К этому времени глаза подпривыкли к свету. Я смог различить красотень, какой в жизни не видывал. Мы очутились в огромной зале, высеченной в горе. Больше всего поражали статуи семи гномов с топорами и секирами. Все семь были огромными, размером со статую Петра Первого работы Церетели. Их короны, глаза, пуговицы, рукояти оружия были инкрустированы желтым камнем, похожим на янтарь, камни излучали тёплый золотистый свет, как будто являлись осколками солнца. Потолки терялись в вышине, а под нами простиралась бездна. Мы же стояли на узких мостках.

Я понял, что, вытворяя свой финт с кувырком, только чудом не свалился в пропасть. По спине пробежал холодок.

Гном, а мой противник был без сомнений именно гномом — в два раза ниже меня ростом, но и в два раза шире в плечах, с длинной красной бородой, заплетенной в две косы и такими же огненными волосами, убранными в косу, тоже замешкался, впечатлившись моим трюком. Это помогло мне немного выиграть время и адаптироваться к обстоятельствам.

Краем глаза я заметил, что Фил с Томашем тоже отбиваются от гномов, и дела у них идут не так славно как у меня. Если Фил со своим топориком еще худо-бедно справлялся, то Томаш повис на краю пропасти, с трудом сумев зацепиться за края двух параллельных мостков пикой.

Впрочем, висеть ему эдаким образом осталось недолго, так как два гнома дубасили по древку пики топорами. Спасало Крайкаса только то, что пика была дарована ему самим Триликим и так просто перебить её топором, было невозможно. А вот отодвинуть — вполне. Скоро это должно было дойти и до гномов.

Видимо, успех собратьев, подзадорил моего гнома, и он кинулся в бой, яростно обрушивая на меня свое грозное оружие. Я ушел из-под удара.

— Отведай-ка гномьей секиры! — зарычал мой гном, снова замахиваясь на меня секирой.

Признаться, испытывать на своей шкуре секиру не очень-то и хотелось, меч же против секиры был, как и пика, оружием не из лучших. Я, оценив ситуацию, понял, что быстро уложить гнома не получиться, а Томашу нужна была срочная помощь. Поэтому я, недолго думая, развернулся и побежал на выручку Крайкосу.

— Трусливый человейка! — неправильно расценив мои действия, возмутился гном.

Похоже, огнебородый, решив, что на трусость можно ответить трусостью, метнул засапожный кинжал мне в спину. От боли потемнело в глазах. Но я не остановился, усилием воли задушив в себе чувства.

Добежав, я с помощью магии отшвырнул гномов, пытающихся скинуть Томаша в пропасть, в сторону. И помог Крайкосу вылезти.

Теперь мы стояли с ним плечо к плечу, а чуть позже к нам прорвался и Фил.

— Вытащи, — хрипло попросил я Фила.

— А хуже не будет? — испуганно спросил Фил.

Я только сердито посмотрел на него. Металл мешал процессу регенерации, но объяснять это сейчас у меня не было сил. Фил нехотя подчинился. Взял за рукоять и одним резким движением вынул кинжал из моей спины.

Дыхание у меня пропало, в глазах потемнело, пошла кровь горлом. Фил с Томашем придержали меня под локти.

Гномы окружили нас и хотя их всего-то был пятеро, они попытались атаковать. Но я выставил между нами щит, который усилил своей магией и Томаш. Поэтому гномы пока не могли к нам прорваться. Но щита хватить должно было ненадолго, я надеялся, что к тому времени рана затянется.

Так оно и случилось. Вроде ранение было тяжелым, а зажило в считанные минуты и энергии на это почти не ушло.

На этот раз гномы не застигли нас врасплох, и мы сумели продемонстрировать всё, на что способны. Гномы хоть и мелкие величиной, оказались чудовищно сильными и яростными противниками. И чтобы победить, нам пришлось попотеть.

Побежденных гномов мы обмотали веревкой. Обошлись малой кровью. Лишь один потерял сознания, но проверив его показатели, я понял, что ему ничего не грозит и исцелять не стал.

— Итак, господа гномы, извольте спросить, какого черты вы напали на нас с самого порога? — строго спросил я, всё ещё маясь от фантомной боли в спине.

