— Да, я полностью уверен, — заверил мой отец.

Но я-то понимал, что он вообще не уверен в этом. То дело смотрит глазами то туда, то сюда, но никак не может определиться на определённом месте, куда бы зацепился глаз.

Уже стемнело. Мы делали несколько перерывов, но моё тело всё никак не могло успокоиться, то и дело ноя как подстреленная в четыре лапы собака. Марк с Блассеном также разделяли моё мнение, жалуясь на боли в спине, в ногах… по всему телу…

Когда уже ничего не было видно, и где лишь в небе можно было лицезреть серый спутник и голубоватую планету слегка выше и правее неё, мы дошли до еле заметных белоснежных отклонений, которые если присмотреться, нехило выделялись на теме снежного подножья горы. К счастью, нам помог фонарик, который так заботливо прикрепил я к своему забрало.

Краска на стене не идеальна — эта самая белоснежность уже представляла из себя что-то похожее на тёмное серебро.

— Мы пришли?.. — спросил отец так, словно себя.

Он аккуратно положил свой камуфляжный рюкзак на сугроб, после чего сделал несколько шагов до некого подобия платформы длиной в пару футов.

— Неужели… я…

На этом его слова оборвались, так как он просто упал на колени и сидел так ровно тридцать семь секунд, прежде чем эту тишину небольшого дуновения ветра и морозной свежести не нарушил сам Блассен:

— Мистер Отто, прошу прощения за грубость, но… а когда мы входить-то будем?

Тот, не спеша что-либо предпринимать, просто встал с колен, прошёл мимо Блассена, который испуганно закрылся руками, подошёл ко мне, развернул, достал режущий луч размером с небольшой канцелярский пенал из кармашка моего рюкзака.

— Так… Кажется, я тебя понял, — прокомментировал я, наблюдая, как отец наклонился перед стеной.

Я подошёл ближе, когда он направил устройство на землю, предварительно что-то скорректировав.

Вот он вытянул координатор, и настроил мощность с длиной.

Небольшая задержка, и…

Раздался громкий треск вместе с появлением красного потока, называемого простым добывающим лучом, использующимся в промышленных и шахтёрских целях.

— Отойдите, — скомандовал он.

Я сделал несколько шагов назад, оглядываясь за спину. Мои товарищи повторили вслед за мной.

Вспомнив об огромном мясном мешке, которого я сейчас держал в руках, я без зазрения совести просто сбросил его в ближайший нетронутый сугроб. Она упала без какого-либо сопротивления, лишь негромко выдохнула, как и подобает завёрнутому человеку. Самое главное, что сугроб был достаточно глубоким, дабы ни капли не беспокоиться о её благополучии.

В это время отец мастерски орудовал лучом, прорезая непонятный мне бронелист словно пластилин пластиковым ножом.

Вырисовывался еле заметный равнобедренный треугольник ростом в меня, и не останавливаясь, он всё продолжал удерживать рукоять двумя руками.

Сначала основание, потом плавно к вершине, а после снова по основанию, действуя по часовому.

Продолжалось это до тех пор, пока он не вырубил луч.

— Отец, почему остановился? — спросил я.

Тот, испуская малозаметный пар, повернулся на меня.

— Да устал я…

Недолго его хватило.

— Ладно, — подошёл я к нему. — давай мне луч, я продолжу.

— Хорошо… — вложил он в ладонь серую рукоять размером с алюминиевую банку газировки. — По моим ощущениям… я прорезал достаточно глубоко… — тяжёлый вдох. — У них достаточно неплохая обшивка, раз уж… и шестой мощности не хватило…

— Хорошо, я понял.

Пока я ждал того, пока он уйдёт, я снял перчатки и осмотрев само устройство, весом в три фунта (~1,3 кг), меня посетила простая мысль:

Слишком опасное устройство.

***

И вот, спустя семь минут я дошёл до края.

По моим ощущениям общая прорытая длина составляет двенадцать футов (~3,7 метров).

Много, очень много.

