Я осторожно положил яблоко на край тарелочки и подтолкнул тремя пальцами. Фрукт переваливаясь с боку на бок медленно покатился, не рухнул вниз, к центру под воздействием силы тяжести, а преодолевая силы тяжести держался по кромке, зашел на круг, завершил его и двинул по новой. Процесс пошел. Дьявольский инструмент подчиняется мне. Касьян предупреждал, что его нужно будет приручать если не выйдет с первого раза, но мою силу фрукт почувствовал и решил не спорить.

— Кручу-верчу, посмотреть хочу. Катись, наливное яблочко, по серебряному блюдечку и покажи мне моего напарника.

Яблоко ускорилось, я даже замер, предвкушая. На секунду захотелось остановить движение, закинуть тарелку в пакет, спрятать в сейф и забыть хотя бы до прихода Гнулла, но любопытство пересилило. Моргнула фарфоровая поверхность внутри дуги, замигала реальность проваливаясь в саму себя и наконец я увидел.

Саня полулежит в кресле перед монитором. На экране сериал с чумазыми викингами. В подлокотнике кресла торчит банка с энергетиком Burn, он достает её, делает глоток, вздыхает и ставит назад. В левой руке дымится сигарета. Пепельница сделанная из пустой консервы дымит рядом с клавиатурой. Он одет в клетчатую рубашку и затасканные шорты. Лекарств не обнаружено от слова совсем. Однако.

— Привет, — говорю я и наклонившись ближе как к микрофону, повторяю еще раз, — Привет, Саня!

Он не слышит, то ли слишком увлечен фильмом, то ли я не включил звук у этой штуки.

— Привет! — говорю, — Меня слышно?

Чувствую себя дураком. Не подозревающий о слежке напарник почесал причиндалы и потянулся за банкой. Сигареты и энергетик, какая-то мерзкая смесь. Окурок в руке превратился в бычок и он привстал, чтобы затушить его в самодельной пепельнице, не обращая внимание на призывы из-за спины.

Я мысленно развожу руками и не задумываясь особо стучу пальцем по изображению, как по микрофону. Изображение чуть плывет, но возвращается в норм состояние почти мгновенно, а я повышаю голос.

— Алло! На лодке! Ответьте на запрос!

И тут он услышал. Не успев сесть обернулся удивленно и встретился со мной взглядом, мне так показалось. Что там показалось ему я уже и не спрашивал, но бомбануло товарища изрядно, да так что я пожалел о своей выходке.

Он побелел, глаза расширились, а сам с такой силой дернулся назад, что сел задницей на клавиатуру. Правой рукой сбросил пепельницу и десятки окурков украсили пол и часть клавиатуры, пепел просыпался между клавиш и окрасил грязно серым пальцы напарника. Непотушенный окурок прилетел в монитор, выбивая искры, а тот открыл пятерку окон и что-то бессвязное, похожее на призыв демонов печатал в блокноте.

Я сам отодвинулся от тарелки и не отрывая глаз от изображения, только беззвучно шевелил губами, боясь что-то ещё сказать и тем самым вызвать «демона инфаркта» для молодого парня.

— Что ты такое? — простонал Саня и прищурился, — Игорёха? А как ты так… В этом шарике…

— Ловкость рук и никакого мошенничества. Это я к тебе с приветом. Затуши бычок, а то сгоришь.

Он растоптал невидимый отсюда окурок и повернулся ко мне уже с другим выражением лица. Прищур говорил, что он уже начал отходить и хотел подробностей.

— И как ты там висишь в этом облачке? Что-то на особенном? Вскрыл чужую посылку?

— Будешь работать сколько я и не так летать начнешь. Ты возвращаться собираешься?

— Игорь, Игорь. Он отвернулся, разглядывая кресло, — Хорошо, что полбанки выпил, а то разлилась бы. А вот клаву чистить замучаюсь, а вонь не выветрится никогда. Не знаешь, есть такие маленькие пылесосы, чтобы клавиатуру продувать?

— У нас тут столько всего происходит интересного. Не справляюсь я в одиночку. Ты по виду не сильно и больной уже. Когда вернешься?

Саня приложил ладонь тыльной стороной ко лбу и головой покачал.

— Как вылечусь так сразу, мой друг. Точно тебе говорю. Истина.

— Но я не справляюсь. Выйди хоть на день. Возьми пачку таблеток и посиди восемь часов у руля, дай отдохнуть хоть сутки.

