Я кивнул, показывая, что всё понимаю и не осуждаю их методов.

Прикрыл глаза и попытался сосредоточится на голове Питера. Мозг представлял собой разорванные в клочья нейронные сети. Так могла бы выглядеть вселенная после большего взрыва, снова обратившаяся в хаос. Я был бессилен собрать этот ребус.

Я всё же попробовал восстановить что-то. Питер от моих попыток упал и страшно захрипел. Пришлось признать себе, что я не Бог, что я не выиграю этот бой, тем орижием, что имею.

— Я не смогу его вылечить, — тихо признал я.– Простите, Агафон.

Агафон шумно выдохнул. Закрыл лицо огромными мозолистыми руками. Какое-то время он стоял так, покачиваясь из стороны в сторону. Словно пытаясь убаюкать боль и не дать прорваться горю и страху, обуявших его душу. Мне до одури стало жаль кузнеца.

— Да, — убрав руки от лица, сдержано выдохнул он. — Я понимаю, сокол. Значит, нам уже ничто не поможет! Такова судьба.

— Мне жаль, — искренне расстроился я.

В это время сверху начал нарастать шум. Слышался топот ног, яростные окрики Фила. Оправдательный бубнеж Томаша. Голоса становились всё отчетливей, всё ближе.

— Венди, а ну сейчас же вернись! — потребовал Фил и голос его прозвучал совсем рядом.

Но Венди уже вбежала в подвал и спряталась за меня.

— Иди сюда, злыдня! — потребовал Фил, сжимая кулаки.

Рыжий запыхался, волосы его были всклокочены, а в глазах сверкали молнии.

— А вот и не пойду, — выглянув из-за меня, девочка состроила Филу рожу. — Сам ты злыдень!

— Венди, хватит. Это не место для игр, — тихо сказал я.

Вся эта комичная сцена была неуместна здесь и сейчас. Мне и без того было стыдно перед Агафоном, а теперь и вовсе хотелось сквозь землю провалиться.

— Что, не получилось у тебя, сокол, вылечить Питера? — вдруг насмешливо поинтересовалась Венди.

«А ты откуда…?» — от неожиданности хотел спросить я, но удержал себя, так как именно этого вопроса, судя по всему, Венди и добивалась.

— И не получится, — довольно кивнула она. — Всё потому, что ты не знаешь, какое это проклятье.

— Вы что, и в четыре глаза не могли уследить за одной маленькой девочкой? — вместо ответа обратился я к Филу и Томашу.

— Я отлучился… ммм, ну, в общем, в уборную, — пояснил Фил и, обличительно ткнув пальцем в Томаша, добавил. — А этот придурок стал скорее связываться со своей Лейлой, чтобы сообщить ей о Венди. Венди, между тем, воспользовалась ситуацией и побежала сюда.

Я тяжело вздохнул. Мы все трое оказались в заложниках у маленькой девочки. Мы абсолютно не знали, как с ней обращаться. Была б она мужиком или на худой конец мальчиком, можно было бы дать пару тумаков в воспитательных целях и всё бы стало понятно. А здесь…

— Ты послушай меня сокол, послушай хоть раз! — тем временем потребовала Венди, дергая меня за рубаху.– На этом несчастном Питере и всей деревне проклятье, и не простое проклятье, а временная петля!

— Откуда ты это всё взяла про какую-то петлю и проклятье? — снова вздохнул я, прося у Триликого побольше терпения себе в помощь.

— Я читала о проклятьях мира в книгах Блейзы, у неё была большая библиотека, — пояснила Венди, старательно называя свою мать по имени. — Проклятье временной петли одно из самых сильных из известных нашему миру проклятий. Многие относят его к мифическим проклятьям и подвергают сомнению его существование. Известно про него немного. В книгах сказано, что попасть во временную петлю может только человек, который сам чувствует за собой большую вину. По описанию — один в один.

— Не совсем, — возразил я, — причем здесь тогда жители деревни? Они ведь тоже чувствуют себя проклятыми.

— Это объяснимо, — деловито покачала головой девочка. — Проклятье очень мощное, оно создает воронку вокруг проклятого. В эту воронку затягивает окружающих, причастных к жизни Питера. Воспроизводя снова и снова свою ошибку и её последствия, проклятый множит страдания и свои, и тех, кто рядом. Жизнь как будто замирает, становится для этих людей статичной.

