Он, кажется, только сильнее распалился от моего саркастического тона.

— Тёмное желание, — продолжил он, сверля меня взглядом, — это мощное, истинное стремление, которое вызвано тьмой твоей души. А не… очередной человеческой прихотью. И запомни раз и навсегда: я не джин, и я не собираюсь выполнять глупости.

Я скрестила руки на груди и подняла бровь:

— Окей, мистер "Я-не-джин". А можешь хотя бы мне объяснить, зачем ты тогда вообще появился? Если ты не хочешь быть полезным, то какого чёрта ты здесь?

Он прищурился, и его губы растянулись в неприятной ухмылке.

— Чтобы напомнить тебе, смертная, что за всё нужно платить. Даже за самые глупые попытки пошутить над древними текстами.

— Ох уж этот манускрипт, — пробормотала я, устало закрывая лицо руками. — Знала бы, что всё закончится рогатым гостем в моей квартире, я бы просто занялась чем-то полезным… вроде, не знаю, уборки.

Барсик снова издал громкое "мяу", и я отчётливо услышала в его голосе поддержку моего желания выпихнуть демона из дома.

Азгхар только фыркнул и откинулся на спинку стула, который стоял в углу кухни.

— Хочешь избавиться от меня? Тогда начни разбираться в своих истинных желаниях, Половина.

— Если ты ещё раз назовёшь меня Половиной, я загадаю желание прямо сейчас, — огрызнулась я, опуская руки. — И это будет желание, чтобы ты взорвался.

— Ага, — усмехнулся он, — и это, наконец, будет что-то достойное.

Кажется, мне предстояло терпеть его присутствие ещё долго.

Азгхар устроился на стуле, по-прежнему испепеляя взглядом кота, который, казалось, только ждал подходящего момента, чтобы впиться когтями ему в лицо. Но на самом деле демон уже потерял интерес к этой мелкой пушистой роже. Его больше занимала она.

Хозяйка.

Слово вызывало у него невыразимое отвращение. Сколько столетий прошло с тех пор, как его отец наложил на него это проклятие? Сколько жалких смертных пытались повелевать им? Все они были одинаковыми. Алчные, глупые, мелочные. Одни жаждали власти, другие богатства, третьи — мести. И всех их он в итоге сжирал. В прямом смысле. Потому что Азгхар, сын Люцифера, не был создан для того, чтобы служить.

Эта… Полина. Нет, Половина — это имя подходило ей больше. Маленькая, хрупкая смертная, которая по нелепой случайности умудрилась связать его своей волей. И самое обидное — он не мог её читать.

Почему?

Всё, что он видел в её голове, — лишь белый шум. Это раздражало. Обычно мысли смертных были ему подвластны, как открытая книга. Он слышал их страхи, их желания, их сомнения. А эта… Тишина. Непроницаемая стена.

— Ты снова злишься, да? — перебила его мысли Полина, глядя на него поверх кружки с кофе. — На Барсика или на меня?

Азгхар не ответил. Просто откинулся на спинку стула, лениво скрестив руки на груди. Её светлые волосы упали на плечи, и на миг он поймал себя на мысли, что в мире демонов она бы считалась… симпатичной. Не выдающейся, конечно, но её зелёные глаза, чуть вздёрнутый нос и упрямый подбородок придавали лицу какую-то живость.

Он быстро отбросил эту мысль. Она всего лишь смертная. Ещё одна смертная, которая думает, что сможет избавиться от него.

Её уверенность его забавляла.

Интересно, как долго ты продержишься, Половина?

Смертная вела себя слишком легко. Она смеялась над ним, не осознавая, с кем связалась. В отличие от предыдущих хозяев, которые падали перед ним на колени, умоляя о силе или исполнении их убогих желаний, Полина не выглядела впечатлённой. И это… выбивало его из равновесия.

— Итак, Айзик, — произнесла она, отпивая из своей кружки. — Что ты такой задумчивый? Стратегию придумываешь?

Айзик. Каждый раз, когда она называла его этим дурацким именем, у него в груди закипал гнев.

— Я размышляю, сколько ещё твоего трепа мне придётся вытерпеть, прежде чем ты загадаешь желание, — холодно ответил он, не поднимая взгляда.

Она фыркнула.

— Не дождёшься. Я, знаешь ли, не из тех, кто срочно хочет кого-то проклинать.

