Быстро-быстро достал медицинский набор, снял пуховик и принялся доставать кусок стали стерильными щипцами, держа во рту маленький фонарик из четвёртого кармашка. На глаз нашёл блестящий раскалённый метал и запихнул туда щипцы. Острая боль раздалась по всем фронтам, и я стиснул зубы, придавив между ним язык. Вот я уже достаю небольшую деформирующейся пулю и мигом колю обезболивающее вместе с медшприцом. Беру в руку жгут и затягиваю на два пальца верх.

В это время Патрик запульнул два раза ЭМИ-гранаты. Со стороны противника послышался звук падающего металлического тела об твёрдый пол. Перехватил автомат и принялся поливать сраных роботов бронебойным свинцом. К сожалению, я чуть снова не оглох, потому что в очередной раз забыл прихватить активные наушники.

Кровотечение остановилось, и я почувствовал себя более-менее в форме. Встал, и выхватил из кобуры пистолет. Стоять могу, остальное и неважно.

— Патрик, сколько их там? Покажи жестами, — рефлекторно прикрыл я уши, стараясь не обращать внимание на тошнотворный звон.

Тот левой рукой показал четыре пальца, приглядываясь к стене. Вспомнив, я вытащил из подсумков ему два магазина, которых он ловко поймал.

Что же делать… Бежать, или ждать? Если мы сбежим, то ничего не изменится, лишь придётся слегка подремать, пока Патрик будет спасать меня от возможного заражения. Можно, конечно, подождать, но тогда этих железных воинов станет неописуемо много, раз уж такой отряд не смог разобраться с ними, а у тех были и автоматы, и ручные пулемёты.

И в этот момент раздался из динамиков, что каким-то чудом до сих пор работают при такой температуре и влажности, вполне себе спокойный человеческий голос среднего возраста.

— Вы, как я представляю, чужеземцы, — утверждая сказал неизвестный голос, чётко передающийся с разных сторон потолка.

— Допустим, вы правы, — громко ответил я, рукой опуская автомат из рук Патрика. Тот резко повернулся на меня, но понял команду. И в ответ дальние выстрелы притихли, словно те, кто стреляли ни с того, ни с сего исчезли.

— Ваши цели предсказуемы, оттого я до конца буду отстаивать территорию, — и без вздоха продолжил. — Предлагаю вам сдаться без общих потерь.

— Чтобы мы сложили оружие? Нее, так не пойдёт, — усмехнулся я. — И не надо разговаривать со мной человеческим голосом, мне от этого тошно.

— Как будет вам угодно, — мои уши…

— Что? — охуел я. — Зачем ты…

— Вы соглашаетесь?

— Нет конечно, — мгновенно ответил я. — Кто в здравом уме будет сдаваться своему же творению? — усмехнулся напоследок я и взял в левую руку пистолет щёлкнув предохранитель. Кивнул Патрику, и тот взял в руки гранатомёт, как вдруг…

Из-за угла бесшумно вышло три непривычно выглядящих робота со сверкающими глазами, что в свете фонаря Патрика выглядели очень… страшно. А что страшно — то опасно. Как и все враги. Но к своему неожиданно появившемся испугу я не успел среагировать на то, как в мгновение происходит внеочередной раскат грома, и моя вторая принцесса, в прямом смысле этого слова, лопается, разлетаясь на мелкие кусочки вместе с механизмом и магазином.

Неосознанно я сильнее обычного расширяю своё зрение. Кровоточит рука, которая секунду назад сжимала приятную рукоять десятимиллиметрового пистолета. Бешено стучит сердце, предвкушая наряду с мозгом свой последний провал, где меня ждёт уже не тринадцатое принятие пули, и не множественные переломы конечностей с оторванными ногтями.

Нет.

Меня ждёт смерть.

И в этот момент Патрик делает отчаянную попытку прикрыть меня своим телом, когда его буквально отбрасывают в сторону два робота. Оставаясь последним, кто ещё на ногах, я в спешке беру в руку луч, но он соскальзывает с окровавленной руки, что практически вся изрезана осколками и переломана в фарш, но к удивлению сохранившая все пальцы.

И вот момент.

Робот оказывается передо мной. Заносит ладонь над головой, и моё сознание резко уходит в небывалое небытие.

