— А что тогда? — спросила она чересчур наивным голоском.

Девушка фальшивит. Это виднелось во всех её репликах. То интонацию наивную подберёт, то отвечает как-то уж слишком нереалистично. Парни этого возможно не замечали, либо попросту не придавали этому какое-либо значение, но если её ложь продолжится, если она не перестанет вешать нам кредитные бусы на шею, то это может сыграть с нами в злую шутку.

— Мы лишь допросим вас. Заберём всё.

— Включая этот транспорт, — подключился Марк.

— Верно сказано, — и глянул на девушку. — нужны лишь ключи от него, — Блассен символично щёлкнул пальцами.

Они улыбнулись, и каждый по своей манере. Второй слегка ухмыльнулся, а первый… подошёл к девушке, чуть ли не вплотную спросив:

— И где же эти самые ключи, дорогуша?

Мы затащили трупы солдат вместе с их выпавшими винтовками. В общей сумме я насчитал трое трупов, но четвёртого, который был одним из первых, и который тогда прятался за сугробом, так и не отыскал. Видимо дезертировал, так как нет других вариантов, и потому, что эта версия наиболее вероятна по сравнению с другими. Да я и не беспокоился о нём, так как если он и вправду дезертировал, то вряд ли станет возвращаться обратно, на верную гибель.

— Как-то они уж слишком убого выглядят, — прокомментировал я и решил дополнить: — как для солдат.

— Трупы как трупы, Майкл, — выдохнул Марк. — Они везде выглядят одинаково.

— Мне противны не трупы, а они сами, их вид.

Эти длинные бороды, как у большинства членов аристократии некоторых исторических личностей, выглядели уж слишком неухоженными, словно хренов соломенный веник, который используют небогатые люди, да и к тому же татуировки на каждом лице, символизирующие непонятно что и кого.

Но к чему я точно относился если уж и не нейтрально, то положительно, так это к их чертам лиц и шрамам. Не знаю, как у них, но обычно шрамы у нас удаляются сразу же по прибытию в воинскую часть. Видимо экономят на производстве шрамоудалителей… Но какой от этого толк, если они по цене как обычный потребительский смартфон?

Эта загадка оставалась для меня нераскрытой.

Черты их лиц наделены грубыми пропорциями и заметными шрамами. Именно по ним я сразу понял, что передо мной лежат настоящие что ни на есть военные ветераны, прошедшие сквозь лаву и воду, побывавшие не на одной планете, и пережившие множество не самых простых боёв. К сожалению, или к счастью, это локальное сражение оказалось для них последним.

Мне не было жаль их, да и сейчас я просто забыл о них, но если говорить откровенно, то будь они в армии нашей Федерации, я бы без лишнего выкинутого слова повысил бы их с пехотинцев до личной гвардии какого-нибудь главы небезызвестной компании. И зарплата немаленькая, и статус достойный.

Если говорить о самом понятии мёртвого тела, то мне всегда было как-то… безразлично? Обычный труп, который когда-то был человеком, стал ничем иным как кормом для флоры и фауны. Ещё в детстве отец говорил мне не поддаваться естественной реакции на вид и запах данной материальной оболочки — отвращению. Рвотные рефлексы срабатывают моментально, как и желание уйти подальше от пробирающего до мурашек бледного, или чёрного, в зависимости от стадии разложения, тела. Но эти трое будут валяться здесь до скончания времён будучи навеки замороженными, если не случиться вдруг аномальная жара.

— Но я соглашусь с тобой, трупы всегда являются трупами, — закончил я мысль.

Я не стал комментировать то, что в салоне пахло не очень приятным запашком, как и Марк. Хоть я и уверен, что он сдерживался, так как всё время, которое мы здесь перебирали некогда живых вояк, он заметно корчился, изредка сжимая нос. Сейчас же он присел ко второму солдату, убитому самым первым. Левой рукой приоткрыл внутреннюю часть пуховика, а правой достал из кармашка ключи вместе с идентификационной картой с другой ключ-картой.

— Откуда ты узнал, что именно здесь всё это будет лежать именно там? — обведя рукой спросил я скорее из принципа, нежели из любопытства.