— Я предводитель клана Огнебородых, гном Марнии — Торин! — гневно представился тот гном, который кинул в меня кинжал. — Это Орин вас послал⁈ Мы заплатим в два раза больше, если вы обернете свою силу против этих проклятых Чернобородых выродков!

— Нет, нас не нанимали Чернобородые, — возразил я.

— Значит, Жесткобородые всё-таки решились выступить против нас, трусливо, как всегда. Чужими руками горазды жар загребать! — от возмущения гном аж подпрыгивал.

— Да нет же! — нетерпеливо отмахнулся я.

— Неужто Камнеруки⁈ — уперто продолжал строить свои догадки Торин. — Мы же заключили перемирие против Чернобородых! Вот доберусь я до бороды Давалина!

— Нас никто не посылал! — заканчивая эту угадайку, взвыл я.

— Ага, так я вам и поверил! Зачем вам здесь тогда быть⁈ Люди к нам со времен Короля Артура не захаживают. Все знают у гномов Великая война, да и дракониха на там, в начале пещеры, никому ходу не даёт.

— А за что воюете? — спросил я, выгадывая себе время, чтобы хорошенько пораскинуть мозгами, известно, что первое впечатление очень важное и его нельзя произвести дважды.

Я был уверен, что скажи я сейчас правду Торину, он ни за что не поверит мне. А его доверие мне нужно было позарез. Война шла не первое столетие, а значит, претензий друг к другу у гномов накопилось достаточно для лютой ненависти, что сейчас и демонстрировал Торин.

— Известно за что! За единство, которое обеспечит нам процветание! — возмущенно стал объяснять Торин. — И нормальным гномам сразу было понятно, что правителем нужно было выбрать предводителя из клана Огнебородых! Так нет, эти черныши перешли нам дорожку! Был бы жив король Артур, не допустил бы этакой несправедливости!

Вот мне и подсказка, сообразил я, хватаясь за соломинку и сочиняя на ходу. Благо, трепаться, я всегда умел. Болтать — это не мешки ворочать.

— Мы пришли от наследника короля Артура, — быстро соврал я. — Наслышаны о вашей Великой войне и попранном порядке, потому и явились пресечь страдания гномьего народа.

— Так мы вам и поверили⁈ — засмеялся Торин.

— Король Леон предвидел, что вы усомнитесь, — Леон был единственным королем, которого я знал, а чтобы врать убедительно, нужно хоть немного в свою ложь верить, поэтому я пока решил выдать его за потомка короля Артура. — И поэтому у нас есть доказательства, что мы пришли именно по воле наследника древнего рода.

Я показал монету, которую мне дала Моргана. Один из гномов, у которого рука оказалась не примотанная верёвкой, надев пенсне, внимательно ее изучил.

— Монета, действительно, времен короля Артура, носит на себе след какой-то очень сильной магии, — деловито вынес он вердикт.

— Неужто вы хотите Камнелапых на трон посадить⁈ — почему-то выразил странное предположение Торин. — Не бывать этому!

— Торин из Марнии, мы пришли, чтобы собрать все семь кланов за столом переговоров и правильно растолковать пророчество короля Артура, навсегда окончить бессмысленную войну и вернуть в кланы гномов мир и процветания, — подражая тону Леона, пафосно проговорил я.

— Так нет больше семи кланов! — взвыл, как ошпаренный, Торин. — Всего нас осталось пять! И то — из пяти два на грани полного истребления. Это всё Чернобородые! И не сядем мы за один стол больше никогда!

— А листы двух уничтоженных кланов, где? — напряженно спросил я, уже предвкушая, что ничего хорошего не услышу.

— По слухам, лист Длиновласов отобрали себе Чернобородые, которые сожгли бедняг заживо, — наябедничал Торин. — Лист же Большетопов был и вовсе утерян, хотя, опять же, слухи ходят, что Большетопы спрятали лист в загадки, которые помогут возродить их клан.

Я помнил, что на решение данной нам задачи, отводилось драконихой всего три дня. И допустим, если даже этих упрямцев я бы переупрямил, и усадил их всех за стол переговоров, то книгу-то без двух листов не собрать никак!

И почему нельзя просто — пришел, увидел, победил! Почему, обязательно всё через заднее крыльцо?

— Торин, — твердо сказал я. — Совету быть. От этого зависит судьба всех гномов! Ты, либо поможешь мне и станешь героем, либо останешься в стороне со своими обидками, и потомки окрестят тебя трусом.