Азгхар повернулся ко мне, его глаза больше не горели золотом, но в них была такая глубина, что я почувствовала, как утопаю. Он сделал шаг ко мне, а потом ещё один, пока между нами не осталось лишь несколько сантиметров.

— Потому что я не хочу уходить один, — признался он. Его пальцы слегка коснулись моей руки, и я замерла. — Полина, иди со мной.

— Куда? — шёпотом спросила я, хотя в глубине души уже знала ответ.

— В мой мир, — тихо сказал он, глядя мне прямо в глаза. — В ад.

Я вытаращилась на него, как будто он только что предложил мне прыгнуть с обрыва.

— В ад? — переспросила я, как будто могла ослышаться. — Ты серьёзно? Ты зовёшь меня в ад?

— Там я — не просто демон, там я — всё. Я могу защитить тебя, могу дать тебе силу, могу сделать так, чтобы ты никогда не боялась. Никогда не страдала. Я подарю тебе вечность!

Его голос был таким искренним, что я невольно отвела взгляд. Моя голова начала кружиться от потока мыслей.

— Азгхар… — я сделала шаг назад, глядя на него, как на загадку, которую невозможно разгадать. — Я не могу.

— Почему? — его голос стал хриплым, почти отчаянным. — Здесь ты всегда будешь в опасности. Здесь я не могу быть рядом с тобой всегда.

Я сглотнула, чувствуя, как боль в груди становится невыносимой.

— Потому что ад — это не моё место, — прошептала я, избегая его взгляда. — Я не создана для этого. Я не могу забыть о своей жизни, оставить Барсика, свой дом… Всё это — часть меня. Ты не понимаешь. Я сойду с ума в твоём мире. Я не склонна к жестокости, не могу принять тьму. Я просто… я не такая.

Он молчал, но я видела, как его челюсть сжалась. Казалось, он пытался придумать аргумент, который мог бы переубедить меня. Но потом его взгляд стал мягче.

— Я знал, что ты так скажешь, — сказал он наконец. Его голос был тихим, почти смирённым. — Ты всегда была упрямой. И, наверное, поэтому я…

Он замолчал, как будто не мог закончить фразу. Но я уже знала, что он хотел сказать.

Он шагнул ближе и поднял руку, чтобы осторожно коснуться моего лица. Его пальцы провели по моей щеке, и я почувствовала, как слёзы, которых я так старательно избегала, наконец прорвались наружу.

— Ты отпустила меня, — сказал он с лёгкой горечью в голосе. — Ты дала мне свободу. Но я всё равно все еще остаюсь здесь, как глупец.

— Ты не глупец, — прошептала я, поднимая на него глаза, наполненные болью. — Ты… ты просто не понимаешь, что я не могу быть там, где твоё место. А ты не можешь быть здесь, где моё.

Он посмотрел на меня так, будто эти слова причинили ему физическую боль.

— Значит, это прощание, — тихо сказал он.

Я кивнула, хотя внутри всё кричало от боли.

Его пальцы скользнули по моей щеке, оставляя за собой едва уловимый жар. Взгляд Азгхара был как буря: в нём бушевали тьма и огонь, смешанные с болью, которую он даже не пытался скрыть. Он стоял близко, слишком близко, и воздух между нами, казалось, плавился.

— Половина, — его голос сорвался на низкий хрип, словно он боролся с самим собой. — Ты всегда была моим самым сложным выбором.

Я не успела ответить. Его губы накрыли мои с голодной, почти отчаянной жадностью. Это был не просто поцелуй — это была буря. Его руки обхватили меня, прижимая к нему так крепко, будто он хотел слиться со мной в единое целое. Каждая клеточка моего тела горела в его руках, и я не могла сопротивляться, да и не хотела.

Поцелуй был голодным, яростным, будто он пытался вытянуть из меня всё, что когда-либо чувствовал, и оставить внутри себя. Его пальцы впились в мои волосы, наклоняя мою голову, чтобы углубить поцелуй, его дыхание сливалось с моим, оставляя меня без сил и без возможности думать.

Я чувствовала, как его магия просачивается сквозь его пальцы, струясь по моей коже. Это было тепло и тьма одновременно, искры, пробегающие по венам, разливались по телу. Его губы не просили — они требовали, властвовали, забирали всё, что я могла дать. А я отдавала, полностью и без остатка.

