Девушка и не замечала, как ее понемногу отпихивают в сторону. Не могла отвести взгляда от зареванного, перекошенного лица Айны.

Истошно вопящую девицу со скрученными за спиной руками и какого-то тощего понурого парня привязали за ноги к хвосту запряженного единорога. Один из молодых воинов вскочил верхом. Первый раз вокруг стоянки он объехал шагом. А затем пустил животное вскачь и помчался – все быстрее и быстрее.

Да неужто это из-за нее?! Точнее – из-за попытки Айны ее оговорить?

А может, и из-за парня, - подумалось вдруг. Не иначе – вздумала хвостом крутить. А Фарадж прознал – и не стал терпеть, что его наложница с кем-то таскается. Не одну Айну-то приговорили – вдвоем с кем-то!

- Это за что ее? – выдавила ошарашенная Накато.

Стоявшая рядом рослая некрасивая рабыня насмешливо поглядела на нее.

- Уж известно за что, - говорила, понизив голос. – Шпионка она, подсунули ее на рабском рынке нашему господину. Он и польстился на молоденькое личико и блестящие глазки. И купил ее – а она с врагами спелась! Высматривала здесь все и наушничала, а теперь и вовсе пакость учинить хотела. Она же тебя оговорила! – и воззрилась на Накато в упор – словно впервые увидев.

Вот так-так! Шпионка. Значит, не прелюбодейка!

- Я слышала, - отозвалась девушка, едва справившись с растерянностью. – Мне говорили – правда, я соображала плохо…

- Я слыхала – ты вообще соображаешь плохо, - охотно откликнулась женщина, с любопытством ее разглядывая. – И как тебя госпожа, сама ведунья при себе держит?

- Не знаю, - Накато захлопала глазами, изображая тупицу. – Ругает она меня всегда…

- За дело, видать, ругает?

- Ругает за дело, - покорно отозвалась девушка. – Говорит – тупа я и нерасторопна, и приказы исполняю так, что госпожа недовольна.

- Она хотела тебя оговорить, чтобы тебя сочли шпионкой! – женщина глядела на нее, точно пытаясь прожечь взглядом. – Ей господин Фарадж почти поверил. Это ведь тебя должны были к хвосту единорога привязать! Понимаешь? – и покачала головой с осуждением, глядя, как Накато послушно кивает. – А потом схватили ее, когда она ночью за стоянку вышла – с этим парнем и схватили, когда она ему все передавала. А он ей говорил, что делать надо.

- Так этот тощий и есть – враг? – тупо переспросила Накато.

- Посланец врагов он! Ох, поджарили ему пятки у шатра шамана, - женщина усмехнулась. – Я далеко была, шкуры развешивала на просушку. Но все слышала! Даже видела чуть-чуть, - прибавила шепотом, склонившись к самому уху Накато. – Визжал, как баба. Не воин, видать. Не воин!

Вот это правда. Попробуй-ка настоящего воина разговорить! А уж визжать при допросе – вовсе позор для мужчины. Эк ей повезло! Болтливая баба попалась. Удачно ее затерли к низшим рабам.

- Ну! – девушка изобразила недоверие.

- Ну тебе и ну! – рассердилась женщина. – Не веришь?

- Верю, что ты, - она покивала. – Верю…

- Верю, - передразнила та. – А я тебе говорю – шпион! Посланник то есть. Ох, он и верещал, - протянула мечтательно. – А теперь их обоих по степи и растаскали. Поделом обоим!

Только и оставалось на это покивать. Женщина, пренебрежительно фыркнув, отвернулась. Накато уставилась себе под ноги.

Вот так-так! Это чья же шпионка в кочевье затесалась? А главное – как исхитрилась?! Ну да, Айну купили одновременно с Рамлой и Накато. Но кто мог предположить заранее, что Фарадж возьмет ее? И как она держала связь с теми, кто ее отправил сюда, - Накато нахмурилась. Неужто еще какой-то колдун? Амади говорил – ренегатов теперь немало, и много из них бродит по степям.

Скверно. Вожак теперь станет втройне осторожен. И доверять никому не будет – особенно недавно купленным рабыням.

Она вздохнула, переминаясь с ноги на ногу. И чего они все здесь толпятся, когда всадник на единороге с привязанными к хвосту жертвами умчался, скрывшись среди высоких стеблей сухой зимней травы? А еще она торчит среди простых рабов – из тех, что занимаются самой грязной и тяжелой работой. Вот эта женщина, что оказалась так кстати словоохотлива – одна из тех, кто дубит и выделывает шкуры.

