На уровне полуметра от земли идет одна труба, самая широкая в диаметре и только она ведет себя «ровно» и не извивается как пьяная девчонка на дискотеке. Иногда на ней что-то лежит. Грязная серебряная ложка, на кончике которой еще засыхает остаток паштета из консервы. Пачка из-под сигарет с одной папиросой внутри — я замер на мгновение, но понял что не очень и хочется курить. Пепельница из пивной банкой под трубой, там даже есть окурки со следами помады (и откуда здесь взяться женщине), корзинка с мятыми обрезками разноцветной ткани, открытая банка краски и кисточка засохшая лежит рядом. Обертка из-под конфеты. А вот оно что. Я опять остановился. Да, это она. Знакомый фантик. А вот и встреча которую мне обещали.

— Заканчивай игры, Федя! Где ты там?

В конце коридора вспыхнул свет. Значит эти трубы ведут не в бесконечность и во сне что-то заканчивается и начинается. Маленькие щупальца добегают до финала и уходят вверх. Прямолинейные широкие по обе стороны врезаются по обе стороны белой двери. На ручке двери висит широкополая черная шляпа.

Я делаю шаг и слышу противный звук. Такой скрип, будто-то чем-то острым тянут по металлу. На широких трубах возникают царапины и они бегут в мою сторону, увеличиваясь в течении как речки и там где рисуется царапина с визгом вылетают искры.

Царапины приближаются одновременно с двух сторон и мне кажется, что сейчас разрежут на две части, но они бегут мимо и также исчезают в стене.

Я продолжаю свой путь и остановившись у выхода ногой сбиваю головной убор, не хватало еще эту гадость руками трогать. За ручку все-таки взяться нужно, я должен войти и посмотреть что там с той стороны.

Дверь открывается легко, с негромким, похожим на мурчанье скрипом. Если в коридоре было жарко, то здесь раскаленный ад, с тысячами чадящих огромных наполненных маслом котлов. Жара выталкивает меня назад, так что приходится пропихиваться сквозь воздух, как сквозь огромный кусок ваты. Я обливаясь потом закрываю за собой дверь, такое воспитание. Пот по спине течет рекой, пот струится из ушей, глаза на мокром месте, волосы влажные и торчат клочьями в разные стороны.

Это огромное круглое помещение, наполненное туманом как сауна жарой. Над головой раскачивается на цепи огромная лампа, на абажуре уселась сова и слепо смотрит вниз. Вокруг в стенах дверцы десятками, за дверцами прыгают языки огня. Это печи, много печей ожидающих своих дров, а посередине зала главный истопник сидит на табуретке сгорбившись и чистит картошку. Откуда я это знаю?

— Это же сон, — говорит человек, — здесь все всё знают. Захватил мою шляпу?

— Здравствуй, Федя. Наверное нет.

— А помнишь как ты меня бил? — произносит существо и медленно оборачивается, — ага, бил. Кровь пускал. Пугал. Оборотней подсылал. Хочешь конфетку?

Он размахивается и кидает, но я делаю шаг в сторону и маленькая вещица падает рядом. И, правда, конфета. И откуда он их берет?

— Это сон, — отвечает Федя Крюков, — здесь есть всё. Сгоняешь за шляпой?

— Сам сходишь. Что в моём сне забыл?

— А ты уверен, что он твой?

Я вижу нож у него в руке, а во второй лапе картошку, которую он недочистил.

— А ты кто?

— Что? Да ты подходи, не бойся, Игорь.

Я продолжаю стоять и рассматривать нежелательный элемент своего сна.

— Ты ведь не Федя. И манера речи не та и голос изменился. Кто ты, дядя?

— Я?

Он оборачивается, и я вижу изуродованное ожогами лицо, голова его представляет одни сплошные рытвины и ни одного волоска на лысом черепе. Да, это наверное Федя, но обгоревший почти до костей.

— Федька, я. Вон и конфетки на месте. А что насчет голоса, так попробуй без связок поговорить, хорошо что не чирикаю как евнух, а наоборот. Мне нравится, по-мужски звучит, грубо.

— Ты не Федя. Отмазка хорошая, но нет. Кстати как ты выжил? Зачем вообще в огонь прыгал?Ты дурачок?

Он прищуривается, нет ни бровей, ни ресниц, но где-то там под сгустками обгоревшей плоти есть не лопнувшие от жары глаза.

— Я просто Федя Крюков. Просто ФК. Клянусь моей перчаткой.