Его когти слегка царапнули мою талию, оставляя за собой не боль, а горячий след, как напоминание о том, что этот демон — не человек. Что это не нежность, а нечто первобытное, дикое. И от этого я чувствовала, как сердце стучит так быстро, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Когда он наконец оторвался, я была вся в его руках, дрожащая, как сломанный лист под ветром. Мои губы пылали, его взгляд, всё ещё прикованный к моему лицу, прожигал насквозь.

— Ты… — мои слова превратились в шёпот, потерянный в его тяжёлом дыхании.

— Я никогда не забуду это, Половина, — его голос был низким и прерывистым. — Даже если проживу вечность.

Его взгляд был наполнен невыносимой болью, но в то же время в нём читалась решимость. Он коснулся моих волос, а затем, словно боясь, что не сможет оторваться, резко отпустил меня.

— Прощай, Полина, — сказал он, и в его словах прозвучал последний рёв демона, лишённого того, чего он так жаждал.

И он исчез, оставив меня стоять в пустой комнате, охваченной холодом, который ни одно одеяло теперь не согреет.

Дождь бил по стеклу, рисуя тонкие потёки, и я, укутанная в плед, сидела на диване, чувствуя себя жалким подобием человека. Голова гудела, температура держалась уже третий день, а в желудке урчало так, будто там собралась целая армия бунтующих гномов.

— Барсик, — простонала я, пытаясь дотянуться до чашки с остывшим чаем. — Умоляю, превратись в разумного кота и сходи за лекарствами. Или хотя бы за булочкой. С маслом.

Но Барсик лишь недовольно махнул хвостом и отвернулся. Ему, видимо, тоже было не до меня: его миска пустовала с утра, и он, по всей видимости, уже составил план захвата соседской кухни.

Я откинулась на спинку дивана и попыталась вдохнуть носом. Попытка провалилась. Теперь я могла дышать только ртом, а это, знаете ли, добавляло в образ умирающей драматизма.

— Отлично, — пробормотала я. — Умереть в гордом одиночестве. Даже Кира уехала в какие-то горы медитировать. И денег нет. И еды. И…

В этот момент Барсик, видимо, решив, что всё это невыносимо, вдруг поднялся с места и величественно потопал к книжной полке. Я проследила за ним взглядом, пока он, лениво зацепив зубами какой-то свиток, вернулся ко мне.

И, конечно же, это был он.

— Барсик, ты серьёзно? — хрипло засмеялась я, глядя на тот самый манускрипт, из-за которого моя жизнь пошла под откос. — Ты думаешь, это мне поможет?

Барсик положил свиток прямо на мои колени, уселся рядом и выжидательно уставился на меня.

— Ну да, конечно, — пробормотала я, отмахиваясь. — Отличная идея. Прочту пару заклинаний, и, может, вылечусь. Или Азгхар придёт и принесёт мне таблетку парацетамола.

— Кто сказал, что не придёт?

Я замерла. Голос… Этот голос.

Медленно обернувшись, я увидела его. Азгхара. Стоящего в дверях моей гостиной.

Он больше не был тем устрашающим демоном, каким я его запомнила. Высокий, с чёрными, как смоль, волосами, в простой рубашке и джинсах. Но глаза… Эти глаза всё ещё сияли огнём, как в тот самый первый раз.

— Ты… — я задыхалась от эмоций. — Это… это ты?

— А ты кого ожидала, Половина? Соседа с пирогом?

В следующий миг я сорвалась с дивана, плед упал на пол, а я бросилась к нему, повиснув на его шее.

— Ты вернулся, — шептала я, чувствуя, как по щекам бегут горячие слёзы.

Он обнял меня, притягивая ближе.

— Меня отпустили, — тихо произнёс он. — Навсегда.

Я отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Но… как? Почему?

— Ради тебя, Половина, — улыбнулся он, поднимая руку, чтобы стереть слёзы с моего лица. — Я отказался от магии. От всего. Чтобы стать человеком.

Я смотрела на него, не веря своим ушам.

— Ты… Ты сделал это ради меня?

— Разве у меня был выбор? — его губы тронула лёгкая улыбка. — Ты, в конце концов, не оставила мне шансов.

— Но… но ты больше не бессмертный, не могущественный… — мои слова оборвались.