— Он выглядит так, будто являлся главой этой шайки. Большего сказать я не могу.

Я молча наблюдал за этим, пока он не предложил глянуть на вещи.

На идентификационной карте была изображена фотография белокожего лысого мужчины с щетиной среднего возраста. Рауль Этингер, поселение Тхатхи, Килиниат. По званию лейтенант. Принадлежность — Пороговое Ополчение Килиниата.

Также была алюминиевая ключница с тремя короткими ключами, сделанными из обычной латуни. Первый, судя по всему, служит для сейфа, второй для задних дверей, а третий для самого транспорта, которого я отныне буду именовать — Колымагой.

Электрические замки используются везде, но никто и никогда не забывал про старинные механические устройства фиксации. Эти ключи предназначались именно для них, хоть и уступают в вопросах безопасности более продвинутому собрату, коего я упомянул выше.

— А это что? — поднёс к моему лицу Марк неизвестную тёмно-зелёную пластиковую карту.

Я присмотрелся и произнёс:

— Доступ к оружейному сейфу.

Марк поднялся на ноги и вышел из салона. Скорее всего пошёл к Блассену, так что не буду им мешать. Два старых друга как-никак.

А у меня же осталось ещё несколько дел, которыми я бы занялся прямо сейчас, незамедлительно…

***

Невысокий худощавый брюнет, которому над вид не меньше восемнадцати лет, находился в скрытых сомнениях. Слабый морозный ветерок прошёлся по его лицу. Ответом на это были стянутые в моменте тонированные очки нулёвки и тёплый шарф, сделанный из очень плотного шёлкового материала.

Наступив на довольно низкую железно-сетчатую ступеньку, он едва не поскользнулся, и добравшись до Блассена, который скрестив руки вглядывался в горизонт, не решился его беспокоить, а лишь запихнул руки в карманы и принялся ждать, пока тот не прекратит заниматься наблюдением.

За то время, пока они находились в относительной тишине, Марк воспроизводил по нескольку раз одно и то же:

«Я увидел смерть».

Прожив всю свою жизнь до этого дня в колонии, ему никогда не приходилось стрелять по людям, как и видеть чьё-то мёртвое тело. Стрелять по мишеням — это одно, а намеренно лишить кого-то жизни — уже совсем другое. Так он размышлял, но от истины не убежишь.

Обращаться с оружием его научил Майкл, а экстренной полевой хирургии и самим знаниям первой помощи уже собственный отец, Аццо, который был осуждён за подпольную хирургическую работу в одной из больших преступных мафий. Это не обошло и его жену. Из-за тщетных и неоднократных допросов выяснить интересующие полицию вопросы — срок их заточения в колонии строгого режима возрос.

Но им предоставили выбор.

Стандартная колония далеко за чертой города, или же по-другому — планетная ресурсодобывающая. Подробности второй не были описаны в документе, да и он сам был скептически настроен на некоторые условия. Очень ограниченный размерами и массой багаж, ежедневный разносторонний труд для дееспособных лиц, и неразглашение о подробностях колонии.

Он несколько раз менял свой выбор, но окончательным всё же стала ресурсодобывающая. На это повлияли мнение жены, весомые плюсы условия содержания, а также возможность вести минимально возможную стандартную жизнь.

Развернувшись, Блассен опустил руки и заметил Марка, смотревшего в одну точку.

— Вижу, ты думаешь о Майкле, — негромко сказал тот.

— Да ну? Заметно что ли? — фальшиво удивился Блассен.

— Шестнадцать лет тебе ни о чём не говорят? — намекнул Марк на продолжительность их дружбы.

Блассен приставил правую руку к подбородку, будто серьёзно думая над вопросом.

— Возраст согласия в нашей Федерации?

— Бласс, — Марк нервно почесал переносицу. — ты действительно настолько тупой или притворяешься им?

— Думаю, ты и без меня знаешь правду.

— Именно.

Блассен уже набрал в лёгкие воздуха, как Марк продолжил:

— Если переходить к сути, то хоть он и тот ещё говнюк, но без него мы бы ничего не сделали, если и вовсе не сдвинулись с места.