— Что ты сказал о моей жене? — спрашивает он снова, его голос тверд и непреклонен.

Франко, как дурак, не знает, когда остановиться.

— Что она лживая шлюха. И, держу пари, ее дочь такая же.

— Разве так… — Марчелло прищуривается, глядя на него. — Должен ли я напомнить тебе, что дочь, о которой идет речь, также и моя дочь? — То, что он называет мою дочь своей, согревает мое сердце так, как я никогда не думала, что это возможно.

Он не ждет ответа, хватается за конец вилки и сильно тянет. Одним плавным движением вилка вылетает вместе с глазом Франко. Кровь стекает по его лицу, и его крик эхом разносится по комнате.

Марчелло вертит вилку в воздухе и смотрит на нее со скучающим выражением лица.

— Кто-нибудь ещё хочет сказать что-то о моей семье? — он поворачивается лицом к толпе, чтобы посмотреть, осмелится от кто-то что-то сказать.

На заднем плане раздаются тихие голоса, но никто прямо не вмешивается. Шокирующим жестом Марчелло опускает глаз в свой бокал с вином и поднимает его вверх.

— За ваше здоровье. — говорит он и выпивает содержимое.

Некоторые женщины теряют сознание, другие чертыхаются и опустошают содержимое своих желудков. Даже некоторые мужчины выглядят немного зелёными.

Но никто ничего не говорит.

Марчелло снова останавливается перед рыдающим Франко и говорит ему что-то, чего я не могу разобрать. Что бы это ни было, Франко от этого выглядит еще более больным, чем раньше.

— Ты что-то сказал? Я не расслышал, — говорит Марчелло вслух.

Окровавленный Франко, все еще стоящий на коленях, изо всех сил старается подползти ко мне.

— Мне жаль. — Его голова низко опущена, в голосе слышна боль.

— Я все еще не расслышал тебя, — повторяет Марчелло ему, и Франко стискивает зубы.

— Прости. — На этот раз он говорит достаточно громко, чтобы все услышали.

Из глубины толпы появляется Бенедикто и хлопает в ладоши.

— Браво! — он качает головой в восхищении. — Браво!

Он забирает у Марчелло стакан, в котором все еще находится глаз, и подходит к брату.

— Что я тебе говорил, брат? — цокает он.

— Как… как ты мог позволить ему сделать это со мной? — заикается Франко, его лицо напряжено от шока.

— Я не позволял. Ты позволил. — Он пожимает плечами, а затем переворачивает стакан так, что глазное яблоко выпадает на землю.

Франко тут же бросается к нему, но Марчелло опережает его на шаг — в буквальном смысле. Раздается тихий звук, глаз расплющивается под ботинком Марчелло, и Франко впадает в истерику.

Я даже не успеваю ничего понять, как меня уносит муж.

— Что это было? — шепчу я в замешательстве. Весь этот эпизод был… Я просто в шоке.

— Возможно, я намекнул, что ему могут восстановить глаз, если будут выполнены некоторые условия.

— Он может? — удивленно спрашиваю я.

— Уже нет.

Мы садимся в машину

, и всю дорогу домой Марчелло не отпускает мою руку.

Пока он ведет машину, я украдкой разглядываю его профиль и влюбляюсь в него еще больше.

Для кого-то его действия могут показаться слишком жестокими, но для меня они значили весь мир. Никто раньше публично не заступался за меня.

Марчелло еще не знает об этом.

Но он только что стал моим ангелом-хранителем.

Как только мы добрались до дома, он подхватил меня на руки и отнес в мою комнату.

— Тсс, молчи, — шепчет он мне в волосы, когда укладывает меня на кровать, его дикие глаза оценивают мое разорванное платье и синяки.

Он поворачивается ко мне спиной и идет в ванную. Я слышу шум воды и думаю, что он набирает мне ванну.

— Марчелло? — спрашиваю я неуверенно.

Он снова появляется и медленно идет ко мне. Со страдальческим видом он падает к моим ногам и кладет голову мне на колени.

— Мне так жаль. Ты даже не представляешь, как мне жаль… Это все моя вина. — Он плачет, его голос полон эмоций.

Моя рука тянется к его волосам, и я медленно провожу пальцами по ним.