Ее оттерли от госпожи. А та скоро опомнится и примется ее искать. Снова станет вопить и попрекать ее, а то и затрещин навешает.

Рамла редко поднимала руку – но в последнее время такое случалось.

В душе воцарилось странное опустошение. Она ведь хотела добраться до наглой девицы, расспросить хорошенько – для чего вздумала подбрасывать ей сверток и оговаривать! Не успела.

И стоило бы этому радоваться – ей не хватило сил появиться рядом с Айной. А попытайся она расспросить девицу – и ее тоже схватили бы. А в нынешнем состоянии она не сумела бы вырваться и сбежать.

Да, все сложилось как нельзя удачнее.

Вот только не рановато ли успокаиваться? Уж наверняка теперь Фарадж станет зорко следить за всеми, кого купил в последний раз.

Топот копыт.

Вернулся единорог, к которому привязывали двоих осужденных. Он уже не несся вскачь – шел быстрым шагом. Двоих шпионов не было слышно, только волоклись по изломанной траве два привязанные куска, пятнающие замерзшую землю красным, оставляющие мокрые ошметки.

Рядом кто-то сдавленно всхлипнул. Накато недоуменно покосилась на худую мосластую девицу с перекошенным лицом. Эта-то чего трясется?

Все закончилось. Скоро всех отпустят, можно будет идти в шатер. Правда, отдохнуть не выйдет – Рамла наверняка снова примется за свое.

Ладно, к ней хотя бы силы вернулись. Частично. Пару дней назад она бы уж с ног свалилась – а тут стоит, держится. Накато различила в отдалении сварливый голос своей хозяйки и принялась пробираться в ту сторону. Ее пихали локтями, пытались затереть обратно. Она вконец запыхалась, когда оказалась рядом с ведуньей. И поняла, что напрасно выбивалась из сил – о ней Рамла и не вспоминала.

Она вообще ни о чем не вспоминала – потому как ей сделалось дурно. Впавшую в беспамятство ведунью двое воинов торопливо понесли к шатру.

Накато, понимая, что ее сейчас хватятся, заспешила следом.

Шмыгнула следом. Внимания на нее не обратили. Воины уложили бережно ведунью на ложе. Фарадж, зашедший следом, поглядел на нее, пощупал лоб. Выпрямился и пошел прочь. На Накато едва взглянул.

- Заботься о ней хорошенько! – бросил только.

И вышел, задернув за собой полог. Девушка, подумав, потопала следом, полог отдернула и закрепила. В шатре – постоянная духота! Нужно проветрить. Может, и Рамла станет чувствовать себя лучше. Ну, будет недовольна – задернет снова.

Поглядела на госпожу – и отправилась за едой, водой и подогретым молоком. Лучше, чтобы все было под рукой, когда понадобится. Рамла ждать не любила.

Нетерпение было свойственно всем женщинам, занимавшим более-менее высокое положение в кочевьях. Да и в богатых домах на равнине тоже. В этом черные степнячки и светлокожие южанки походили друг на друга, как сестры.

Шхарт спала беспокойно, время от времени мечась и бормоча что-то. Накато подошла, опустилась на колени.

Протянула руку, не решаясь дотронуться до лба. Держала ладонь совсем рядом. Жара не ощущала. Она хотела уже оставить шхарт в покое и улечься неподалеку – потянуло в сон. Та вдруг заметалась, хватая пальцами покрывало и сминая его с неожиданной силой. Потом распахнула глаза, уставилась дико на Накато.

- Ты, - выдохнула она. – позови Фараджа!

- Госпожа! – девушка мгновенно вскинулась.

Хотела уже бежать – но безотчетное чувство удержало ее. Глаза Рамлы лихорадочно блестели из-под полуоткрытых век. В памяти ли она? Или бредит…

- Ну! – в голосе женщины прозвучали надрывные нотки. – Чего ты сидишь?! Я велела позвать господина! – она смолкла, задыхаясь, запрокинула голову.

По лбу и шее Рамлы стекал пот. Да она подняться не может! И говорит еле-еле – снаружи не услышат. Точно бредит! Накато взяла широкую плошку, набрала воды и принялась обтирать мягкой тканью лицо госпожи. Та притихла ненадолго. Потом распахнула глаза, уставилась на нее блестящими глазами.