Как я понял, что преодолел край? Во-первых, это обуславливается простой лёгкостью, которую я почувствовал в тот момент. Ощущение того, что тебе больше не обязательно надавливать в нужно направление и стараться попасть в сделанную тобой щель. Во-вторых, исходя из простой логики я не думаю, что какой-либо инженер, проектирующий внешнюю защиту, станет возводить её глубину больше пятнадцати футов, так как это просто нерационально в плане используемых в конечном итоге денежных средств для поставки или выплавки материала, который будет использоваться как основной. А я как посмотрю, то этот самый материал является чистым, что ни на есть, титаном.

— Олигархи… — пробормотал я, осматривая расплавленный серый металл.

Как я помню, температура его плавления превышает порог в две тысячи Фаренгейтов. Это значит, что это хреново-устройство, использует луч, который смертоноснее лавы?

Много раз я видел, как его используют люди, да и сам читал инструкцию по её использованию. До этого момента, я его ещё никогда не использовал на практике, лишь держал и включал, дабы утолить собственное любопытство.

Но сейчас, я могу с уверенностью сказать, что этот луч — просто величайшее открытие человечества в области использования направленных лучей в целях расплавки многих материалов.

Мне неизвестна её настоящая мощность, как и скрываемый потенциал, но… оставлю-ка я это себе.

Касательно самого итога, то могу сказать, что это было долго, да и само то, что осталось, нам просто ни раздвинуть, ни убрать.

— Майк, — положил на правое плечо отец руку. — верни добывающий луч. — вытянул он раскрытую ладонь.

Ни капли не колеблясь, я опускаю его ладонь и убираю руку с плеча.

— Отец, я оставлю его себе, — сказал я, и решил добавить: — Ничего личного.

Тот, слегка отойдя, устало выдохнул.

— Ладно… оставляй. Только не используй просто так, заряд держится около часа.

— Да, понял.

Я оглянулся и увидел, как Марк с Блассеном о чём-то разговаривают, сидя напротив переносного костра, сделанного из лёгкого металла.

— Осталось лишь что-нибудь придумать.

Ты ничего не придумал? Отец, ты сейчас серьёзно?

Я нахмурился, но сразу вспомнил, что наши лица закрыты.

— Отец… — стараясь собраться с не лучшими мыслями, я невольно повысил голос. — Ты сейчас сказал, что у тебя нет идей, касательно проникновения внутрь архива, базы или лаборатории?

Тот, словно ожидая чего-то, не спешил отвечать мне, и мы простояли подобным образом секунд десять.

— Да, — нехотя признался он. — Всё верно.

— Ой, бля-я, пиздец… — только и вымолвил я.

Я ошеломлён. Больше мне нечего добавить.

Всё то время, что мы пробыли в пути, я думал, что раз уж отец искал это место столько лет, то точно бы не стал забывать про то, как именно он проникнет в него. Возможно, он был уверен в том, что вход располагается здесь, снаружи. Но нет, его просто не существует.

Вероятно, люди, что возвели внутри этой горы базу, лабораторию, не важно, то наглухо закрыли все входы и выходы, после чего ушли отсюда, или же остались там гнить.

После того, как я прокомментировал безалаберность отца, мы вернулись обратно к колымаге, которую я спрятал в горной тени.

Уставшие и поникшие безвыходностью, мы сначала поели за своими местами, изредка перебрасываясь словами, а после я потушил свет сев на кресло, и зажал рычаг, насколько это было возможным, зафиксировал его в горизонтальное положение.

Нет, я не прав. Я надеюсь, что вход где-то недалеко от той стены. Если я иду в правильном направлении, то он должен находиться в толще горы, или же под подножьем, то есть, перпендикулярно или же диагонально, тут вероятность пятьдесят на пятьдесят.

Если исходить из слов отца, про, как он сказал, бункерные секции и огромные, как котлы помещения в высоту превышающих обычных коридоров, то легко составить общий план о базе.

Да, исходя из этого можно предположить, что скорее всего вход будет вертикальным, хотя… это лишь предположение, да и не обоснованный. Оно возможно только лишь из-за того, что в толще всей горы не было обнаружено хоть одного входа. Возможность его расположения в других горах я исключаю, но если моя теория неверна, то мне придётся изучить и данный вопрос.