— Это не твоя вина, любимый. Это не так. — Как он мог помешать тому мужчине напасть на меня? В женском туалете, в любом месте.

— То, что ты сделал для меня… как ты защитил меня. — Я качаю головой, в моих глазах блестят непролитые слезы. — Никто никогда не делал этого раньше. Никто так за меня не заступался. И поэтому ты — мой герой, — говорю я ему с нежностью.

— Я ни для кого не герой, — говорит он после небольшой паузы. — Герой… я, — сухо смеется он. — Если бы ты только знала…

Его руки обхватывают мое тело, и он обнимает меня.

— Мне так жаль, — продолжает бормотать он.

Мы остаемся так на некоторое время, и я наслаждаюсь теплом его тела рядом со своим. Я чувствую себя в безопасности… в такой безопасности. Вновь взяв меня на руки, он входит в ванную комнату и ставит меня рядом с почти наполненной ванной. Марчелло выглядит озадаченным, его взгляд переходит с меня на ванну и снова на меня.

— Я… — начинает он, но качает головой. — Я буду снаружи. — Он заметно сглатывает, прежде чем повернуться, чтобы уйти.

— Подожди, пожалуйста! — слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю их обдумать.

— Останься. — Я не знаю, откуда взялась эта смелость, но, глядя в его глаза, я понимаю, что могу это сделать. Я могу показать ему свое самое уязвимое «я».

Трясущимися пальцами я потянула за боковую молнию своего платья и вылезла из него. Теперь я стою только в лифчике и трусах. Взгляд Марчелло темнеет, окидывая меня, и по позвоночнику пробегает дрожь.

Я могу это сделать!

Прежде чем струсить, я протягиваю руки за спину и расстегиваю застежку лифчика, позволяя ему упасть.

— Лина, — простонал Марчелло, и мои щеки запылали от смущения.

Набравшись смелости, я быстро снимаю трусики и залезаю в ванну.

От обжигающей температуры воды у меня бегут мурашки по коже, и я стискиваю зубы от болезненного жара.

Мне не требуется много времени, чтобы привыкнуть к воде. Я поднимаю голову и вижу, что Марчелло все еще стоит в дверях и смотрит на меня.

— Ты можешь мне помочь? — я поднимаю губку и протягиваю ему. Я не знаю, откуда это взялось… эта бесцеремонность… но я не хочу, чтобы он уходил.

Он идет ко мне, откидывая рукава рубашки. Когда он оказывается рядом с ванной, он опускается на колени и берет губку из моих рук.

Он намыливает губку хорошим количеством геля, а затем начинает мыть мою руку. Его движения медленны, губка мягко касается моей кожи.

Он продвигается к моей ключице, и мне приходится тяжело сглотнуть от этого ощущения. Я украдкой смотрю на него, и он тоже не остается равнодушным. Марчелло обрабатывает обе мои руки, а затем переходит к спине.

Я хватаю его за руку, внезапно вспомнив, что он сейчас увидит.

— Она уродлива, — шепчу я, но медленно поворачиваюсь к нему спиной.

Мне страшно от его реакции. Я не могу этого видеть, но могу сказать, что он шокирован, по его мгновенному вдоху.

— Лина… — его голос мягкий, его дыхание почти касается моей кожи. Затем я понимаю, как близко он находится ко мне.

— Мар… — Я прервалась, когда почувствовала его губы на своей спине, прямо там, где начинается мой шрам. Он начинает проводить губами по контуру шрама, и мои глаза слезятся.

— Ты прекрасна, Лина. Такая, такая красивая. — Его голос как бальзам на мое сердце. В нем такая теплота… Я не думаю, что когда-либо чувствовала подобное раньше. Эта эмоция, больше, чем жизнь, разрастается в моей груди и стремится выйти наружу. Я напрягаюсь, болезненно хватаясь за край ванны.

Господи, что это за чувство?

Губка снова касается моей кожи, и Марчелло продолжает свои процедуры. К тому времени, как он заканчивает, я тяжело дышу, и не знаю, что это — пар от воды или…

Он приносит полотенце и помогает мне выйти, укутывая меня. Он возвращает меня на кровать.

— Спасибо тебе. За это. — Он берет мою руку и подносит ее к своим губам для легкого поцелуя.