— Вы не сможете прятаться в оазисе долго. Через час, максимум два, он исчезнет с лица земли. К чему продлевать свои мучения, сокол?

— Такие мы люди, гадюкам вроде тебя не понять, — ухмыльнулся я.

— Иди ко мне, — обольстительно улыбнулась королева, — напоследок, я обещаю подарить тебе жаркий танец, не многие из мужчин удостаивались этой чести!

— Я обойдусь. Ты меня нисколько не привлекаешь, гадюка, — ответил я и ничуть не покривил душой.

Королева змей была далека от того типажа, какой мне нравился, далека от золотых волос Стеллы. Да и хватило мне ночи с Амадей по самое не хочу.

Королева мою искренность почувствовала и, как всякая женщина получившая отказ, обиделась. Обида её выразилась в мгновенном перевоплощении из хрупкой красивой женщины в здоровенную змеюку, которая метнула мне в сердце жало. И надо сказать, почти попала. Раздвоенный язык её не достал до моей израненной груди буквально нескольких сантиметров.

— Бежим! — велел я, чувствуя, что оазис всё более стремительно уходит в песок и сам рванул первым по кругу, своим примером увлекая остальных за собой.

Я понимал, что бежать в самый эпицентр воронки, было бы в корне неправильным, так как нас вполне могло утянуть в песок вместе с увядающим оазисом, который рушился на глазах. Глинопесчаные домики осыпались в никуда, озеро нещадно засыпал песок…

Я остановился, переводя дух. Настало время перейти к плану Б.

— Фил, музыку! — крикнул я, заскрипев песком на зубах.

— Я пробовал. Не выходит, — пожаловался Фил. — Песок забивает флейту. А ещё, ты разве не слышишь, барханы поют и глушат звук напрочь.

И вправду, кругом, словно большой орган в филармонии гудели барханы и их голос сливался с шипением змей.

— Тогда бежим! — велел я. — Вся надежда на то, что солнце зайдет раньше, чем нас утянут пески вслед за оазисом.

Мы бежали. Горячий песок подбрасывало вверх фонтанчиками на манер гейзеров, и он попадал в рот, глаза, уши. Пот тёк градом. Почва колебалась и уходила из-под ног. Оазис стремительно затягивало в песок. Змеи всё плотнее смыкали круг. Солнце повисло на краю горизонта, но так и не хотело закатывать свой любопытный глаз.

Постепенно, от оазиса остался клочок из тринадцати пальм и разрушение остановилось. Ветер утих. Над нами нависали шипящие морды змей. Они угрожающе выпускали свои раздвоенные языки, но тронуть нас на сохранившимся островке зелени не могли. Как и мы не могли через них ни пройти, ни пролететь, даже если бы ковер мог развернуться и взмыть в небо.

— С-с-скоро пес-с-сок победит оазис, и вы умрёте! — пообещала королева змей. — Лучш-ш-ше с-с-миритес-с-сь с неиз-збеж-жным!

— Неблагодарная стерва! — крикнула ей Венди.

И показала какой-то мудрёный жест рукой. Фил покраснел.

— Венди, это не пристало меленьким девочкам! — сделал он ей замечание.

— Я уже взрослая, — сердито возразила Венди.

Фил фыркнул, закатив глаза.

— Научишь потом меня этому? — тихо спросил я Венди.

— Жизнь сама научит, — многозначительно изрекла Венди.

— Не в бровь, а в глаз, — хохотнул я.

Сохранившийся островок зелени вновь пришел в движение и стал медленно погружаться в песок. Сделалось резко так не до смеха. Солнце плавно скатилось за край горизонта, укрыв за ним добрую половину себя и тем, что осталось, раскрашивало небо в багряный цвет.

— Лезем на пальму! — велел я.

Я выбрал самую большую пальму, которая находилась в центре островка, и попытался последовать своему же совету. Однако сделать это оказалось не так-то просто. Я не учел, что ствол у пальмы абсолютно гладкий и зацепиться на нём было просто не за что. Навыками черепашек ниндзя я, к сожалению, не обладал. Зато выяснилось, что этим навыком обладал Томаш. Он из верёвок соорудил какие-то шнуры и одним из них обвязал ноги восьмеркой, а другим руки. После чего, довольно ловко взобрался на макушку пальмы.

— Что, сокол, земное притяжение мешает! — насмешливо спросил Томаш с вершины пальмы. — Нас в академии этому тоже учили.