Он торжественно поднимает правую руку и шевелит кожаными пальцами, обернутыми в перчатку как в пищевую фольгу. Из каждого пальца торчит длинное тонкое лезвие.

— Что за хрень? Я уже видел это.

— И ничего не понял? Говори, это всего лишь сон! Нестрашно, пока я не захочу чтобы было страшно. Подскажу. Раз, два. Федя Крюков заберет тебя! Три, четыре запирайте двери в квартире. Пять, шесть Федя хочет всех вас съесть. Семь, восемь… Ну, дошло?

У меня и правда что-то крутилось в голове, воспоминания, ассоциации, но связать не могу в кучу, да и не хотел подыгрывать этому лысому куску жаренного мяса. Поэтому просто пожал плечами, а он перчаткой воздух рубанул, как мечом.

— Да что с тобой не так? Разрезать тебя на ломтики и забыть как глупый сон.

— Что-то я запутался, — говорю, — ты кто, дядя?

— Я Федор Крюков! Фк! ФК! Понял или нет? Ты кино вообще любишь смотреть?

— Почему бы и нет. Про спорт любил.

Он улыбнулся и отшвырнув ногой стул шагнул в сторону. Из тумана вышли две девочки близняшки и начали прыгать через скакалку проговаривая на английском «One two Freddy’s coming for you Three four better lock your door Five six grab your crucifix Seven eight can you stay up late.»

— Понял? — улыбнулся Федор, — теперь понял.

— Короче, — я развернулся и потянулся к ручке, — я домой.

Взялся за нее и сразу отдернул не удержавшись от крика. Железная ручка была раскалена до предела и боль пробила от ладони до плеча всю конечность. Я махал ладонью и дышал на нее, а Федя истерически смеялся запрокинув голову, на которой уже красовалась новая шляпа. Девочки продолжали упражняться, как ни в чем ни бывало.

— Я не хочу тебя обижать и не буду. Но вот мой сон, он не любит обычек. Может трубу прорвать и кипятком обжечь, может паром обдуть, девчонки могут скакалкой задушить или сквозняком в печь затянет, а там горячо.

— Это всего лишь сон, я проснусь, Федя. Хоть и не выспавшись, благодаря тебе.

Девочки остановились, Федя смеялся недолго, но громко.

— Если бы ты любил кино или хорошо английский в школе учил, ты бы понял, что тот кто умрет во сне умрет и наяву. Переставай шутить и давай серьезнее будь.

Девочки продолжили свой монотонный танец, а пар надвигаясь сзади накрыл их паром как занавесом. Еще мелькали тени немного, но скоро скрылись и они вместе с топотом ножек по земле. Федя зато светился как артист на цене под лучом прожектора.

— Ну вот и хорошо, по лицу вижу, что спокойнее ты стал, послушнее. Хороший мальчик. Вопросы есть? Отвечу, пока добрый.

— Где Федьку дел, сновидение?

Как его перекосило это нужно было видеть. Так руку сжал, чуть морду себе не порезал своими же лезвиями.

— Нет его! Нет никакого Федьки! Я это! Я — меняющий лики пришел в этот разрез под его личиной! Много лет назад когда встретились два мира Обычек и Фантазий я тоже был здесь. Затаился по приказу Верховного чтобы изучить разрез и вступить в бой, когда будет нужно! Ясно тупоголовый питомец жабы?

— Честно? Набор слов.

— И зачем… — пробормотал Федя, доставая вполне себе целые, не расплавленные очки и водружая их на нос. — Значит так. Историю ты хоть знаешь?

Он уже перелистывал блокнот с черной обложкой.

— Из кожи девственников, кстати. Будешь себя хорошо вести, питомец, подарю. Как особенные люди появились на земле?

Не хотелось мне с этим куском мяса говорить, но двери за спиной уже не было. Только стены вокруг и работающие печи. Ну и Федя Крюков.

— Пришли. Появились сначала из пустыни южной Африки, потом у берегов Австралии явились из Тихого Океана, потом в Новой Зеландии, на Чукотке пришли вместе с пургой и полезли как тараканы отовсюду. были небольшие стычки сначала, но потом Мировое Правительство в кои-то веки смогло договориться друг с другом и с особенными и почти полвека продолжалась мирная жизнь.

— Сосуществование, — поправил ФК, — вы просто разрешили им жить на ваших землях. В обмен на всякие магические штучки и полезности которыми с вами поделились. Особенно с военными — эти любят пробовать новинки. А потом повернули магию против тех, кто вам её дал.