком, заставив ее сжаться в комочек. – Глазьями мне не сверкай! Вот что с ней делать? – он поднял взгляд на лекарку.

- А что, не поспоришь ведь, - та хмыкнула. – Она просто болтала попусту, господин. Не ведьма она! И Айна, наверное, правда сама ей сверток подбросила. Она и не соображает – вишь, как от страха трясется?

- Не вижу, - грубовато оборвал Фарадж. – Я вижу, как она переводит разговор на Айну.

- Так ведь Айна на нее наговорила!

- А ты-то чего заступаешься, а?

- А того, что наглая гиена эта девица, Айна! Ты уж прости, господин, - она поклонилась. – А только не люблю я, когда просто так возле шалаша у меня отираются, да непонятно чем занимаются.

- Ага, - он покивал, ухмыляясь. – Не по тебе что-то, так? Без почтения отнеслась к тебе Айна. Вот ты и окрысилась на нее.

- Только ничего это не меняет, - упрямо насупилась старуха. – Я для прекрасной наложницы твоей – глупая старуха, никчемная рабыня. Других вон рабов лечу. Только и служанка госпожи Рамлы – рабыня. С чего это вдруг гордая госпожа Айна вздумала бегать по поручениям служанки? Нет, - она покачала головой. – Ни в жизнь в такое не поверю!

- Ладно, - уронил наконец Фарадж. – Потолкую с Айной. А ты – гляди в оба! – он потряс пальцем перед носом лекарки.

- Буду, господин, буду, - та поклонилась. – Непременно буду глядеть в оба – у меня не забалуешь!

Накато, не веря, что гроза миновала, глядела в спину удаляющегося Фараджа. Как это он так просто поверил?!

А Айна… Девице нужно непременно отомстить! Чтоб даже думать забыла, что такое – глядеть в ее сторону и выдумывать пакости. Притащила ей сверток цвета червей – это ж надо такому статься!

Сколько ж ей еще так лежать? Уж любопытство разбирает – что там с Рамлой, и что замыслил Амади. А она валяется, и пальцем едва может шевельнуть! Досадно. И колдун не напоминает о себе. Досадно и непонятно.

Прошла почти половина декады, прежде чем Накато вновь отправили в шатер к Рамле. Та успела прийти в себя, но оставалась слабой. Это, должно быть, и выводило ее из себя – она вела себя даже более сварливо и вздорно, чем обычно.

К концу первого дня Накато едва не падала с ног. Привычные силы еще не вернулись, а гоняла ее госпожа больше, чем всегда. На то, что служанка сама только-только на ноги поднялась, Рамле было плевать.

Накато думать забыла, что хотела о чем-то там расспросить ее невзначай. До того ли!

Первые несколько вечеров она не чаяла, когда ее госпожа наконец заснет. Едва та закрывала глаза – как сама падала и засыпала на месте.

И только спустя несколько дней девушка вспомнила о своем намерении выбраться и потолковать как следует с Айной.

Возможно, и не вспомнила бы. Однако поневоле пришлось, когда всех обитателей кочевья оторвали с утра от повседневных дел и выгнали глядеть на судилище, устроенное Фараджем и его ближайшими помощниками. Среди судей находился и шаман.

А суд учинили над Айной.

Собственно, произошло все быстро – рассусоливать не стали. Глава кочевья во всеуслышание огласил, что неповиновение влечет за собой смерть.

Айна, услышав приговор, заверещала, попыталась кинуться к Фараджу – да кто ж ей позволит! Оттащили грубо в сторону.

Сам Фарадж только сплюнул презрительно и отвернулся. Накато таращилась недоверчиво на происходящее. Кругом толпились другие рабы – глядеть выгнали всех. Не иначе – для устрашения и назидания. Мол – не перечь, не поступай супротив!