Я невольно включил такой попрошайнический тон, что когда позже вспоминал этот жизненный эпизод, то неизменно краснел. Но так хотелось получить хотя бы выходной, что имеем, то что имеем. А на Саню это никак не повлияло, даже наоборот, поскучнел напарник.

— Где я веник засунул? — бормотал он оглядываясь, — совсем память потерял вместе со здоровьем.

— Ну так что? — настаивал я уже понимая, что зря сотрясаю тарелочку, — Выйдешь завтра на одну смену?

— Давай, позже поговорим. Давай, пока.

Он махнул рукой и картинка пропала. Яблоко скатилось в центр и замерло там без движения. Саня ушел. А что так можно было что ли? Похоже, что если клиент не хочет, то общаться с ним нельзя.

Не удержавшись я закрутил яблочко ещё раз.

— Кручу-верчу, посмотреть хочу. Катись, наливное яблочко, по серебряному блюдечку и покажи мне моего напарника!

Яблоко прервало бег и скатилось в центр.

— Кручу-верчу, посмотреть хочу. Катись, наливное яблочко, по серебряному блюдечку и покажи мне Александра!

Непослушный фрукт перевалился через край тарелки, проскакал по столешнице и свалился на пол. Чуть не уронив фарфоровый артефакт я побежал ловить краснобокого мерзавца. Больше пробовать не стал, просто сел и уставился в окно.

— Вот так и проси кого-то. Никогда этого не делал, потому что всегда отказывают, а тут не выдержал и получил свой от ворот поворот.

Санька не обрадовал. Обычный Санька. Проще было бы мертвецу позвонить и его попросить выйти. Или Касьяна попросить привести еще кого-то. Эти не откажут. На помощь нечисть придет охотнее, чем свои. Кому скажи не поверят.

Расстроил меня напарник. Если что-то не предпринять, то куковать мне еще в этих четырех стенах не меньше русского месяца, а мне уже работа по ночам снится.

Не знаю правильно поступаю или нет, но беру яблоко и опять закручиваю его как крупье пускает шарик над колесом рулетки.

— Кручу-верчу, посмотреть хочу. Катись, наливное яблочко, по серебряному блюдечку и покажи мне моего начальника!

Ну а что? Долго я буду здесь висеть, как сопля на проволоке? Деньги это хорошо, но как бы у нас тут не рабство.

Картинка появляется постепенно и мне кажется, что я слышу запах жареного мяса и специй. Шеф стоит спиной ко мне (яблочко любит подкрадываться сзади) и переворачивает стейки на сковороде. На голой белой как стена спине смешно завязаны шнурочки от фартука. Хорошо, что он не в одном фартуке, а натянул шорты в полосочку. Потому что судя по игривому настроению рыжей тетки, которая чмокает его в шейку и убегает, когда он ругается, тут всё только начинается.

Меня она не увидела, даже бросила взгляд вверх вызвав желание нырнуть вправо, как от выстрела, но я удержался, а тетка даже глазом не моргнула. Ладно.

Я выждал немного, они что-то там себе переругивались, но в итоге дама сказала, что идет в душ и её не беспокоить. Шеф кажется с облегчением выдохнул и потянувшись к мобильнику собрался включить то ли музычку то ли новости.

— Шеф, — прокашлялся я негромко. Судя по реакции прогремело это как удар 180-мм снаряда в соседней посадке. Руки взвились вверх, как у дирижера Сиднейской оперы, щипцы для переворачивания мяса взлетели вверх, перчатка вниз. Директор повернулся, увидел меня (наверное) побелел и уперся задом в плиту. Руки он всё ещё держал как сдающийся в плен немец под Сталинградом и трясся так, будто у него температура под сорок.

— У вас подгорает, — и уточнил, — мясо на сковороде.

Мда. Разговор не задался с самого начала. Даже когда повар спас мясо, понял что происходит и привык к моему лику из облачка над головой настроения общаться у него уже не было. Я пытался пожаловаться на судьбинушку и ленивого напарника, но пришлось зачитывать, что сделано сегодня, сколько посылок выбрано, приходила ли уборщица, не появлялся ли Касьян и сколько товара прибудет завтра.

— Ты ведь ещё на работе? — подозрительно переспросил директор, — а ну, покажи витрины.

— Так ведь это не телефон, здесь трансляции не проводятся. Может и трогать эту штуку во время работы нежелательно.