***

Бессвязные голоса, ведающие непонятно что. Куролесила всей палитры цветов с её миллиардными оттенками, если не бесконечными. Синий огонь, красный, зелёный… Машины. Электромобили и автомобили без водителей разных производителей и моделей, разъезжающие в хаотичном порядке в глубине моего сознания.

Отовсюду слышатся приглушённые одинаковые выстрелы огнестрельного оружия. Пистолеты, пистолеты-пулемёты, пулемёты, винтовки, штурмовые винтовки, снайперские винтовки… Отводы газов, разные механические движения с последующим звуковым сопровождением в виде приятного лязга металла. До боли любимый и в точности такой же ненавидимый.

Вот уже всё приглушается, пока вокруг вовсе не остаётся ничего. Ни людей, ни их отвратительный голосов и лицемерных идеалов. Ни стеклянных и бетонных небоскрёбов, где каждый похож на другого. Ни криков и ора, плача и дыхания солдат, где некоторые считают долгом вспомнить напоследок свою мать. И ни человеческого фарша, которого я лицезрел вместе со своими товарищами. Обессиленные гражданские, что не успели эвакуироваться, и которых нам приходилось иногда собирать кучкой и сопровождать до точки эвакуации, где их потом забирали межатмосферные челноки.

Просто чёрная пустота, будто я закрыл глаза в полностью тёмном помещении без запаха и звука.

Пустота.

Видимо мои сны и кошмары решили дать самим себе отпуск, провозгласив себя несчастными, словно только они и страдали от своей же работы.

Меня это бесит. Бесит надуманное и выдуманное самим собой. Я многое мог сделать и много чего имел, хоть и не сильно этого желал. Просто иметь обычный заработок и место жительства на обычной планете, где ещё вовсю не шла агрессивная перестройка в экуменополис.

Просто жить… Я многого желаю и стремлюсь?

Резко ворвавшиеся кольнуло меня до всего, что только могло остаться от тела.

Эта гарь сожжённых тел и жуткого пота от горящей растительности…

Сладостный запах одного вещества, из-за которого большая часть живых существ может иметь сознание…

Люди, которые просто исчезли, потеряв единственное, что делало их теми, коими они привыкли быть — жизнь.

И сейчас, поняв то, что я жив, хоть и пребывая в очень знакомом моменте, движусь на восток вместе со своим вторым в жизни отделением поддержки, где я руководил и был неким подобием главы. Четыре штурмовика, четыре пулемётчиков, один радист и военный врач. Меня предписали как командира. Этому послужило звание офицера и две выигранных битвы на предыдущей планете. А может и отец вместе с дядей постарались, кто знает.

Дружный топот по растоптанной в грязь дороге было единственным, что слышалось в относительной тишине падающих грязных капель. В небе то тут, то там стояли огромные шлейфы чёрного как копоть дыма, видневшиеся даже сквозь занавес вечернего дождя.

Сгоревший лес окружал нас с двух сторон, и казалось, что среди этих стволов виднеется человеческая фигура, но после трёх повторных подтверждений разведки в близлежащих квадратах, мы шли куда более смело и старались затмевать собственную тревогу в зародыше, пока она не успела натворить бед.

— Орёл, видно что-нибудь? — спросил мужчина за моей спиной. Вроде автоматчик.

— Неа, — смотря вперёд пожал тот плечами. — До локальной точки дислокации приблизительно… — глянул он в блокнот и что-то несколько раз провёл и зачеркнул. — Триста сорок тысяч футов, если не все пятьдесят.

— Ебать как далеко… — выдохнул позади. — Ноги еле держат...

Ко мне обернулись впереди движущиеся, словно чего-то ожидая, и видимо не дождавшись моего ответа, повернулись обратно.

Уже через секунду радист, идущий за Орлом, грубо посвятил ноющего привычным реалиям:

— Акула, заткнись живо.

— Это приказ? — усмехнулся тот в ответ.

Радист замолк. Но уже вместо него ответил уже я:

— Приказ, — сказал я безоговорочно. — Так что живо возьми ноги в руки и двигай как все. Не хватало нам тут ещё таких… кадров. Знаю, что все устали. Но как появится шанс встать на ночлег, я сразу сообщу.