— Вот-вот, дело говорит, девчонка, — хмуро поддакнул Агафон. — Так мы и чувствуем, будто жизнь не идет, а стоит на месте.

— Допустим, что так… — осторожно согласился я.

— Не допустим, а так! Присмотрись внимательно к его шее, сокол! — нетерпеливо дернулась Венди, — только смотри не глазами, а через магическую составляющую хармы.

Томаш вдруг побледнел и сделал шаг назад.

— Во имя всех ликов Триликого, что у него такое на шее? — испуганно пробормотал Томаш.

— Что за тварь? — поморщился Фил.

Признаваться, что я понятия не имею, как это — смотреть через магию и для меня это всё равно, что призвать смотреть жопой, было неловко. Поэтому я подключил к делу свою интуицию и стал глядеть через глаза сокола.

На шее Питера я долго не видел абсолютно ничего, кроме, собственно самой опущенной головы Питера со спутанными паклями волос. Ситуация начинала подбешивать. Язык у меня прям чесался сказать Венди, что она маленькая врушка. Я продолжал упорствовать только потому, что и Фил, и Томаш, как будто и вправду что-то заметили из ряда вон выходящее. Выдав на это довольно бурные эмоции.

Я попытался выбросить всё лишнее из головы и сфокусироваться на задаче. Но всё равно, лишнее упорно вертелось вокруг меня, я уже реально отчаялся, когда зрение вдруг уловило какое-то движение.

Я зафиксировал на нём сознание. И невольно вздрогнул от отвращения. На шее Питера действительно висела петля. Петля имела множество ног и была похожа на огромную сколопендру имеющую форму веревки. Она извивалась всем своим отвратительным телом, то придушивая Питера, то немного разжимая хватку. При этом в воздух выбрасывалась склизкая паутина, которая оплетала своими нитями все вокруг.

— Что это за дрянь⁈ — прошептал я.

— Так визуализируется проклятье, — заумно объяснила Венди. — Оно способно искажать пространство и время. Это очень большое зло. И оно оставляет следы на нашем мире.

Да, в книжках Блейзы девочка нахваталась ума не по годам. Какому шестилетнему ребенку придёт в голову читать о проклятьях, к тому же ещё что-то из этого усваивать? Да, Венди была полна загадок.

Мне очень хотелось отправить эту тварь на шее Питера обратно в преисподнюю, прям руки чесались. Я стал соображать, как это сделать.

— Что, если я эту петлю сейчас порежу на мелкие кусочки? — я материализовал меч и шагнул с ним в сторону Питера. — Проклятье спадет?

Увидев мою решимость, Агафон испуганно охнул.

— Твой меч волшебный, он, вполне возможно, сможет разрубить петлю, — задумчиво кивнула Венди.

Я бы уже разрубил это сколопендроподобную веревку на шее Питера. Но мне мешала решетка. Агафон же не торопился открыть её для меня. Я сердито глянул на Агафона, тот нехотя достал ключ и медленно пошел открывать клеть.

— Только, сокол, наверное, тебе полезно знать, что Питер и петля сейчас представляют собой единое целое. И если ты уничтожишь петлю, то Питер тоже умрет, — как бы невзначай добавила Венди, — а вместе с ним часть людей, которая была к нему наиболее сильно приближена, тоже погибнет. Оставшиеся в живых, скорее всего, сойдут с ума.

Агафон поспешно засунул ключи от клети в карман. Я тоже спрятал меч от греха подальше. Опять по своему незнанию я чуть было не совершил ужасную ошибку.

— А как тогда снять это чертово проклятье, чтобы все остались живы и не сходили с ума? — устало спросил я. — Ты знаешь?

— Ты хочешь, сокол, чтобы волки были сыты и овцы целы. Это будет очень непросто.

— Если непросто, значит правильно, — заявил я, отходя подальше от решетки.– Что говорилось в книге твоей мамы?

Венди недовольно сморщилась. Я запоздало понял, что не нужно был называть Блейзу её мамой. Видимо из Блейзы мать была никудышная.

— А я же тебе говорила, что я вам пригожусь! — торжественно заявила Венди. — Обещай, что возьмешь меня с собой и не отправишь домой, тогда расскажу.

— Венди, шантажировать не хорошо! — возмутился Фил.