Я, конечно, мог сей же час обернуться в сокола и запросто вспорхнуть Томашу на башку, постучав ему клювом по темечку, но такое обращение стоило бы мне немалых сил, а силы мне, ещё по любому понадобятся. Да и бросить Фила с Венди я не мог.

— Хорошо, что ты хоть здесь уроки не пропускал, — ехидно припомнил я и, кивнув на Венди, заметил. — Залез молодец, а девочку бросил, благородная жопа.

На довольной роже Томаша отобразилось смущение. Он виновато посмотрел на Венди.

— Я сама о себе могу позаботиться, — заявила Венди.

Девочка подошла к дереву и цепляясь за ствол, точно медвежонок, легко оказалась на верхушке.

Мы с Филом остались внизу на уходящей из-под ног почве. Переглянувшись, мы оба поняли, что выбора нет, придется последовать примеру Томаша.

Залезть получилось не с первого и даже не с третьего раза, однако изрядно мотивировало, что всё вокруг нас поглощал песок. Пыхтя, обливаясь потом и до крови сцарапывая кожу на руках и ногах, мы всё же оказались на злосчастной пальме. И как раз вовремя, потому что кроме этой пальмы от оазиса ничего не осталось.

Солнце выглядывало из-за горизонта уже всего лишь на четвертушку. Пальма стала медленно погружаться в песок. Резко похолодало.

— Ну вот и вс-с-сё, — прошипела королева змей. — Теперь вы на-ш-ши…

— Играй! — велел я Филу.

Фил упершись ногами в дерево, продул флейту и стал играть. Мир наполнила музыка, полная гармонии и Божественной красоты. Змеи от его музыки медленно сворачивались в клубки. Все, кроме самой королевы змей.

— Эти ф-ф-фокус-с-сы с-со мной не пройдут, с-с-сокол, — прошипела змея.

Пальма ушла в землю до половины. Я материализовал меч и перчатку.

— У нас есть в запасе ещё парочка, — ничуть не смутившись, усмехнулся я.

— Эти владения под покровительс-с-ством богини Амадей, дары Триликиго здесь бес-с-с-сильны, — заявила змеюка.

— Проверим, — нагло парировал я.

Солнце, между тем, размазалось по небу прощальными красками, но ковер работал только при полной темноте. А к тому времени от пальмы осталась только верхушка, на которой мы, собственно, и восседали.

Я украдкой протянул Томашу клубок с ковром.

— Я отвлеку гадину на себя, вы же выбирайтесь отсюда, как только будет можно.

С этими словами я обратился в сокола и полетел в небо, стараясь подняться как можно выше. По крылу, словно плеткой лизнуло жало королевы змей. Но я всё-таки достиг той высоты, где она не могла меня достать. Сделав в воздухе круг и дав себе отдышаться, я прицелился и усилив свой полет магией, точно стрела спикировал змеюке на башку. Клюв мой с силой вонзился в голову змеи. Змея спружинила, издала шипящий рык и замотала башкой. Меня отшвырнуло в сторону.

И вот наконец-то на землю бросила свое покрывало ночь. Я боковым зрением заметил, как в небо поднялся ковер и немедленно пустился следом за ним. Ветер свистел в ушах, холодное змеиное жало обожгло хвост, немного сбив меня с курса. Я стал вновь проваливаться в галлюцинации, а ковер тем временем отдалялся от меня. Отстраненно, остатком сознания я понял, что мне ковер не догнать.

Галюны окончательно взяли надо мной верх. Мне вдруг показалось, что от ковра отделилась маленькая фигурка девочки и побежала ко мне прямо по воздуху, ступая на осколки сверкающих звезд. Вначале я подумал, что это Венди, но у девочки на голове сверкало облако золотых волос и глаза… эти глаза я бы ни спутал ни с какими другими. На меня смотрела маленькая Стелла.

Маленькая Стелла добежала до меня, схватила на руки, прижала к себе и помчалась обратно. От нее пахло сладостью весеннего дня и одуванчиками. Она пела мне, какую-то дивную колыбельную нежным голосом.

Вскоре девочка осторожно положила меня на ковёр.

— Вернись, Эрик, — попросила Стелла. — Вернись к себе.

Девочка обернулась в белоснежную чайку с золотой отметиной на голове и, тоскливо крикнув во тьму, мягко слетела с ковра, растворившись в звездах.