У всех есть тьма, Половина, — мысленно подумал он, бросив на неё долгий, изучающий взгляд. — Ты просто пока не знаешь, как глубоко она спрятана.

И всё же он не мог не отметить, как по-земному… живая она была. Не глупо-романтичная, не сломанная страхом. Упрямая. Наглая. Даже с ярко выраженной склонностью к сарказму. В своём мире Азгхар привык к совершенно другим — те, кто вызывал его, редко смотрели ему прямо в глаза. Но Полина смотрела.

И это тоже раздражало.

Она начала что-то рассказывать про кота и свою жизнь, явно считая его своим собеседником. Он не слушал. Всё, что она говорила, казалось ему бессмысленным шумом. Но её голос был мягким, с чуть насмешливым оттенком, и это почему-то цепляло его внимание.

Ты слабая. Смертная. Несуразная. И всё же… почему я не могу проникнуть в твой разум?

Он поднялся, решив прекратить этот спектакль. Время само всё расставит по местам.

Барсик на подоконнике зашипел, глядя на него с нескрываемой враждебностью.

— Заткнись, Барсилион пока я тебе уши не оборвал, — пробормотал он себе под нос.

Полина усмехнулась:

— Знаешь, с тобой даже не скучно. Айзик, Барсик… все тут вредные. Может, начнёшь работать над своим характером?

Азгхар скривился.

— Может, начнёшь работать над своим "тёмным желанием"?

Она махнула рукой:

— Когда-нибудь. А пока тебе придётся привыкнуть.

И в этом было её главное отличие. Она не боялась его. И это беспокоило его куда больше, чем он хотел признать.

Азгхар сидел, откинувшись на спинку стула, глядя на неё поверх скрещённых рук. Эта Половина — а в его голове она теперь не называлась иначе — даже не подозревала, с кем имеет дело. Её зелёные глаза, светящиеся любопытством, и эта бесконечная, совершенно неуместная насмешливость раздражали его до предела. Но и… немного развлекали.

Она была другой. Не такой, как те, кто вызывал его раньше.

— Знаешь, Айзик, — начала она, всё так же небрежно улыбаясь, — ты слишком много молчишь для кого-то, кто, по собственным словам, умеет повелевать мирами.

Он не удержался от усмешки.

— Тебе не понять, Половина.

— Так объясни, — парировала она, с видимым удовольствием отпивая из своей кружки. — Ты же весь такой важный, великий и ужасный. Может, пора начать мне это доказывать?

Азгхар медленно распрямился, его глаза загорелись ярче, а уголки губ дрогнули в предвкушении.

— Доказывать? — переспросил он с таким сарказмом, что даже Барсик, свернувшийся клубком на подоконнике, на миг приоткрыл глаза.

— А что? — Полина подняла бровь, глядя на него с таким видом, будто говорила с упрямым подростком. — Убедишь меня, что ты не просто рогатое синее существо?

— Хорошо, — произнёс он, голос его стал ниже, а в глазах зажглось пламя. — Я — Азгхар, сын Люцифера, падшего ангела, того самого, кто бросил вызов Небесам. Я — Принц Ночи, Повелитель Теней, ужас всех смертных. Моё имя веками шептали в страхе, а короли дрожали перед моей тенью.

Полина, которая сначала слушала его монолог с полунасмешливой улыбкой, вдруг нахмурилась.

— Принц Ночи? — медленно переспросила она, опустив кружку. — Это звучит как-то… официально. Ты корону себе заказывал?

Он замер. На мгновение внутри вспыхнула ярость, но он быстро взял себя в руки.

— Это титул, — холодно ответил он.

— Титул, — повторила она, а в её голосе звенела усмешка. — Ну, звучит внушительно. Прямо чувствую, как страх прокрадывается в моё сердце.

Она рассмеялась. Настоящий, лёгкий смех, который эхом разлетелся по маленькой кухне. И в этот момент он впервые понял, как смертные могут сводить с ума. Она смеялась над ним. Над ним!

— Если бы ты знала, кто я, — начал он угрожающе, глядя на неё сверху вниз, — ты бы трепетала.

— Угу, конечно, — сказала она, отмахиваясь. — Только вот ты сидишь у меня на кухне и споришь с котом. Трепетать не получается, извини.